Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

- О ком?

- Обо мне... братьях... о боярыне Гордане...

- Это которая с любови большой померла?

Девка фыркнула.

- А ты морду не криви... ишь, разбаловалась, совсем край потеряла. Думает, что, коль мы одною кровью повязаны, то все ей спустится... шалая, от шалая... никакой управы на нее.

Безликий покачал головою. И послышалась в голосе укоризна.

И вправду беспокоится?

Или играет в беспокойствие? Но зато понятно, отчего зубы у девки целы. Небось, и на каторге не посмеют дорогу Безликому перейти. А царским людям он - не указ, вот и подпалили лицо клеймом.

- ...о том, кто на рынке шарфик покупал... он торг долго вел, чтоб наверняка запомнили. Под личиною был, но, может, повезет, и найдется кто, кто сумел под личину заглянуть?

- Может, - благосклонно согласился Безликий. - А то ты рынку не знаешь. Там люду всякого тьма... кто-то да всенепременно б узрел интересное...

И замолчал.

Маска деревянная.

Руки бледные, гладенькие, что у боярыни. Небось, нисколько не утратили прежней прыти.

- Чего ты хочешь? - со вздохом произнес Еська.

Денег?

Безликий вовсе не беден. Ему кланяются десятиной и нищие, и шлюхи городские, и воры, и разбойники, и прочие, кому случилось просить о помощи.

Полны подземелья золота.

И каменья драгоценные есть. И сложно сказать, чего именно там нету... и пожелай Безликий, зажил бы он своим двором, ел бы на золоте, спал бы на шелках...

- От и разумный... - восхитился Безликий. - Видишь, Щучка... такого жениха поди поищи...

- Нет.

- Будешь кобенится, к шлюхам отдам. Пущай поучат тому, как с мужиком говорить надобно, а то выросла... баба сладкою быть должна. И покорною. А ты у нас, что полынь... тьфу, одна отрава. Значит, Рудый, припекло задницу-то?

Еська пожал плечами: припекло. Наверное, не настолько припекло, как могло бы быть, но... чем дальше, тем меньше нравилось ему происходящее.

- И мне бы еще знать, что люди говорят о... магиках, которые в Акадэмии, - он осознал, что отступать ему некуда. Какую бы цену ни назвал Безликий, Еська примет.

И будет молиться Божине, чтоб цена эта посильною оказалась.

Впрочем, Безликий, хоть и глумится, но знает, сколько и с кого взять. На жалость рассчитывать не стоит, но и безжалостным местного царя не назовут. Каждому по возможностям. А свой договор он исполнит честно. И значит, просить надо, пока слушают...

- Ишь, какой любопытный, - Безликий цокнул языком. - Иль наглый? Ты-то как думаешь?

- Гнать, - сквозь зубы выдавила Щучка, нисколько не устрашенная перспективою оказаться в дурном доме. То ли уже бывала, то ли знала, что тятька грозится, да дальше слов не пойдет.

- Слышь, Рудый, чего говорит? Никакого разумения... безголовая... в матушку... уж я-то ее учил, учил уму разуму... не один кнут обломал. И что, думаешь, вышло? Нет... была дурою, такой и померла...

Левый глаз девки дернулся.

А губы растянулись в диковатой ухмылке.

- Эта тоже... ты с нею, Рудый, построже. Бей бабу молотом, будет баба золотом. Слыхал народную мудростю? Народ запросто так баить не станет.

Безликий стряхнул с колен золотые монеты, и они покатились, заставив нищего дернуться. Но встать без дозволения он не посмел.

Затих, уставившись жадным взглядом на солому.

А в ней уже шубуршало, шевелилось... точно не крысы. Крысам-то золотишко без надобности.

- Я не... - вскинулась было девка.

- Цыц, шалава... - велел Безликий, и она, сверкнув глазьями, заткнулась.

Разумно.

Ни к чему лишний раз злить того, кто и без причины зол постоянно.

- А ты, Рудый, слушай мою царскую волю, - и ногою стукнул.

Нога ж та - в сапоге дырявом, веревкою перетянутом. Пальцы черные торчат из раззявленной пасти, шевелятся. И воняет... Еська уже позабыл, как тут воняет.

Одежду потом только выкинуть.

- Исполню я твою просьбу, так уж и быть, - милостиво произнес Безликий. - Но и ты, уважь старика, исполни мою...

По спине поползли мурашки.

Предчувствие было не то, чтобы нехорошим... отвратительным.

- Видишь, Рудый, дочка у меня, хоть и без царя в голове, а все одно родная кровь... от родное крови грех великий отрекаться...

Щучка закатила очи, видать, речь этакую она слышала не в первый раз.

- А чего родителю для кровиночки хочется? Чтоб жила в покое и достатке...

- Я не хочу...

- А тебя, дура, не спрашивают. Пасть заткни и сиди тихо.

В Щучку полетела уже не куриная кость, но полновесная монета, которая ударила наглой девке аккурат в лоб. И единственное, о чем Еська пожалел, что удар этот был не настолько силен, чтобы лоб треснул.

Девка поморщилась.

- Так вот, Рудый... ты у нас парень холостой... с этою... как его там... пырсктивою...

- Перспективой, - поправила девка, лоб потирая.

- Во-во, с нею самою... мордой хорош, что кот на выгуле... в милости царское... чем не жених.

Сперва Еське подумалось, что Безликий шутит.

Конечно.

Шутит.

Не всерьез же о том...

- А у меня девка заневестилась. В самом соку... эй ты, шалава, скинь кафтанчик, покажи товар мордой.

Девка нехотя, но подчинилась. А от взгляда, которым она одарила Еську, ажно икнулось. Не прокляла бы... с этакой станется. Без кафтана она была еще более страшной, чем в нем. Из ворота драной рубахи выглядывали острые ключицы, полы расходились, и виднелся впалый, посеченый шрамами живот.

Еська закрыл глаза, чтоб не видеть этакого счастья.

- Что, не нравлюся? - шипящим голосом поинтересовалась девка. - Ты мне тоже...

- Ничего, - ответил Безликий со смешочком. - Стерпится - слюбится... ты, Рудый, не спеши морду кривить. Девка - огонь. Лупи почаще, чтоб знала хозяйскую руку, и будет тебе крепкое семейное счастие, как о том жрецы бают...

Он определенно сошел с ума.

Он...

В прорезях маски глаз не различить, да и темно.

- А заодно уж приглядывай, чтоб не прирезала ночью. С нее-то станется...

Девка потянулась за кафтаном.

- Вона, прежнего-то женишка живо на тот свет спровадила. Уж не знаю, чего там они не поделили...

Щучка губу закусила, крепко, до крови.

А ей происходящее нравится еще меньше, чем Еське. Если так, то... быть может, выйдет договориться? Безликому-то золото без надобности, а вот ей, глядишь, и пригодится.

Или не золото.

Матушка на многое способна, и в малой просьбе не откажет.

И если так...

- Хорошо, - произнес Еська, хотя простое это слово далось ему с трудом.

- От! - Безликий хлопнул по колену. - Знал я, что Рудый наш - хлопец мозговитый... скоренько разберется в выгоде своей. И упорствовать не станет. Упорствовать тут глупо...

Мелькнуло что-то перед самым носом да и вошло в дверь заклятую ножом острым. По самую рукоять вошло. Еська лишь сглотнул.

А ведь всего-то предупреждение.

Не всерьез даже, забавы ради... если б всерьез, то не в дверь полетел бы ножичек, но в плечо. Аль в ногу. Аль еще куда, чтоб с болью, но не досмерти.