Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

Девица остановилась перед дверью.

Эту дверь Еська тоже помнил.

Обманчиво хрупкая, сколоченная вроде бы из дрянных досок, покосившаяся. Такую, кажется, пинком отворить можно. Но дверь эта, лишенная ручки, на памяти Еськи выдерживала удар огневика третьего класса... нет, тогда он про классы не больно-то знал, просто поразился тому, как огненный шар, величиною с Еськину голову, вошел в дерево, его не опаливши.

И та лишь чавкнула.

А после и срыгнула сытно. Правда, уже не шар проглотивши, а глупца, которому вздумалось воевать с Безликим.

- Проходи, - девка распахнула дверь и отвесила Еське дурашливый поклон. - Ваше боярство...

Посторониться не удосужилась.

А проходя мимо, Еська почуял, как тонкие пальцы подцепили кошель. Надо же, и заклятье обережное обошла... небось, будь он обыкновенным человеком, и не заметил бы.

Кошель Еська отпустил.

И издевательскую усмешечку девицы будто бы не заметил... у нее за поясом тоже много интересного нашлось. А особенно хорош оказался перстенек с черным камнем.

Нет, Еська вернет.

Быть может.

- Доброго дня почтенному собранию, - сказал он и шапку с головы стянул, поклонился. Чай, спина не переломится, а местное собрание этакую обходительность оценит.

Ничего-то не переменилось.

Грязный ковер на неметеном полу.

Сколоченный из досок стол. Пара табуретов.

Подстилка в углу.

И храпящий кривоносый мужичонка, обнявший огроменную флягу. Во сне он то ногою дергал, то бормотать принимался. И тогда нищий с драными ушами кидал в мужичонку камнем.

Безликий восседал на бочке, застланной алою попоной. В ногах его стояла скамеечка резная, с некогда золотыми накладками. На плечах возлежал кафтан бархатный. Подле бочки громоздились горы мягкое рухляди, которая служила местечковому царю постелью.

- Доброго, - раздался скрипучий голос.

Безликий был... безлик.

В маске ли дело? Сработанная грубо личина закрывала лицо. Но только лицо, однако же, как и прежде, Еська не способен был понять, каков из себя Безликий.

Высок он? Низок?

Толст?

Худ?

Вот вроде глядел, глядел, а не был способен выглядеть... знакомое состояние.

- Надо же, какие нонче гости у нас важные, - голос его был неприятен. - Здоровьица вам, царевич...

- И вам, - Еська вновь склонил голову. - Только не царевич я...

Всхрапнул мужик.

Забормотал и стих, когда во флягу его со звоном камень ударился.

- От и я думаю, какой из тебя царевич? Отребье городское... ишь ты... а вырос-то, вытянулся... гляжу и прям на душеньке теплеет. Ты ж, ирод хитрый, мне заместо сына был...

Безликий всхлипнул.

И пальцами корявыми по маске мазнул, будто слезу вытирая.

- Что ж ты меня не вытащил? - спросил Еська, стараясь улыбаться.

В душе поднялась злость.

Заместо сына?

Нет у них ни сыновей, ни дочерей. Любого продадут, коль цена будет подходящею. А то и за так, коль случай выпадет.

- Так сам же виноват. Решил, будто других умней? Кто ж тебя, ирод шалый, за руку-то тянул? Полез? Попался? Сам виноват...

В этом была своя правда.

Сам.

И винить некого. Еська и не винил, только... к чему родичем притворяться? Заботу выказывать? Иль скучно им тут сделалось?

- Но видишь, как оно вышло... тебе ль, хлюпарю охрызлому, на жизнь жалиться? Мы туточки в грязи колупаемся, а ты, глядишь, в цари выбьешье... - и вновь всхлипнул жалостливо.

Причитать Безликий умел не хуже нищих, с переливами, с перепевами. Небось, при случае и слезу пустит, и приступ падучей покажет.

Скоморох.

Только... не стоит обманываться, пожелай он, и закончится Еськина недолгая жизнь.

- Ладно, буде... каждому свое, так жрецы бают. Не ведаю, сколько в том правды, но пущай... значится, тебе в люди, а нам вот туточки в грязюке... так вот антирес у меня, Рудый, возник немалый. С какой энтакой радости тебя в нашую грязюку потянуло? Соскучился?

А сесть не предложили.

Значится, уже не считают своим. Но и чужим он не стал бы, иначе не открылась бы призрачная тропа. Хотя... может, еще и не выведет.

- Дело у меня.

- У всех дело, Рудый... у всех... у Щучки вон цельная куча делов... что скалишься? Сядь ужо, не маячь, - и Безликий швырнул в девку куриною обглоданною костью.

Она увернулась и села.

На пол.

На колено положила Еськин кошель. Усмехнулась...

- И не лыбься, - велел Безликий. - Рудый у нас хоть и калечный, а руки, мнится, не потерял... покажь ей.

Еська покорно вытащил свою добычу.

И девка зашипела.

Выгнулась, что кошка драная дворовая... а Безликий захихикал.

- Видишь, дорогой, хорошо тебя учили... ой, хорошо... времечко тратили, силы... и что с того? Ушел. Забыл. Ни спасибо...

- Спасибо...

- Одним спасибом жив не будешь.

К этому Еська тоже готов был. Он вытащил из рукава кошель и кинул Безликому.

- Вот... откупное. Если не изменились правила.

- С чего б им меняться-то? - Безликий поймал кошель на лету, положил на колено, подцепил пальцем и вытряхнул содержимое.

Заблестело золото.

И нищий, который вроде бы придремал, встрепенулся, подался вперед...

- Сиди, - шикнул Безликий и, подобрав монетку, попробовал ее на зуб. - От... никакого понимания... пришел, денег кинул и, мнишь, свободным стал? Что ж... благодарствую тебя, царевич Рудый, за тое, что правила соблюл...

- Там с лишком будет. Компенсация...

- Ишь... выучился... слово-то какое мудреное... ком-пен-са-ция... язык свернешь, а то и розум. Вот ты, Щучка, этакие словеса знаешь?

Девка мотнула головой.

- Не знает... и я... а вот он - знает... поглянь, хорош?

Девка встала.

Обошла Еську кругом, не спуская взгляду.

- Нет.

- Упрямишься, коза драная... дочка моя... единственная. Послала Божиня в старости утешение... чтоб не затух с тоски... сядь. Значит, не хорош? И чем же?

Девка плечиком дернула.

- А по мне, так самое оно... поглянь. Молод. Рожа лоснится. Пущай и не царевич, а все одно при боярах. И слышал я, что пожалуют титул ему, землицы... заживет он богато домом своим. Честным человеком станет.

Еська стиснул зубы. Ох и не нравился ему этот разговор... может, правы братья, не стоило сюда лезть? А он вновь не послушал. Сунулся. И если вдруг случится чего... сам влез, сам и выберется.

Как-нибудь.

- А ты не маячь... стоишь как неродной. Сядь куда-нибудь и давай, чеши языком, сказывай, что у тебя там за беда приключилась...

- Мне бы узнать, о чем городские крысы шепчутся, - Еська присел на колченогий табурет. - А еще, не появлялся ли в городе человек, которому особый товар нужен был...

- Особый товар всем нужен, - растягивая слова произнес Безликий. Он подхватил золотую монетку и кинул в храпящего мужика. - От же... пропащая душа... алхимиком был... и есть... мозгов не осталось, но зелья мутит такие... куда вашим магикам. Что за товар?

- Амулет огненный... первого уровня. Полной зарядки... и еще информация.