Морган Родес - Кристальный шторм

— Почему бы и нет? — он уселся за ближайший столик, который должен был бы скоро стать пристанищем для голодных людей. На стул он опускался с такой тяжестью, будто бы каждое движение причиняло невыносимую боль. — Но ведь это столь чудное время для разговора…

— Разве для разговора с вами бывают чудные времена?

Король откинулся на спинку стула и посмотрел на неё — пронзительно и без единого слова.

— О, красоту своей матери впитала твоя сестра… Но ты — ты получила её внутренний огонь.

Казалось, на мгновение всё сознание Клео затопило змеиное шипение — как он мог говорить о её маме?

— Ты так и не ответил на мои вопросы. Откуда знаешь мою мать? И почему шептал её имя при смерти?

Он скривился.

— Это всего лишь моя глупая ошибка.

— И вновь это не ответ.

— О, это может быть самый долгий разговор в моей жизни, принцесса.

— Так скажи правду, не приукрашивай её словами! Или ты не умеешь?

— О… Любопытство — опасный зверь, держи его на цепи, иначе он поведёт тебя по тёмным переулкам судьбы… — он смотрел на неё строго и ровно. — Мы с Еленой когда-то дружили.

Клео рассмеялась — это прозвучало дико и резко.

— Дружили?!

— Ты всё ещё мне не веришь?

— Не верю, что ты вообще способен на дружбу — а уж с моей матерью…

— Это было давно… Казалось, века прошли — тогда она была жива, я не был королём…

— Я отказываюсь в это верить.

— О, твоя вера — только пустой звук! Всё давно кануло в прошлое.

Клео отвернулась от неё, подавляя отвращение. Её мама никогда не провела б и минуты с кем-то столь гадким, как Гай!

— И теперь пришла моя очередь задавать вопросы, — он грузно поднялся и остановился на её пути.

Она повернулась к нему, посмотрев так, будто бы пыталась испепелить.

— И что же за вопрос?

— Чего ты хочешь от моего сына? — это прозвучало остро и грубо.

— Что, простите? — переспросила она.

— Ты меня услышала. Ты всё ещё собираешься использовать Магнуса для своей выгоды? Да? Браво! Ты так старательно трудилась и таки настроила его против меня. Его недостатки — моё разочарование, но сейчас… — он покачал головой. — И что ж тебе нужно?

— Я не собираюсь говорить об этом.

— Ай, — рассмеялся Гай. — Совсем недавно мой сын хотел быть лидером, собирался сделать всё, чтобы добиться власти… Я не слеп. Я видел, как у него помутилось в голове от твоей красоты. Но красота мимолётна, а власть вечна! Эта жертва… Всё ради тебя… Я его не понимаю. Просто не понимаю.

— Ты всегда был достаточно слеп для этого.

— Он не видит важности всего, что происходит, только то, что у него под носом… Но ведь ты видишь! Ты знаешь, чего хочешь через десять, двадцать, пятьдесят лет! Ты всегда будешь жаждать трон. И, признаться, я ошибся, когда так недооценивал тебя.

— А я, значит, должна отказаться от всего, что по правду мне принадлежит?

— Играй осторожнее, принцесса.

— Ты говоришь мне это не первый раз. И теперь я не могу сказать, предупреждение это или угроза.

— Предупреждение.

— Равно как и о проклятии моей матери, что умерла родами?

— Да. Не прошу ничего за это. Не веришь? — он подался ближе. — Посмотри мне в глаза, скажи, что я вру. Твоя мать была проклята ведьмой и умерла родами из-за этого.

Клео понадобилось мгновение — король так легко лгал… И если б это был кто-то другой, она бы беспокоилась за него — ведь даже за этот короткий миг его лицо стало бледней, голос суше, а широкие плечи сгорбились…

Она радовалась его падению, обрадуется и смерти. Если он ждёт от неё чего-то другого, то будет очень разочарован.

Но его глаза… Ясные, стойкие, жестокие — без капли обмана.

— Ты можешь видеть правду, — его голос был хриплым. — Елена тоже… Она знала меня лучше других.

— Ты не заслуживаешь права произносить её имя.

— Странное обвинение, принцесса, особенно если учесть, что это ты убила её.

Глаза Клео жгло — она через всю жизнь пронесла вину за смерть своей матери, и это убивало её день за днём.

— Если это правда, не я — проклятие убило её.

— Оно оказало содействие. Но жизнь Елены… Твоя сестра не справилась — но ты смогла!

Каждое слово казалось ударом.

— Прекрати. Я не буду стоять тут ни минуты — оскорбляй, запугивай, лги! Услышь меня — если ты попытаешься навредить мне или Магнусу ещё раз, я не остановлюсь ни перед чем и разорву тебя в клочья!

Клео отвернулась и рванулась по лестнице, не заботясь о том, что она была голодна. Казалось, король крови отравлял её — её кровь, её душу, её мысли.

— И ты слышишь меня, принцесса! — голос Гая не отставал от неё. — Эта любовь к моему сыну… Однажды ты вынуждена будешь выбирать между Магнусом и властью, и я ни минуты не сомневаюсь, что выберешь ты власть!

Шёл третий день с тех пор, как они вышли в море — и Йонас стоял рядом с Ником на носу корабля Короля Крови, вдыхая ветер, что бил в красные и чёрные паруса, толкая корабль к Митике. Оливия ястребом вилась над ними, и её большие золотые крылья огнём вспыхивали на солнце.

Он мечтал о том, что тоже обратится ястребом и рванётся вперёд. Море было ему чуждым — кружилась голова, подкатывала к горлу тошнота, а ведь ему лучше, чем другим! Феликс и вовсе не отрывался от перил, позеленев, как море перед бурей.

— Он не шутил, когда говорил, что его укачивает, — отметил Ник.

— Разумеется, нет, — хмыкнул Йонас.

— И ему крайне нехорошо.

— Переживёт.

— Жуткий убийца-наёмник? Разве он не охотился для Гая?

— Именно. Бывший жуткий убийца-наёмник. Сейчас он просто хороший боец, что двинулся по тернистому пути искупления. А ещё — просто страдающий от морской болезни человек, которому и рыбы не помогут.

— Я всё слышу, ты в курсе? — Феликс наконец-то выпрямился.

Йонас с трудом подавил усмешку.

— Разумеется!

— Это совершенно не смешно…

— Ну, я громко и не смеюсь.

Феликс что-то простонал, а потом недовольно выдохнул:

— Ну, убейте меня кто-то, избавьте от этих мук!

— Я могу! — вызвался Таран, выбираясь на палубу — он стоял на вышке, высматривал крешийские корабли.

— А ты заткнись! — прорычал Феликс, но не прошло и секунды, как он вновь перегнулся через перила.

— Ну и чем я могу помочь? — вздохнул Йонас.

— Просто… позволь… умереть…

— Вполне справедливо, — он отвернулся от друга и бросил взгляд на Тарана, что как раз поднимал оставленный на палубе меч. — Так, а ты что собираешься делать?

— Наточить меч.

— Ты только это и делаешь с той поры, как мы отплыли.

— И? — Таран недовольно вскинул голову.

— Он так остр, что может перерезать нить этого мира, — Ник разделил с Тараном понимающий взгляд. — Чудная работа.

Йонас вздохнул и потянул Ника за руку, подальше от чужих ушей.