Роб Дж. Хейс - Цвет мести

Чистокровный ублюдок рассмеялся, направляя меч в голову Бетрима.

– Грил же те, Шип. Я просто лучше… – Шустрый замолчал и сплюнул кровь Бетриму на лицо. Он немного покачался и посмотрел вниз, на полоску металла, торчавшую из его груди – меч хаарина.

– Херня… – сказал Шустрый, завалился влево и рухнул в пыли улицы.

Бетрим поднял взгляд и обнаружил Генри, уставившуюся на тело Шустрого. Она была бледной и выглядела почти такой же усталой, каким был Бетрим, но на её губах со шрамом играла улыбка – улыбка, которой Бетрим у неё никогда прежде не видел. Впервые за всё время, что он её знал, Генри выглядела действительно умиротворённо. Следовало признать, что видеть это было странно, с учётом того, что она только что убила человека.

Генри подошла, хромая, положила руку Бетрима себе на плечи и помогла ему встать. По правде говоря, ему это было нужно – нечасто ему сильно хотелось поспать посреди одной из самых оживлённых улиц Чада, но сейчас так оно и было.

Бетрим посмотрел на труп Шустрого. Генри точно знала, куда ткнуть меч – прямо в прогнившее сердце ублюдка. Шип поднял взгляд и увидел, что телохранитель наблюдает за ними, смотрит на Генри. Она уставилась в ответ со странным выражением во взгляде.

– Спасибо, – сказала Генри.

Хаарин кивнул и подошёл к трупу своего подопечного. Он поставил ногу на спину Шустрого, вытащил меч, вытер клинок и убрал в ножны. Потом повернулся и пошёл прочь.

Заставить глаза открыться было, наверное, самым сложным делом из всех, что Андерс делал в своей жизни, и после последних событий он был уверен, что это говорит о многом. Он посмотрел вверх, на грубый деревянный потолок, и попытался заставить разум разобраться, где он находится. К несчастью разум воспротивился на том основании, что он слишком трезв, а Андерс по долгому опыту знал, что без выпивки с его мозгами просто не о чем спорить.

Некоторое время он дремал в покачивавшейся комнате, его голова плавала в тумане смутных воспоминаний, которые затапливали его, но ни на одном из них он не мог сосредоточиться. Перед глазами появлялся отец, кричал на него, изгонял его, никогда не моргая. Андерс видел женщину в голубом, толкающую его из окна, а потом говорящую "простите" и убегающую прочь. Он видел Дрейка Моррасса, стоявшего над его изломанным телом и говорившего, что умирать ему не позволено.

Казалось, на груди Андерса лежал какой-то груз, тяжёлый и грубый, не дававший дышать.

Андерс смотрел, как Чёрный Шип спрыгивает с корабля в Солантисе, и как убегает от погони. Видел лицо Генри, после того как они сбежали из арен, видел, как угасает её жажда крови, когда она узнаёт, что именно она начала. Снова видел лицо своего отца, всё ещё немигающее, но на этот раз он приговаривал его к смерти, отправлял его на Костьбище. Он смотрел на ликующее лицо Лиши, когда та отрубала и демонстрировала ему палец.

Андерс услышал щелчки и скрежет. Похоже на предсмертный хрип, и довольно близко. Он подумал, что возможно это хрипит он сам.

Он видел мертвеца, создание из мифов и легенд, и страшилок, которыми пугают людей. Видел духа – холодное серое лицо выплывало из тумана, умоляя позволить забрать тепло его тела. Он видел чёрную розу, обнажённую, прекрасную и прогнившую, как и мужчина, который держал её. Видел ужас, чистый и могущественный, поднимавшийся, словно миазмы отчаяния.

Он видел собственную смерть.

На этот раз глаза Андерса раскрылись сами. Его встретил тот же деревянный потолок, то же чувство, что вся комната покачивается, та же тяжесть на груди, те же щёлкающие, скрежещущие звуки. И снова его разум восстал, заявляя, что слишком трезв, чтобы взаимодействовать с миром. На этот раз Андерс успокоил его обещанием немедленной выпивки. Все силы Андерса ушли на то, чтобы поднять голову и взглянуть на грудь. Четыре полночно-чёрных глаза уставились на него в ответ. Под ними были два массивных волосатых клыка, окружённых восемью чёрно-зелёными ногами. Андерс сдавленно хныкнул. Паук в ответ на несколько дюймов поднялся по его груди. Теперь Андерс смотрел на уродливую зверюгу, не поднимая головы, и видел свою испуганную душу, отражённую в глазах чудища. Андерса озарило, что вполне возможно он умер, и это один из тех адов, о которых люди всё время говорили. Клыки паука потёрлись друг о друга, и снова Андерс услышал скрежет.

Где-то поблизости открылась дверь.

– Ри, всё охраняешь нашего гостя?

Андерсу потребовалась вся его храбрость, чтобы заговорить, и всё же слова вырвались приглушённым криком.

– Дрейк, помоги!

Дрейк Моррасс появился в поле зрения, сел на что-то и улыбнулся, сверкнув золотым зубом.

– Ри очень за тебя беспокоилась, Андерс. Настаивала, что будет дежурить день и ночь. Вот это преданность.

– Помоги, – пискнул Андерс.

– Сомневаюсь, что она хоть что-нибудь съела с са́мого твоего прибытия, из-за своей преданности и очевидного беспокойства. Не желала ни на миг тебя покидать, – Дрейк ухмыльнулся, глядя на Андерса. – По-моему, она сейчас немного голодна.

– Дрейк!

Пиратский капитан рассмеялся.

– Иди отсюда. Кыш.

Паучиха спрыгнула с груди Андерса, без промедления повинуясь Дрейку. Андерс не знал, как можно натренировать паука, а уж зачем их надо тренировать, было и вовсе превыше его понимания.

Дрейк медленно помок Андерсу сесть. Он был в личной каюте капитана на борту Фортуны, на наспех сооружённой кровати, окружённый горой подушек и одеял. Грудь его была голой, забинтованной и болела, словно его недавно ударили ножом. Розы поблизости нигде не было видно.

– Вина? – спросил Андерс.

Дрейк рассмеялся, дошёл до своего личного шкафа с выпивкой, и вернулся с чем-то, что выглядело значительно крепче вина. Он налил Андерсу в бокал и помог выпить. По вкусу это было чем-то вроде виски, и недешёвого. Одна эта бутылка стоила Дрейку около двадцати золотых монет.

Разум Андерса поздравил его, получив алкоголь, и принялся раздумывать над положением.

– Я жив, – сказал он, когда выпивка подействовала.

– Только начал это понимать, да? – спросил Дрейк.

Андерс вздохнул.

– Я и правда хотел бы, чтобы ты перестал спасать мне жизнь.

Дрейк глотнул виски из бутылки.

– А я и правда хотел бы, чтобы ты перестал подставляться под смерть. Ты ещё далеко не пережил свою полезность мне.

Андерс поворчал и кивнул на бутылку. Дрейк плеснул ещё в бокал и вложил его в руку Андерса. Потребовалось приложить чертовски много усилий и преодолеть ещё больше боли, но всё-таки Андерсу удалось поднести бокал ко рту и опрокинуть его, а потом кивнуть Дрейку, чтобы тот налил ещё.

– Так что случилось? Ну… после того, как меня пырнули, – спросил он.

Дрейк улыбнулся.