Роджер Желязны - Кровь Янтаря

Я взглянул сквозь Логрус и увидел, что камень окружен темным ореолом. Ореол был связан длинным, прямым и ровным потоком такого же темного света со шпилем дальней башни Цитадели. Потрясающе. Дорого бы я дал за то, чтобы взглянуть на то, что там внутри крепости…

Затем раздался вздох, перешедший в свист, и от башни поднялся смерч. Он рос, темнел, его мотало из стороны в сторону, будто хобот какого-то заоблачного слона, — и вдруг оказался рядом со мной. Я повернулся и рванул наверх, кружа среди скал на склоне горы. Эта зараза преследовала меня, как будто ею кто-то управлял. То, как смерч дрогнул над границей участка, говорило о его искусственном происхождении. Учитывая все прочее — о магическом.

На вызов равноценной магической защиты потребовалось бы время, плюс время на то, чтобы привести ее в боевую готовность. К сожалению, от меня смерч отставал хорошо если на минуту — и разрыв, похоже, уменьшался.

Миновав поворот тропы, я заметил длинную узкую трещину — изломанную, как ветвь молнии. Я лишь на мгновение задержался, чтобы вглядеться в ее глубину, и тут же бросился вниз. Клочья костюма расползались на теле, башня упругого ветра громыхала надо мной…

Я бежал все дальше и дальше по извивам расщелины, задевая за выступы и с трудом вписываясь в крутые повороты. Грохот сменился ревом, меня накрыло облаком пыли, и я закашлялся. Затем меня засыпало мелкими острыми камнями. Тогда я бросился ничком, лег футах в восьми от поверхности и прикрыл голову руками — эта штука явно собиралась проехаться прямо надо мной.

Лежа, я проборматывал оберегающие заклятия — хотя на такой дистанции и против такой энергетики они были практически неэффективны.

Когда меня накрыло волной тишины, я решил не спешить вставать и отряхивать смокинг. Водитель этого торнадо мог просто убрать энергетическую подпитку и схлопнуть воронку, когда увидел, что меня не достать. К тому же затишье могло означать, что надо мной проходит глаз бури [7] Глаз бури — он же «иллюминатор», он же «бычий глаз» — область прояснения и тихой погоды, иногда почти штиля, в центре циклона. Облака окружают глаз в виде громадного облачного амфитеатра. Воздух внутри него суше и теплее, чем в окружающей его стене ветра и ливневых облаков. , а это значило, что сейчас она навалится на меня снова.

И раз уж я все равно не стал вставать и отряхиваться, я посмотрел наверх (ненавижу пропускать возможность узнать что-нибудь новенькое).

И там, в центре бури, я увидел лицо — вернее, маску, — и эта маска разглядывала меня. Конечно, это была проекция — огромная и явно не вещественная. Голова, покрытая капюшоном; глухая маска яркого кобальтового цвета [8] То есть глубокого синего цвета с зеленоватым оттенком. В состав краски входит оксид кобальта, придающий ей такой цвет. сильно напоминала хоккейную вратарскую: две вертикальные щели для дыхания, из которых валил дым, — на мой вкус, слишком претенциозно; ниже шел ряд беспорядочных отверстий, придающий маске выражение сардонической кривой ухмылки. До меня донесся приглушенный смех.

— Переигрываешь, приятель, — сказал я, привстал и вывесил между нами Логрус. — Годится, чтобы попугать девчонок на Хэллоуин [9] Хэллоуин, или канун Дня Всех Святых, — вечер тридцать первого октября. Название происходит из слияния слов all hollows even, что и означает «канун всех святых». Очень древний кельтский праздник, позже совмещенный с христианским. В Хэллоуин вся нечистая сила выбирается на землю, и самый лучший способ спрятаться от нее — переодеться в подходящий костюм и притвориться «своим». Обычно в этот вечер устраиваются карнавалы, где дети, а иногда и взрослые, одеты в жуткие маски, и принято пугать друг друга. Также в окнах выставляют вырезанные из высушенных тыкв головы. Внутри тыквы зажигается свечка, чтобы глаза и рот полыхали в темноте огнем. Очень веселый праздник, хотя раньше в этот день приносились кровавые жертвы, в основном человеческие, чтобы задобрить Дагду. Дагда — в кельтской мифологии, один из вождей Туатха Де Даннан, хозяин котла изобилия, олицетворял потусторонний мир. , но мы-то с тобой взрослые дяди. Простое домино — и то было бы эффектней [10] Домино — широкий и просторный плащ с рукавами и капюшоном, который обычно носят с небольшой маской на маскарадах. Название произошло от латинского dominus — «господин», — так называлась одежда монахов. …

— Ты сдвинул мой камень! — сказала маска.

— Из чистого любопытства, честное слово, — я принял непринужденную позу. — Было бы с чего поднимать такой шум… Это ты, Джасра? А то я…

Вновь раздался грохот — поначалу тихий, но все более нарастающий.

— Давай меняться, — сказал я. — Ты организуешь хорошую погоду, а я обещаю больше не сдвигать межу.

Сквозь рев набирающей ярость бури раздался смех.

— Поздно, — донесся ответ. — С тобой кончено. Разве что ты более крепкий орешек, чем кажешься с первого взгляда…

Какого черта! Опыт подсказывает, что в битвах не всегда побеждает самый сильный. Бывает, что поле боя остается и за хорошими парнями — мемуары-то обычно пишут победители… Я дразнил призрачную маску проекциями Логруса, пока не нащупал канал связи, по которому почти сразу вышел на источник. Не зная еще, что там, я ударил — прямо в этот канал, как будто пробил его энергетическим разрядом.

Раздался вопль. Маска исчезла, буря прекратилась, а я вскочил на ноги и бросился бежать. Когда то, по чему я ударил (чем бы оно ни было), придет в себя, я должен быть подальше от этой щели. Иначе меня могло разнести в пыль вместе с окружающими камушками.

Выбор был такой: или рвануть в Тень, или искать возможность форсированного отступления. Если колдун вздумает играть со мной в кошки-мышки, у него хватит мозгов проследить мой путь, когда я начну тасовать тени. Поэтому я выудил Козыри и сдал карту Рэндома. Затем зашел за следующий поворот — мне все равно пришлось бы остановиться, поскольку трещина сужалась и протиснуться еще дальше было невозможно. Я поднял карту и потянулся в нее.

Контакт последовал почти немедленно. Но едва изображение стало обретать реальность, я почувствовал, что меня засекли. Не было сомнений, что Немезида в синей маске вновь начала охоту.

Но Рэндом был уже виден — он сидел за ударной установкой. Через секунду он бросил палочки и поднялся.

— Давно пора, — сказал он, протягивая руку.

Уже когда я потянулся к ней, то ясно ощутил, как на меня что-то несется. Как только наши с Рэндомом пальцы соприкоснулись и я шагнул вперед, меня будто накрыло гигантской волной.

Я был в музыкальной гостиной в Янтаре. Рэндом раскрыл рот, собираясь что-то сказать, и тут на нас обрушилась лавина цветов.