Miss Sabrina - Подобная Сильмариллу (СИ)

Загадок становилось все больше.

Ходить к пленникам каждый день было бы подозрительно, и я снова пришла в темницу, когда их осталось всего семеро. В этот раз я взяла с собой еды, и оголодавшие эльфы и человек с радостью на нее набросились.

От Финрода я узнала некоторые новости о своей семье, о которых не слышала от шпионов Гортхаура. У Галадриэль и Келеборна родилась прекрасная золотоволосая дочь Келебриан. Какое восхитительное имя! У Куруфина были жена и сын Келебримбор, с которыми они жили в Нарготронде. С ними жил и Келегорм.

— Какой сюрприз! — воскликнула я. — Странно, что Келегорм не завоевал какое-нибудь королевство для себя!

— Келегорм очень влиятелен в Нарготронде, как был бы влиятелен и любой член нашего знатного рода, — ответил Финрод несколько сухо.

Разумеется, подумала я. Кажется ли мне, или брат несколько обижен на этого члена знатного рода?

— Он сейчас правит городом?

— Нам лучше не говорить об этом.

— Я согласна, прости. Любопытство прорывается наружу, — и сдерживать его становится все труднее.

Значит да, правит. Готовься к новым порядкам, прекрасный Нарготронде! И я очень удивлюсь, если все останется таким же мирным и тихим, как при Финроде. Но пора было закидывать новый пробный камень.

— Финрод, ты столько работал над этим городом, обустраивал его и украшал. Келегорм бывает беспечен, он не очень хороший руководитель и не будет трястись над Нарготрондом, как Моргот над Сильмариллами, — с улыбкой сказала я.

— А он сильно трясется? — несколько напуганно спросил один из самых молодых эльфов.

— Еще бы! — фыркнула я. — Он ради этих камешков любому шею свернет! Их трогать нельзя никому, даже Гортхауру. Моргот может целыми днями только на них и смотреть, — я вспомнила слухи, ходящие в Хитлуме в незапамятные времена. — Сильмариллы причиняют Морготу дикую боль, даже в короне. Когда он ее надевает, чтобы напугать пленников, она оставляет ожоги на его лбу, и Черный Враг звереет еще больше! Все, что говорили раньше в Хитлуме, правда — и про дикий рев Моргота в ночи от боли, и про его неестественную страсть к Сильмариллам, и про то, что он надевает их, чтобы пугать эльфов. Он помешан на камнях! — красочно расписывала я.

Семеро пленников уставились на меня с ужасом. Я же в душе смеялась, зная, что корона не доставляет Мелькору никаких неудобств, а дикий рев в ночи принадлежит балрогам, а иногда драконам или другим темным созданиям.

— В Ангбанде страшно, — добавила я. — Никому не пожелаю туда попасть.

— Мы туда и не собирались, — сказал Берен. — Надеюсь, нас туда не потащат?

— Не думаю, — ответила я. — Скорее всего, Гортхаур убьет всех вас здесь.

— Утешила, — усмехнулся человек.

— Я ничего не могу сделать! Брат, ты сам знаешь, что из этих темниц не выбраться, это же твоя бывшая крепость! Я на всякий случай смотрела чертежи в библиотеке, но ничего не нашла!

— Какая горькая ирония — гнить в темнице, которую сам же и построил, благодаря тому, кого хотел бы в нее посадить, — горько сказал Финрод.

— Я буду искать дальше. У нас должен быть шанс, — ответила я, сжав его руку.

Вскоре я пошла наверх. Пленники не показались заинтересованными именно в Сильмариллах. Наверное, я снова ошиблась. Ведь не Маэдроса или еще кого-то связанного клятвой Гортхаур держал в темнице.

Я ничего не смогла из них выбить хитростью, а Гортхаур — жестокостью. Мы кричали друг на друга после очередной неудачи, обвиняя другого в бездействии, мягкости или излишней жестокости, неумении общаться или неспособности выбить информацию. Тень гнева Мелькора висела над нами, как тень палача над осужденным.

Наконец их осталось всего двое — Финрод и Берен. Прошлой ночью погиб Тирон, последний из их спутников, самый юный и наивный Нолдо.

— Вас только двое! — кричала я при последнем визите. — И сегодня ночью волк придет за кем-то из вас! Прошу вас, сдайтесь! Может, вы проживете дольше благодаря этому! Я ничего не могу для вас сделать, сделайте же что-нибудь сами!

— Ты думаешь, — презрительно спросил человек, — моя жизнь мне настолько дорога, что я продамся слуге тьмы для ее спасения?

— Да! — закричала я на него. — Ты же любишь свою невесту? Может быть, ты еще сможешь вернуться к ней и зажить нормальной жизнью! Такой, что ты даже не будешь представлять, насколько тебе повезло!

— Мы не можем, — покачал головой Финрод. — Это слишком большая тайна. И этот монстр Гортхаур бы ей не обрадовался.

— Я пыталась поговорить с ним о вас, — я чуть ли не плакала.

— И что?

— Вот что, — я подняла подол платья и показала им большой шрам, пересекающий все бедро до колена. Его я сделала себе сама для этого дня, и это было чудовищно больно. — Это урок на будущее. Значит, пока он снова ко мне не придет, и лучше мне было бы молчать, если вы, дураки, не хотите спасти сами себя! Я тоже рискую! Если Гортхаур поймает меня здесь, то не думаю, что моя голова продержится на плечах долго. А убьет он нас всех не сразу, вы еще не знаете, как он может пытать! Прошу тебя, брат, скажи ему все, и возможно это как-то облегчит вашу учесть!

— Я не скажу ему ничего, — ответил Финрод. — И будь он проклят вовеки веков.

Со смешанными чувствами я уходила из темницы. С одной стороны меня восхищала решимость и непреклонность брата. Хотя восхищала ли? Раньше я была бы горда, была бы в восторге от его героизма. Теперь же я скорее была раздражена тем, что он даже не пытается спастись. Ответственность за жизнь Финрода лежала на мне, и я злилась от того, что теперь мы ничем не можем помочь друг другу.

Гортхаура не было в кабинете, что меня удивило. Обычно он приникал к слуховой трубе и слушал разговор от первого до последнего слова. Не было его также и в спальне, и я вышла во двор и, подняв голову, увидела Темного Майа на крепостной стене. Дождь прекратился совсем недавно, но небо было хмурым, а ветер холодным. Поднявшись, я спросила Гортхаура, почему он не слушал разговор.

— Какой смысл слушать это? — устало ответил он. — Смысла в твоих разговорах не больше, чем в переливании воды из одного сосуда в другой. Ты снова ничего не смогла узнать. И снова потерпела неудачу.

Я разозлилась.

— У нас полно времени! Куда бы ни шли эти эльфы, их поход окончен! Мы сможем узнать все, что хотели, и через месяц! Их всего двое, и они тебе не сильно помешают.

— А Мелькор? Он тоже узнает все через месяц? Он и так будет в ярости от того, что мы так долго скрывали такого пленника! Ты знаешь, что он сделает, если узнает. Сегодня на одного пленника станет меньше. Я подумаю, что дальше, когда Фелагунд останется один.

— Это твое право. Но этот человек нам нужен! Он много знает, и этот поход затеян ради него! Эльфы его уважают — он герой, сын героя! Как ты что-то узнаешь, когда ты убил почти всех?