Морган Родес - Кристальный шторм

— Не очень, знаешь, — пожал он плечами.

Удивительно — ведь он никогда не был таким, как остальные мужчины, что она их знала. Но… Это не имело значения.

— Женщины? Десять, двадцать, сотня девушек, что мечтает только о тебе…

— А откуда мне знать, — его улыбка была такой холодной, такой жуткой, — что они не такие же, как ты? Нет времени для сделок, императрица…

На глазах Амары заблестели слёзы. Она столько времени не плакала, вот только умела — умела вызывать эти солёные капельки на глазах, чтобы быть слабой, чтобы заставить их забыть о ней, чтобы просто избежать наказания, а потом выйти и победить. Разрушить то, за что они так хватались. Как хорошо может играть женщина, когда её недооценивают, как прекрасно эти солёные ручейки текут по её щекам!

— Ведь я хотела освободить тебя, а они сказали, что ты умер, когда попытался бежать… Моё сердце едва не умерло от мысли, что я навеки тебя потеряла… Я должна была тебе рассказать, всё рассказать, но я испугалась… Я никому никогда не доверяла, понимаешь? Послушай, ведь я не желала тебе зла, я люблю тебя, люблю больше всего на свете! И… И это всегда будет так, вопреки тому, что ты сделаешь сегодня…

— Что ты сказала? — её слова будто бы оглушили его. — Ты любишь меня?

— Люблю. Я тебя люблю.

Кончик его меча дрогнул, но тут же взметнулся вверх.

— О, как это прекрасно, любовь моя, но ведь я не настолько глуп, чтобы поверить… Время умирать, дорогая.

Одна минута — и Карлос толкнул Феликса наземь. Она даже не успела вдохнуть воздух, а Феликс и Таран стояли перед нею на коленях, а Нерисса стояла рядом и сжимала её ладонь, пытаясь успокоить свою прекрасную императрицу.

— Все остальные мертвы, ваша Милость, — проронил Карлос. Лицо его пересекала полоса крови.

Она лишь кивнула, а после посмотрела на Феликса — тот пожал плечами.

— Ну, я попытался.

— Следовало быть быстрее.

— Мне столько хотелось высказать… — он широко улыбнулся, но взгляд его оставался ледяным. А после он лишь на мгновение посмотрел на Нериссу — и вновь на императрицу. — Ну что, поговорим опять о гареме, родная?

Амара протянула руку, касаясь его щеки.

— Мне жаль, что твой глаз пострадал. Мне правда нравился и он, и всё остальное в твоём теле… По крайней мере, на пару ночей.

— Нам убить их немедленно, Ваше Величество? — Карлос взвесил меч в руке.

Она хотела увидеть в глазе Феликса страх, но только вызов, один сплошной вызов!

— А если я тебя отпущу, ты что сделаешь? Опять попытаешься меня убить?

— Конечно, да, — кивнул он.

— Ох, — простонал Таран. — Какой же ты идиот…

Конечно, её маленький зверь её веселил. Он всё ещё казался ей таким забавным… И она хотела его, вопреки всему, вот только это не имело значения. Он должен был умереть и остаться просто ещё одним её грустным воспоминанием.

— В яму их, — проронила Амара. — Потом разберусь.

— О, она невероятна! Такая прекрасная… Богиня — не смертная, вот что я вам скажу! И я могу точно сказать, что она всех нас спасёт.

Люция остановилась у какой-то лавки, где продавались яблоки, такие спелые, что им уж точно не место в Пелсии, и посмотрела на продавщицу, что говорила со со своей подругой

— Ну, да, вполне с тобой согласен, — отозвалась она.

Может быть, это речь о волшебнице из предсказания?

— Простите, — вмешалась она, — я не хочу мешать, но о ком речь? — голос девушки дрожал, ведь она столько времени вынуждена была молчать.

— Ха! — продавщица удивлённо уставилась на неё. — Конечно же, об императрице!

— Действительно, о ком же ещё… — пробормотала себе под нос Люция. — О, и вы верите, что вас спасёт Амара Кортас. От чего ж спасёт?

Женщины устало, нетерпеливо переглянулись.

— А ты, девочка, не из местных?

— Я родилась в Пелсии, но меня взяли в лимерийскую семью.

— И тебе повезло, что из этого кошмара тебя забрали ещё такой маленькой! — продавщица вновь покосилась на подругу. — Знаешь, сколько б мы отдали за подобную возможность? — и они как-то безрадостно, грустно рассмеялись.

— Я куплю это яблоко, — Люция почувствовала, как в ней загорается нетерпение. Она коснулась фрукта, отдала женщинам серебряную монету. — А ещё я могу заплатить за любую информацию о том, где сейчас находится императрица.

— О, да нет проблем! — жесты и взгляд женщины были изголодавшимися, жадными. — Но где ж тебя носило, деточка, что ты не знаешь об императрице? В мхах ты, что ли, среди гор пряталась, или залезла в берлогу к медведю?

— Что-то вроде этого, — пусть на самом деле она и находилась в гостинице, вот только теперь надо было бежать. Пусть Сэра боялась за неё, Люция знала, что нельзя — ведь её живот, в конце концов, скоро не даст ей подняться с постели! Она коснулась его рукой, чувствуя, что тот опух ещё сильнее, и женщина наконец-то обратила внимание на этот жест.

— О, девочка, да ты беременна, ещё и вот-вот разродишься!

— Всё в порядке, — отмахнулась Люция, пусть это и было ложью.

— А где твоя семья? Муж? О, нет, не говори мне, что ты тут одна!

О, ну почему её беременность заставляла людей становиться такими приторно добрыми? Относиться к ней как-то иначе? Единственная польза от этого живота — её действительно не трогали, жалели, пропускали вперёд.

— Мой муж… — она проронила это без должной доли грусти, — умер. И я ищу свою семью.

Вторая женщина потянулась к ней, сжала руки Люции.

— Сожалею, дорогая.

— Спасибо, — Люция почувствовала, как ей почему-то становится тяжело дышать. Почему ж ей теперь так трудно себя контролировать?

— Может быть, тебе всё-таки стоит тут задержаться? — поинтересовалась продавщица.

— Нет, спасибо, это лишнее. Я просто хочу узнать, где находится императрица. Если она всё ещё в Лимеросе…

Женщины так недоверчиво переглянулись, будто бы вопрос казался совершенно невероятным.

— Великая императрица Кортас, — начала продавщица, — сейчас живёт в деревеньке, что когда-то принадлежала вождю Базилию. Завтра она обратится ко всей Пелсии, желает видеть каждого, кто только сможет прийти.

— Обратится к Пелсии? Зачем?

— О… — женщина вздохнула. — Наверное, ты забыла о том, как страдала Пелсия, ведь ты счастливая — тебе удалось коротать годы в Лимеросе. Но тут дела обстоять намного хуже…

— И это мягко говоря, — дополнила её подруга.

— Да, — кивнула продавщица. — А императрица видит, как мы сражаемся, признаёт это, поэтому желает помочь нам. Она ценит Пелсию и говорит, что это очень важная часть её империи.

Люция заставила себя не закатывать глаза. Как же, она ведь знает жестокую, властолюбивую Амару в разы хуже, чем какие-то две селянки!

— И именно по мудрости своей императрица и вышла за Кровавого Короля, — протянула женщина.