Юрий Москаленко - Малыш Гури. Тетралогия (СИ)

Вырвал меня из кайфующего состояния Бобик, резко ворвавшись в мою голову и заорав:

— Не отвлекайся, смотри, что надо дальше делать, а спать будешь потом.

Он стоял уже перед трясущимся пигмеем, который орал во весь голос не слушая заверения Бобика, что тот его есть, не собирается. С горем пополам но тузику удалось провести аналогичные Манипуляции со стариком только первое плетение слегка отличалось от того которое поставил мне он. От ора, я оглох, ведь старик кричал так, что заглушал шум водопада, до орался до того, что охрип и сейчас, просто, сипел. И вдруг я его почувствовал. Волна сильной боли накрыла меня, отчаянье и страх захлестнули, гигантской волной сводя с ума. Я шмякнулся на попу, терпеть боль становилось невыносимо и я закричал в унисон хрипам старика. А потом провалился в спасительное беспамятство.

Империя «Синг».

Где-то далеко от побережья Тихого моря.

Лето 7024 года.

День четырнадцатый.

Очнулся на алтаре. Голова болит, во рту кака, горло першит. Разлепил глаза, — раннее утро. Свежо довольно, Бобик посреди постамента в позе сфинкса, а вот пигмея не видать сбежал что ли. Нет вон он за постаментом с той стороны, под кустом спит и хорошо спит и сны у него приятные, даже улыбается во сне. Я подскочил на месте как я мог знать, что он там, его же не видно, подбежал к краю алтаря, точно вон он дрыхнет скотина старая, но как я его поч… А ведь Бобик предупреждал и вчера меня накрыло тем, что чувствовал пигмей и как теперь жить? Ладно, разберёмся!

Быстро оделся, нацепил перевязь, распределил томагавки за поясом, подобрал арбалет, в кошель сложил ошейник и кольцо подаренное новым герцогом. Нож любителя жертвоприношений сунул за пояс. Вроде ничего не забыл. Спрыгнул с постамента, подошёл к пигмею, постоял немного, потом слегка ногой потряс его за ногу.

— Вставай, лежебока, все счастье проспишь.

Канн заворочался, открыл глаза. Увидел меня одетого, с оружием и попытался отползти под куст. Спросонья испугался видать, потом выпучил глаза, поднёс руки в шее, ощупал её и в глазах стал разгораться костёр радости. Меня снова накрыла волна, но уже безмерного счастья. Ну вот, мало мне было реакций уже собственного тела, так теперь ещё и пигмей будет донимать. Надо учиться закрывать этот эмоциональный канал.

— Проснулся, вонючка? Вставай, давай, у нас дела.

Старик подскочил на ноги и вдруг поклонился в пояс

— Да, господин, я готов.

Я опешил, — господин!, — интересненько!, — Ладно и это переживу. Хорошо, что могу его слышать, надо узнать какие языки он знает, может, научит.

— Пошли. Возьми мешок. Вон у постамента лежит и иди за мной.

Сам поднял пустой мешок, накинул его на плечо и двинул к кустам, пигмею же достался тяжёлый мешок заполненный продуктами, сзади идёт, пыхтит, но тащит. Выбрались на другую сторону изгороди и тут меня поразил пигмей, он так удивился, увидев раскиданные мешки и свёртки, что впал в ступор. Я пожал плечами и молча стал укладывать в пустой мешок вещи и свёртки, а когда отвлекся от собирательства, увидел, что рядом на коленях ползает сам не свой старик, собирая всё раскиданное в одну кучу.

— Не спеши, всё равно за один раз не заберём, придётся ещё пару раз идти. Пошли у нас много дел и первое это надо тебя отмыть, а то воняет от тебя сильно.

Подошли к входу в пещеры. Надо было видеть его глаза, он что думал, что жить будем под открытым небом… Наверное!

— Жди здесь никуда не уходи, — сказал, передавая ему свой нагруженный мешок. А он выше меня где-то на голову. Хороший помощник будет.

Я быстро забрался на бруствер. Небо затянуто тучами, светила не видать. В воздухе свежо. Стоянки пустые, в округе кроме нас с пигмеем не души…

Добрались по ходу до тренировочного зала. Пигмей, увидев кучи из мешков и пирамидки, оставшиеся от приборки, впал в прострацию.

— Так, — строго сказал я, — сейчас идёшь обратно, но прежде высыпи из мешков всё добро на эти кучи и несёшь, что мы там оставили сюда, а я пока завтраком займусь. Есть хочешь? М-да! Риторический вопрос. Всё, поехали, ты на лево, я на право. Закончишь, позовёшь, в другие ходы без моего разрешения не входить. Всё, разбежались.

На кухне скинув арбалет томагавки и доставшийся нож, весьма неплохого качества исполнения, разжёг огонь, сбегал за водой, нарезал мясо кролика для похлёбки и каши. Принялся за сервировку стола. Нарезал хлеба, сыра, колбасы, сала. Не забыл деликатесов в виде буженины и окорока, подумав, для эксперимента, добавил мясо монстрика, несколько кусочков. Сходив в спальню, отобрал комплект вещей доставшихся от пигмеев. В виде сапог, зашитых мной рубашки и штанов, жилетки и первого пояса. Это отдам пигмею, себе захватил всё новое, доставшееся от мага. Схватил полотенце и вернулся на кухню. Вовремя, в голове раздалось

— Хозяин, я закончил.

— Подожди меня немного я сейчас подойду.

Неплохо разговариваем, надо определить максимальное расстояние, на какое сможем общаться. Класс!

Помешал закипевшие похлёбку и кашу, сдвинув их от огня, в котелок под фруктовый чай сыпанул остатки ягоды и яблок. Проверив на соль блюда. Добавил специй, подхватив набор вещей, для себя и пигмея, вышел в тренировочный зал. Старик очень устал, видно, что его пошатывает, но присесть без разрешения он не посмел. Однако, вышколен, прежними хозяевами.

— Как зовут тебя, болезненный.

Спустя продолжительную паузу создание брякнуло

— Херн, ваша милость.

Чего это он злится то, а мне же Бобик говорил, что имени истинного говорить нельзя, или нежелательно, особенно посторонним. Знать должны только ближайшие родственники. Понятно чего он так насупился.

— Не волнуйся, я никому не скажу, клянусь. А как тебя звать на людях?

— Хэрн, господин.

— Иди за мной Хэрн, пора приводить тебя в порядок, а то воняешь слишком. И называй меня просто Ури, без всяких господинов и хозяинов. Ты теперь почти свободный человек.

— Я не человек, господин Гурии, я канн, — гордо выпятил вперёд впалую грудь Хэрн.

— Пошли уж, представитель гордого народа!, — сказал я, ведя его в грот, — Там помоемся и постираемся и сам, наверное, сполоснусь.

Старик слишком часто удивляется и радуется, видать тоже досталось, в рабстве жизнь не сахар. Зная, какое впечатление производит грот, пропустил старика вперёд. Как я и ожидал, пигмей словил, очередной ступор. Разинул рот и вдруг упал на колени и принялся отбивать поклоны, что-то, бормоча себе под нос. Молится, не будем мешать. Сам раздевался не спеша, внимательно следя за Хэрном которого похоже накрыл религиозный экстаз.

— Хэрн!, — позвал я его, — хватит поклоны бить. Заходи, не раздеваясь в воду, сюда с левой стороны, чтобы грязь от тебя сносило дальше по течению. А не втягивало в заводь, а я покупаюсь немного правее. Ты плавать умеешь.