Василий Блюм - Мычка

Поднявшись, он подошел к беру, присел, провел рукой по шерсти, дотронулся до когтей. Бер страшен. Даже сейчас, поверженный, преступив порог смерти, хозяин леса настолько ужасен, что в груди холодеет, а ноги подкашиваются. Скажи кто еще день назад, что он не только выйдет один на один с хозяином леса, но и победит — вместе посмеялись бы шутке. Конечно, в племени ходили легенды о бесстрашных охотников, что когда-то ходили на бера в одиночку. Порой, некоторые, наслушавшись рассказов, пытались повторить такие подвиги, но ничем хорошим это не кончалось: тяжелые увечья, жуткие, безобразные шрамы, но чаще люди просто не возвращались домой, лишь спустя долгое время их растерзанные, обглоданные останки случайно находили товарищи, но чаще не находили совсем.

Как случилось, что он выжил в бою, и не просто выжил, а вышел победителем, отделавшись смехотворной царапиной на плече? Видать и впрямь дух удачи благоволит, одаривает милостью, по достоинству оценив намерение молодого охотника. Ведь, как известно, удача нисходит на смелых да решительных, обходя ленивых стороной. Ничем иным исход боя не объяснить.

Мелькнула шальная мысль: а не содержит ли подаренное наставником оружие скрытую магию? Но Мычка отмел предположение, как недостойное. Никакой магии! Лишь доблесть и мужество, смелость и отвага. Иначе, если продолжить мысль, он только придаток к насыщенной мощью, но бездушной железяке. Вооруженное жезлом силы ничтожество. Догадка показалась настолько неприятной, что Мычка поспешно вскочил, зашагал к костру, раз за разом повторяя про себя: только воля, только сила и ловкость, никакой магии!

— Почему ты не погасил огонь?

Зимородок задала вопрос отвлеченно, глядя в сторону, но тут же повернулась, взглянула пытливо.

Мычка замедлил шаг, не отрывая глаз от мрачных черных луж, испятнавших лес далеко вокруг, спросил:

— Какой огонь, о чем ты?

Зимородок смешно наморщила лоб, недовольная непонятливостью собеседника, сказала скороговоркой:

— Ну, в тот раз, когда ты меня только утащил из деревни. Ведь нас могли найти, и тебе бы не поздоровилось.

Пришла пора морщить лоб Мычке. Почесав затылок, он протянул задумчиво:

— Почему не погасил?..

— Ну да, почему? Только не говори, что не боялся. Ни за что не поверю. Должен был бояться, обязан! Хоть немного, хоть чуть-чуть.

Мычка пожал плечами, ответил честно:

— Наверное, ты права, боялся. И даже не чуть-чуть — сильно боялся.

— Так отчего ж не загасил? — Зимородок распахнула глаза, и даже затаила дыханье, с ожиданьем глядя на спутника. Не выдержав молчанья, воскликнула: — Или чего-то другого боялся еще больше? Не лги, скажи честно. Хотел загасить, а не загасил…

Пытаясь понять, куда клонить девушка, Мычка осторожно произнес:

— Возможно, я не объяснил тебе в тот раз…

— Я так и думала! — победно воскликнула Зимородок. — Будь ты один — обязательно бы погасил. Любой бы погасил. Но только не в копании с девушкой. Ты просто не мог позволить мне замерзнуть!

Она замолчала, ожидая подтверждения своих слов, немедленного и беспрекословного. Ошеломленный напором, Мычка с трудом удержал ускользающую мысль, осторожно продолжил:

— Ночью в деревне, стоя на одном краю, можно увидеть отблески пламени в окнах самых дальних домов. В лесу не так. Лишь отойдя за ближайшие деревья, ты попадаешь в густую тень, а немногим дальше начинается царство непроглядного сумрака. Нас могли найти лишь случайно наткнувшись на лагерь.

Ноздри девушки расширились, скулы вздулись. Мгновенье казалось, что она вот-вот набросится с кулаками. Однако, Зимородок сдержалась, рванулась вперед, расплескивая лужи и распинывая веточки. Мычка украдкой вытер лоб, вздохнул, непонимающе глядя в спутнице в спину. И чего она разозлилась? Вроде бы не сказал ничего обидного, наоборот, подробно ответил на вопрос. Или все же недостаточно подробно, и нужно было копнуть глубже?

Впереди хлюпнуло особенно громко, послышался испуганный визг. Мычка подхватился, заспешил, терзаясь догадками — одна другой страшнее. Готовый биться с неведомым врагом, он оббежал мешающее обзору дерево, заметив жуткое, невольно вздрогнул, но, приглядевшись, лишь покачал головой.

В ближайшей луже, провалившись почти по грудь, копошится Зимородок: лицо облеплено грязью, в волосы набилась хвоя, с плеч бурыми нитями свисают прошлогодние травы. Раз за разом Зимородок пытается вылезти, ползет на сухое, сделав пальцы грабельками, цепляется, но яма коварна, ноги скользят по размокшей земле, а руки безуспешно хватаются за мелкие веточки, не находя опоры, скатываются вслед за хозяйкой.

Мычка присел, покрепче уперся ногами в корни дерева, дождавшись, когда Зимородок сделает очередную попытку, ухватил, потащил на себя, медленно но верно освобождая из цепкий объятий ямы. Лишившись добычи, западня обижено чавкнула, немного поволновалась, исходя пузырями грязи, но вскоре успокоилась, вновь обратилась безобидной лужей.

Зимородок отползла подальше, трясясь и всхлипывая, принялась счищать с себя комки грязи. Мычка попытался помочь, но натолкнувшись на исполненный ярости взгляд, отшатнулся. Скривив губы, девушка воскликнула, едва не плача:

— Не подходи. Это все ты виноват! Ты затащил меня неведомо куда. Сидела бы себе дома, в тепле и уюте. А из-за тебя я сейчас похожа… я даже не знаю, на что я похожа. На лесного духа, на утопца, на… на… на грязного противного вершинника!

Дождавшись, когда девушка замолчит, чтобы набрать воздуха для новой порции ругательств, Мычка торопливо произнес:

— Могу развести костер. Согреешься, заодно вещи просушишь. Идет?

Зимородок несколько мгновений злобно сверкала глазами, прожигая Мычку полным ненависти взглядом. Ее губы дергались, готовые высказать все, что представляет из себя «проклятый вершинник», но сделав над собой сверхусилие, девушка выдавила лишь короткое:

— Жги. И побыстрее!

Мычка кивнул, сбросив мешки и отстегнув перевязь, поспешно побежал за хворостом, не дожидаясь, пока Зимородок соберется с мыслями, чтобы продолжить перечисление его «достоинств».

Костер долго не хотел заниматься. Наполненные влагой, ветви курились дымком, шипели, исходя грязью и паром, но, побежденные терпеньем, все же занялись, окутались огнем. И вскоре костер уже пылал, распространяя вокруг волны тепла и удушливого дыма. Зимородок кашляла, вертела головой, спасаясь от едкого дыма, но от огня не отходила. Лишь достаточно согревшись, и перестав дрожать, она отодвинулась, сказала сухо:

— Отвернись.

Занятый размышлениями, Мычка не сразу понял, переспросил:

— Отвернуться, зачем?

— По башке тебе хочу дать, вот этой палкой, да, боюсь, сопротивляться будешь, — прошипела Зимородок зло. Мычка непонимающе сморгнул, и она добавила с надрывом: — Да переодеться я хочу, бестолочь! Неужели не понятно?