Катерина Снежинская - Тролли тоже плачут

— Нет, — как ни в чём не бывало ответила вышеупомянутая метресса. — Содержанкой была моя мать. Кстати, этого факта я никогда и не скрывала. Между прочим, в дварфийской общине её до сих пор хорошо помнят. Потому что её попечитель — очень уважаемый бизнесмен — оставался верным ей на протяжении более двадцати лет.

— Каро! — чуть повысил голос Рон.

Вопрос: «Это он ваш отец?» пришлось проглотить. Впрочем, и без всяких уточнений было понятно: Алесия Горх чистокровный человек. Но всё же задать его очень хотелось.

— Не волнуйтесь, господин Мастерс, я всё понимаю, — всепрощающе улыбнулась человечка. — Ваша напарница просто ещё слишком юна и порывиста.

У Курой рот сам собой открылся. Во-первых, эта Алесия если и была старше, то года на три — не больше. Хотя, конечно, двадцать пять для человека и тега вещи абсолютно разные, но жизненный-то опыт один. Во-вторых, говорить о присутствующих гадости, да ещё так, как будто этих самых присутствующих тут и нет, неприлично. И, в-третьих, не ответишь же ничего!

Всё-таки, иногда оставаться благовоспитанной барышней невероятно тяжело.

— Кроме того, вы, мужчины, в силу своего ума стараетесь составлять собственное впечатление, а не руководствоваться чужим мнением. Мы же, женщины, часто судим со слов других. Я знаю, что с моей свекровью вам доводилось общаться. И, несомненно, она рассказала про меня много нехорошего. Но это свойственно всем матерям, безумно любящих сыновей. Как правило, первая жена становится воплощением добродетелей, а дети от неё обожаемыми внучк ами. Каждая последующая супруга оказывается олицетворением пороков.

— Я всё прекрасно понимаю, — заверил Горх оборотень, снова демонстрируя в улыбке безупречный оскал. — И, поверьте, никто о вас плохо не думает.

— Не уверена, — грустно, но понимающе, улыбнулась госпожа Алесия. Просто какой-то марафон улыбок! — Но посмотрите на это дело с другой стороны. У почтенной метрессы в этом свой интерес.

— Какой же это? — буркнула Каро, решившая, что чужое хамство её молчать не заставит. В конце концов, детектив должен иметь толстую шкуру. Мало ли кто и что скажет!

Впрочем, в данный момент теурга обижали не столько слова, сколько то, как эта человечка игнорировала девушку. Вроде и на вопросы отвечала, но смотрела при этом только на Рона, словно никакой теги тут и не было. Курой и впрямь себя призраком начала чувствовать.

— Я уже говорила: внуки, рождённые первой женой, для бабушек самые любимые, — пропела человечка оборотню. — И в память о первой супруге у моего достопочтимого мужа осталась дочь. Конечно, это может показаться чудовищным, но дварфы в первую очередь всегда думают о материальном. Так вот, если с господином Горхом, не дай такого Предок, произойдёт несчастье, то наследство будет разделено поровну между мной и падчерицей. Если же у меня родится сын, бедной девочке вообще выделят всего лишь приданое. И совсем по-другому дела обстоят в случае, когда дочь останется единственной преемницей. Естественно, бабушка хочет, чтобы так оно и оказалось.

— И поэтому строит козни против вас? — не без ехидства поинтересовалась Каро.

— И поэтому она оценивает меня субъективно, — сообщила Алесия оборотню, упорно не замечая теурга. — Хотя я не буду удивлена, если вдруг всплывут обстоятельства, меня компрометирующие.

— А есть чему всплывать?

— Пожалуй, нам пора, — Мастерс вскочил со своего места и галантно, совсем как придворный кавалер, приложился к ручке красавицы. — Благодарю вас за содержательную беседу. Вы очень нам помогли. Я уж не говорю о том, что находиться в обществе такой женщины — это безумно приятно.

— Оставьте! Всегда буду рада вас видеть вновь, — госпожа Горх улыбкой продемонстрировала оборотню, что эти слова не пустой звук.

— Пойдём, Каро… — рыкнул Рон на теурга.

И, кажется, едва удержался, чтобы не выволочь её за шиворот. Спасибо, ограничился только плечом. Но тегу за собой он действительно тащил.

— И что ты там устроила? — поинтересовался оборотень, остановившись только в квартале от дома Горха.

И там же отпустив Курой, которая начала подозревать детектива в не слишком благородных намерениях. Например, в желании затолкать напарницу в переулок потемнее и там тихонечко придушить. Но Мастерс всего лишь достал из внутреннего кармана изрядно потёртой куртки щегольской, кажется, даже золотой, портсигар и несколько нервно закурил.

Курой это удивило даже больше непонятной злости детектива. Всё же, обоняние — обычное, а не магическое — у оборотней обострённым было. Поэтому курящий перевёртыш такое же частое явление, как совестливый лорд.

— Чего смотришь? — усмехнулся Мастерс. — Во время службы в таких местах оказываешься, что табак единственная возможность не сдохнуть от вони. Да и нервы успокаивает. Так что ты там устроила?

— Ничего я не устраивала. Это ты там с ней любезничал. А я работала!

— Детка, я тебе уже говорил: на варенье осы слетаются гораздо охотнее, чем на горчицу. Будь приветливее и окружающие к тебе потянутся.

— А мухи охотнее слетаются на… — Курой осеклась и договаривать свою мысль всё-таки не стала.

Просто отвернулась.

— Как же всё запущено, — протянул Рон. Кажется, эта фразочка грозила стать его «коронкой». — Ладно, и что ты наработала?

— Кроме наблюдения, что тебе достаточно глазки состроить, и ты уже ничего не видишь и не слышишь?

— Кроме него. В нём ничего ценного нет — это и без тебя все знают. Ну же, Каро, сострой мне глазки. Я стану добрым-добрым, хорошим-хорошим, послушным-послушным. А если ты ещё и губки бантиком сложишь…

— А если я тебе по башке дам? — окрысилась Курой.

— Тогда я стану задумчивым, — заверил её Мастерс. — Так ты заметила что-нибудь ценное или день опять в пустую прошёл?

— Заметила, — недовольно буркнула теург. — Твоя Алесия, конечно, простой человек и никакого проклятья она сотворить не могла. Но вот тень на ней есть. То есть, она довольно плотно общается с тем, на ком наговор висит. Значит, надо искать среди ближнего круга.

— Ну, это с самого начала было понятно, — Мастерс старательно раздавил окурок каблуком, даже в землю его втоптал. — Гнилое какое-то дело нам досталось. Вязнем в нём, как в болоте. И не туды, и не сюды.

— Туды-сюды, — передразнила его тегга, оскорблённая тем, что её заслуг не оценили. — Может, это действительно мать Горха? А что? Прокляла кого-нибудь, потом свалит на его жену. Мол, это она всё затеяла. Дварф и разведётся. Тогда всё наследство внучке достанется.

— Ну, ты же сама говорила, что проклясть она никого не может. Впрочем, кто мешает ей за помощью обратиться?

— Вот именно. Конечно, нелицензированные проклятия запрещены. Но за хорошую плату в Элизии и до самого Седьмого добраться можно. Сам же знаешь: если у тебя водится монета, то купить можно всё.