Василий Блюм - Мычка

Мычка взглянул испытывающе, сказал с усмешкой:

— Почему же не использовал, использовал, оттого мы с тобой сейчас живы, а не лежим разрозненными кусками в желудке чудовища. Да и выводы никуда не делись. И в ближайшем будущем это позволит нам не тратить силы попусту.

Зимородок произнесла с сарказмом:

— О своих подвигах расскажешь в другой раз, кому попроще и подоверчивее. А про будущее можно и послушать. Конечно, маловероятно, но… вдруг что умное?

Собираясь с мыслями, Мычка подбросил дров, по-очереди повернул палочки, чтобы мясо обжарилось равномерно и не подгорело, сказал:

— Понимаешь, этой твари… ее не должно там быть.

Зимородок поморщилась, на лице промелькнуло такое неприкрытое недоверие, что Мычка сказал обижено:

— Не хочешь слушать — не слушай, но и рассказывать не проси.

Девушка сказала с притворным удивлением:

— С чего взял? Видишь, сижу — слушаю, не перебиваю даже. Ты говори, говори, глядишь, и усну потихоньку. Все польза будет.

Пропустив колкость мимо ушей, Мычка продолжил:

— Лес вокруг густой, заросли плотные, из прорех только волчьи тропы, а из следов — отпечатки птичьих лап. Да и озерцо мелкое, неглубокое: ни щелей, ни отнорков.

Зимородок ухватила ближайшую палочку, где кусочки мяса успели потемнеть, покрылись хрустящей корочкой, поднесла к носу, желая лишь понюхать, но как-то так вышло, что зубы сами ухватили, разорвали на мелкие кусочки. Давясь и чавкая, словно здоровенный кабан, Зимородок сказала с набитым ртом:

— Ты рассказывай, рассказывай, внимания не обращай. Только объясни, какая связь между тварью, лесом и… о чем ты там еще говорил?

Задумчиво глядя, как девушка поспешно жует, давясь и мыча от удовольствия, Мычка произнес:

— Вот ты сейчас зайца трескаешь. Сколько потребуется, чтобы наесться?

Ошарашенная вопросом, Зимородок застыла, отвесила челюсть, но ощутив, что тщательно разжеванный и готовый к глотку кусок сейчас вывалится на землю, поспешно захлопнула рот. Глядя, как от невозможности ответить на наглость лицо спутницы пошло пятнами, Мычка усмехнулся, поспешил успокоить:

— Да ты ешь, ешь. Это я так, в качестве сравнения пример привел. Допустим, наешься одним, хотя, как ты лопаешь, понадобится минимум два, если не больше. Ну ладно, будем считать от малого, так — червячка заморить, так что пусть будет один.

Если взять зверя покрупнее, к примеру меня, а лучше бера, то ему зайца уже не хватит, не хватит даже двух. Потребуется олененок, а лучше молодой лось. И таких лосей ему нужно одного в седьмицу… ладно — в две. Надо все ж таки и меру знать, а то никаких лосей не напасешься.

Зимородок наконец справилась с куском. Громко сглотнув, она произнесла низким от негодования голосом:

— Это ты сейчас что хотел сказать, что я много ем? А раз много ем, значит я толстая? И задница у меня колышется, и бока отвисают, ты это хотел сказать, нечисть лесная?

Рванувшись к костру, Мычка мгновенно выхватил палочку с самым крупными и сочными кусками, столь же быстро сунул в руки собеседнице и пододвинул к лицу, так что соблазнительный мясной кусок краешком вдвинулся девушке меж губ, изогнутых в гневном оскале. От неожиданности Зимородок сомкнула зубы, откусив изрядный кус. Потеряв возможность говорить, она зло сверкнула глазами, но не выплюнула, начала жевать.

Избавленный от необходимости отвечать на обвинения, Мычка продолжил:

— Я это говорю к тому, что всем надо есть. И чем животное здоровее, тем ест больше. Это я не про тебя сейчас. Так вот тварь, что на нас напала, больше самого большого бера раз в десять, если не в двадцать пять, и есть должна соответственно: часто и много.

Довольный, что закончил такую длинную и сложную мысль, Мычка с удовлетворением выдохнул, замолчал, ожидая вопросов. Дожевав, Зимородок произнесла с отвращением:

— Что за народ пошел, нет, чтобы объяснить в трех словах, будет бубнить, пока солнце не сядет. У вас в племени все такие?

Мычка нахмурился, сказал уязвлено:

— Не все, но к делу это отношения не имеет. Объясняю совсем просто, для тех, кто в погребе. Каждому надо жрать, и жрать вдоволь. Хотя бы изредка. Если еды нет, или мало, то сил не остается, сперва на развлечения, а потом и на охоту. Нечем такому страшилищу тут питаться, не хватит ему ни лосей, ни беров. Сдохнет с голоду. Вернее, должно было уже давно сдохнуть, прежде чем до таких размеров вымахало.

Мычка в досаде сплюнул, отвернулся к огню. Однако, пламенная речь не прошла даром. Под впечатлением от услышанного, Зимородок испуганно сжалась, и даже перестала жевать, спросила чуть опасливо:

— И что это значит? — Заметив, как гневно сверкнули глаза спутника, поспешно поправилась: — В том смысле, чем это поможет нам?

По-прежнему хмуро, но уже гораздо мягче, Мычка произнес:

— Поможет тем, что я могу с уверенность сказать: встреч с подобными тварями можно не опасаться.

Зимородок выдохнула, расплывшись в улыбке, вновь зачавкала кусочком. Глядя, как подруга расправляется с остатками зайца, Мычка ободряюще улыбался, хотя внутри, прикрытый ворохом умных слов, по-прежнему тлел уголек сомнений. Как-то ведь это существо очутилось посреди леса, и если появилось одно, что помешает появиться остальным? Другой вопрос, когда это произойдет, и произойдет ли вообще, но для обсуждения таких вещей нужен собеседник более уравновешенный, чем тот, что сейчас сладострастно поглощает зайца, восстанавливая силы и заедая недавно пережитый страх.

Задумавшись, Мычка неторопливо жевал мясо, стягивая с палочки, по одному забрасывал в рот кусок за куском. Опомнился он лишь когда, потянувшись за очередной палочкой, рука нащупала пустоту. Мычка охнул, невольно скосил глаза, ожидая наткнуться на осуждающий взгляд Зимородок, но та спала. Переживания и усталость сделали свое дело, а ранний ужин лишь подвел черту, мягко сопроводив девушку в здоровый, восстанавливающий силы сон.

Дневной свет еще не погас, позволяя завершить необходимые дела. Поразмыслив, Мычка взялся за оставшегося зайца, и вскоре тот последовал примеру товарища, упокоившись в виде аккуратно нарезанных кусочков на воткнутых вокруг костра палочках. Закончив с пищей, Мычка зачерпнул горсть жухлой хвои, тщательно обтер руки, после чего прилег, закрыл глаза. Однако сон не шел, глаза сами собой открылись, а взгляд заскользил вокруг, не задерживаясь на чем-то одном.

На глаза попался заплечный мешок. В черепе сверкнула бледная искорка воспоминаний, зазудила занозой. Мычка несколько мгновений сидел, мучительно пытаясь понять причину беспокойства. Воспоминание ослепило, заставило вскочить, рвануть лямки мешка. Чувствуя, как холодеют ноги, а в груди расползается противное тянущее чувство потери, Мычка запустил в мешок руку, зашарил, затаив дыхание. Спутаный клубок тетивы, бурдюк, мягкий ворс шкуры… Есть!