Miss Sabrina - Подобная Сильмариллу (СИ)

Толпа пораженно и испуганно замолчала. Не думаю, что кто-то ожидал подобного. Я устало опустилась на свое место, ощущая во рту вкус собственной крови. Как ни странно, отречение отца меня не сильно расстроило. Эти дни принесли неприятности куда ужаснее. На меня навалилась огромная усталость.

— Амрос, Амрод, клянитесь! — отец, то есть уже не отец мне, вернулся к своим сыновьям.

Братья были напуганы, и сказали все, что от них требовалось. Они не желали тоже стать отверженными детьми.

Когда пошли раздоры между Феанором и его братьями, а Артанис встала и горячо поддержала своего дядю, я незаметно выскользнула из зала и ушла в свои покои. Больше здесь мне делать было нечего.

Все вокруг закипело. Нолдор собирались в путь недолго, ведь брать можно было только провизию, но шумно. Все были охвачены огнем воодушевления, постоянно обсуждали перспективы, которые ожидали их в далеком Средиземье.

Я собиралась отстраненно, стараясь не задумываться о будущем. Мне незачем было оставаться в Валиноре, мне незачем было идти в Средиземье, я больше не хотела попасть в Средиземье. Но я все же собиралась пойти вместе с дядей Финарфином, присоединившемуся к отряду дяди Финголфина. С отцом и братьями я больше не говорила, даже Амрос и Амрод избегали меня, отверженную сестру. Финарфин же наоборот проявил ко мне благоволение, за что я была ему благодарна.

— Племянница, — ответил он на мою просьбу отправиться в поход с его семьей, — ты могла бы, не спрашивая меня, присоединиться к нам. Ты член нашей семьи, ты осталась им и даже после того, как отец отказался от тебя. А для моих детей ты преданный друг.

Тяжелее всего мне далось прощание с мамой.

— Может быть, мне следует остаться? — спросила я. Мы сидели в доме отца в Тирионе. Выход планировался в ближайшие часы, но я еще колебалась.

— Нет, — покачала головой мама, — ты должна идти. Нолдор больше здесь не место, нашему народу уже не суждено жить в светлом Амане. Уставшие, как я, могут остаться. Но ты должна пойти вперед, перешагнув все плохое, что произошло здесь.

— Я боюсь, что не справлюсь с тем, что ждет меня. Жизнь больше никогда не будет простой.

Немного замявшись, мама вдруг сказала:

— Помнишь, как ты потерялась в саду у Валиэ Ниенны? Олорин, ее ученик, рассказал мне, что Ниенна узрела много испытаний на твоем пути, поэтому она и назвала твою судьбу ужасной. И твоя жизнь зависит от того, вынесешь ли ты эти испытания или нет. И еще Олорин сказал, что какой бы путь ты ни выбрала, света или тьмы, ты пойдешь по нему очень далеко и вкусишь все последствия своего выбора. А выбор тебе предстоит тяжелый. Прошу тебя именем Эру Илуватара, дочь моя, избегай тьмы и искажения. Забудь Майрона навсегда!

Я не так много думала о нем в последнее время. Но не потому, что забыла. Просто общие испытания, выпавшие на нашу долю, казались значимее отдельно взятого разбитого сердца. Мне хотелось плакать, когда я вспоминала о Майроне.

— Я хотела бы этого, мама, но ведь эльфы любят лишь однажды, — в моих глазах стояли слезы.

— Часто, но не всегда, вспомни дедушку Финвэ. Тебя не могут ожидать лишь испытания, радость будет на твоем пути. Мне бы хотелось, чтобы ты встретила новую любовь, достойного и мужественного эльфа. Я верю, что однажды, проснувшись счастливой, ты поблагодаришь Эру за то, что Майрон ушел. Ты должна быть сильной, дорогая.

Я заплакала, закрыв лицо руками. Мама была единственной в Валиноре, кого мне не хотелось оставлять, но она была права — я должна была найти свой путь в этой жизни.

Мама протянула мне небольшой кулон. Он светился так, как, наверное, светился бы погасший Сильмарилл.

— Возьми его, это твой свет. Я хотела подарить тебе его на столетие, но мы, скорее всего, не увидимся вновь в этой жизни. Ты можешь подарить его, а можешь оставить себе. Он отражает состояние твоей души. Посмотри, какой он тусклый после всего зла, что произошло с тобой за последние дни. Это благословенная земля, а ты умираешь. Целебный воздух Валинора не в состоянии облегчить твою печаль, а жизнь тут идет так неспешно, что тебя ни чем будет не отвлечь от твоей боли. Именно поэтому ты должна пойти, Сильмариэн. Будь счастлива в другом мире.

Я обняла и поцеловала маму, и мы простились навечно.

Кажется, все знают, что произошло потом, во время Исхода Нолдор. Я шла в самом конце, вместе с дядей Финарфином. Путь был ужасен. Была стужа, непереносимый холод, проникающий до самых костей. От этого холода невозможно было спастись, приходилось кутаться во все, что попадалось под руку и, рыдая, делать еще один шаг, молясь, чтобы он был не последним. Нолдор были не сильны в географии, и никто не знал, что на севере будет настолько холодно. Поэтому запаса теплых вещей никто при себе не имел. А еще был голод, жуткий голод, от которого тошнило, а мир казался нереальным и расплывался перед глазами. От этого Эльдар стали умирать. Под крылом Валар такого никогда не происходило, но здесь, в Эру забытом краю, голод и холод уносили множество жизней. Иногда я доставала свой кулон и смотрела на него. Свет становился все более тусклым, и иногда мне даже хотелось попасть в чертоги Мандоса, только чтобы не было этих голода и стужи. Кроме кулона у меня с собой были только два маленьких портрета в медальоне — мамы и Майрона. И память о более счастливых днях.

Я видела много зла в то время: резню в Альквалондэ, Северное пророчество — проклятье Мандоса, после которого дядя Финарфин вернулся домой, под покровительство Валар. Его дети продолжили путь.

А потом отец, нет, наверное, стоит перестать называть его так, сжег корабли Тэлэри, и нам пришлось идти через льды. Удивлена ли я была этим предательством? Нет!

Еще до перехода пролива между Валинором и Средиземьем многие эльфы болели, а мне стало нехорошо еще до Альквалондэ. Сначала были просто слабость, апатия, легкая лихорадка и бледность, которая пугала Артанис. В сочетании со спутанными рыжими волосами и истощением, моя бледность делала меня похожей на замерзший труп. Поход полностью уничтожил милую девочку из Валинора, по крайней мере, внешне. Если мне что и снилось, то только Ниенна. Только она.

Огонь пылал в сердцах моих сородичей и согревал их кровь, но мое сердце замерзало во льдах пролива. Кулон периодически загорался и снова гас, и вспышки его света в основном совпадали с приступами кашля, одолевавшими меня с начала перехода по льду. Я старалась не думать об этой странной болезни, многим ведь везло куда меньше чем мне. Жена кузена Тургона, сына дяди Финголфина, Эленвэ, наступила на тонкий лед и провалилась. Ее не успели спасти, а их с Тургоном дочь Идриль была еще совсем маленькой. Многие погибли во льдах, от болезни или от роковой случайности. А тьма и липкие туманы, насланные Морготом, давили на нас еще больше.