Олег Бубела - Дамби - не гад!

Кивнув мне на прощание и поправив очки-лупы, Трелони поудобнее перехватила корзинку и двинулась в сторону Северной башни.

— До свидания, Сибилла, — отозвался я с некоторым облегчением, выпуская из пальцев кончик волшебной палочки.

Ну, блин, гадалка хренова! Напугала до усрачки! Я ведь уже решил, что эта стрекоза меня насквозь видит, и если бы не слова о решении измениться, реально попытался бы подправить ей память. Или попросту убил бы, поскольку и близко не представляю, как правильно накладывать обливиэйт, а на навыки Альбуса надежды мало… Стоп, а если Трелони сейчас специально несла всякую чушь, рассчитывая меня успокоить? Так сказать, потроллила тролля — заставила меня немного понервничать, не выходя за рамки выбранного образа, и удалилась с гордо поднятой головой, не опасаясь удара в спину.

Чувствуя, что извилины начинают плавиться, я принял волевое решение отложить касающиеся прорицательницы вопросы до лучших времен. В любом случае, проблем с ней быть не должно, ведь шарлатанка не могла увидеть подмену, а обладательница работающего дара должна сообразить, что раскрывать мой секрет не в ее интересах. Если бы не испуг, я бы это сразу понял, а не хватался бы за волшебную палочку. И хорошо, что достать не успел, иначе мог таких дров наломать… А вообще, стоит задуматься, почему рефлексы у меня постоянно бегут впереди мозгов?

Почесав тыковку, я бросил взгляд на стены, на которых крайне удачно не оказалось ни одного портрета, и направился к себе в берлогу.

Я надеялся добраться до директорской башни без приключений, но оказалось, что лимит новых знакомств, назначенных мне судьбой на этот день, еще не был исчерпан. На подходах к каменной горгулье я встретил Помону Спраут, которая, судя по эмоциям, как раз направлялась ко мне. Внешне профессор травологии была как две капли воды похожа на свой киношный аналог. Возраст примерно сорок пять лет, рост — на голову ниже меня. Такая же невзрачная светло-коричневая мантия, такой же мятый уродливый колпак с широкими полями на голове, из-под которого выглядывали пепельного цвета кудри. Румяное лицо с густыми бровями, носом-картошкой и без малейшего признака косметики, полноватая фигура… В общем, самая обычная пенсионерка-дачница. Только выращивает не огурцы с помидорами, а всякую магическую хрень типа мандрагор или дьявольских силков.

— Вечер добрый, господин директор! — радостно поприветствовала меня женщина. — Как ваше здоровье? Слышала, вы сегодня опять угодили в больничное крыло.

Ну ни фига себе! Похоже, в Хогвартсе скорость распространения слухов достигает скорости звука. Тут чихнуть не успеешь, а с другого конца замка уже крикнут: 'Будьте здоровы!'. Магия, чтоб ее!

— Рад тебя видеть, Помона! — отозвался я, подходя к декану Хаффлпаффа. — Со здоровьем у меня все в полном порядке, это даже Поппи признала. А как твои дела? Что новенького выросло в теплицах?

Профессор поправила свой ужасный колпак и печально вздохнула:

— Дела хуже некуда. Пока я проведывала родных, погиб почти весь урожай прыгающих луковиц. Видимо, домовики забыли закрыть ящики с рассадой, и та разбежалась по всей теплице. Половина пошла на удобрение для ползучего плюща, а остальное сожрала зубастая герань, которая на такой подкормке за сутки успела вымахать до рекордного метра в высоту, выбралась из горшка и, недолго думая, закусила поспевающими рядом визгоперками. А кусты ядовитой тентакулы, глядя на все это непотребство, решили досрочно сбросить листья, так что на хороший урожай фасоли можно не надеяться… В общем, я только сейчас закончила с уборкой и ликвидацией последствий этой ужасной катастрофы.

— Сочувствую, — как можно искренне произнес я.

— Да, господин директор, — оживилась Спраут. — Тут ко мне утром Хагрид заходил… Это правда, что вы разрешили использовать прилегающую к школе территорию для выращивания магических растений?

— Что ж, давай поднимемся в кабинет, и я тебе все подробно объясню.

Профессор не возражала. Горгулья послушно скользнула в сторону, и мы начали восхождение. Что Помона, что я спешить не собирались, но винтовая лестница была длинной, и где-то посередине мы с профессором, не сговариваясь, остановились, чтобы немного передохнуть.

— А что, чары движения перестали работать? — поинтересовалась Спраут, обмахивая лицо шляпой.

Этот вопрос заставил заработать мою память, которая пояснила, что коротким словом-активатором эту бесконечную лестницу можно превратить в эскалатор, который мигом доставит нас наверх. Спрашивается, и почему я раньше об этом не вспомнил? Все ножками да ножками.

— Нет, с ними все в порядке. Просто Помфри сказала, что физические нагрузки пойдут мне на пользу. А ты что, сильно устала?

— Нисколько! — решительно заявила Помона, нахлобучив шляпу и ухватив меня под локоть.

Вдвоем мы таки покорили эту вершину, вошли в кабинет и замерли. В комнате царил самый натуральный бардак. Документы, доселе аккуратными стопками лежавшие на столе, сейчас равномерно усеивали пол. Одни были смяты, другие порваны, на нескольких листах виднелись длинные прорехи, оставленные чьими-то острыми когтями. Валявшиеся у стола бумаги оказались щедро залиты чернилами и вряд ли подлежали восстановлению. С десяток стоявших на полках устройств и позолоченных безделушек были сброшены со своих мест и вдребезги разбиты, безжалостно развороченный подлокотник дивана демонстрировал пуховую набивку. Довершала картину пара десятков мелких перышек знакомого золотистого окраса.

— А я думала, это у меня в теплице не прибрано, — протянула Спраут, оглядывая разгром.

Мой взгляд остановился на фениксе, беззаботно дремлющем на жердочке:

— Фоукс! Фоукс, мать твоя курица, а ну, живо просыпайся!

Птах лениво достал голову из-под крыла и окинул нас мутным взором. Образы, пришедшие в мое сознание от фамильяра, можно было расшифровать как: 'Привет! Чего шумим?'.

— Это что за кавардак? — с трудом удерживаясь в рамках цензуры, вопросил я.

Феникс оглядел кабинет, почти по-человечески пожал крыльями и пояснил, что после моего ухода они с Матильдой 'немного пошалили' ко взаимному удовольствию. Самочка оказалась весьма горячей, и угомонились птички нескоро, в процессе любовных игр разнеся мой кабинет. А сейчас Фоукс очень хочет спать, поскольку последний раунд выдался крайне изматывающим. У него даже сил нет, чтобы извиняться за последствия своих развлечений.

— Вот, значит, как? — зло протянул я, глядя на то, как феникс невозмутимо возвращает голову под крыло. — Ладно, негодник, ты у меня еще поплачешь! И перьями поделишься, и даже кровушки нацедишь, если понадобится.

— Это все устроил Фоукс? — удивленно вскинула брови Помона. — Но зачем?