Серж Брюссоло - По образу дракона

— На границе пустыни стоят некрополи, — чуть слышно начал Рацца. — Города-кладбища с пустынными улицами и необитаемыми домами… Летний ветер, прошелестев по этим улицам, стихает, так и не встретив ни одной живой души. Там нет ничего — только дворцы, полные скульптур, с множеством балконов, поддерживаемых армией кариатид; выжженные сады, в которых расставлены эскадроны конных статуй. Барельефы в натуральную величину украшают стены храмов, каменные фигуры возлежат на каменных помостах. Каждый город — словно грандиозный музей с богатыми залами. Вознесенные на свои пьедесталы, сонмы идолов застыли в причудливых позах под палящим солнцем сезона засухи. А если вы проникните в жилища, что окружают площади, то увидите немыслимое количество алтарей, возведенных у ног неизвестных божеств, память о которых не сохранила ни одна мифология. Проблуждав день по этому городу, вы ощутите головокружение и удушье. Будто этот лабиринт статуй, остановленных на середине жеста, смыкается вокруг вас. Будто вы сейчас, подчиняясь неведомому колдовству, окажетесь в строю этой неподвижной когорты…

Рацца умолк, пошатываясь. На его правом виске набухла и пульсировала крупная вена. Нат больше не мог сдерживать свое любопытство.

— Вы хотите сказать, что…

— Да, ты правильно понял. Среди этих статуй далеко не все из камня! Это и есть та хитрость, с которой вам предстоит справиться. Люди воды отлично научились извлекать пользу из феномена сухой гибернации. Чтобы обезопасить себя от наших разрушительных набегов, они придумали использовать свое сходство с мрамором. Их скульпторы изваяли тысячи статуй в человеческий рост, чьи пропорции в точности соответствуют реальным. Для этого они использовали камень, зеленый, как их кожа, и не имеющий себе равных по прочности, который они обтесали и отшлифовали при помощи неизвестной нам техники. Так они создали целую армию фигур обоих полов и всех возрастов. Подлинный народ идолов немыслимой анатомической точности, установленных на пьедесталах, застывших у стен, взирающих с крыш зданий. А затем, как только наступает время гибернации, они сами включаются в эти композиции! Они смешиваются с толпой статуй — взбираются на каменных коней, занимают место в хороводе нимф, замирают над алтарями несуществующим божествам! Они путают карты! Кальцификация, которая превращает их кожу в панцирь, позволяет им создавать морок, дает возможность на целый сезон затеряться в этом лесу статуй. Теперь вы понимаете, почему их называют хамелеонами? Умножая число скульптур, они могут становиться невидимыми, растворяться в их массе. Теперь вы по собственному опыту знаете, насколько велико их искусство: ведь вы оказались неспособны выявить различие между драконами. Между подлинным и фальшивым, между изображением и его моделью…

— А зачем нужно их различать, если у нас только и есть, что жалкие молотки? — обиженно вскинулся Ульм.

— Когда вы отправитесь в странствие, вы будете вооружены не кувалдами, — отрезал жрец. — У нас еще есть мощные взрывчатые вещества…

— Так достаточно снести каждый город до последней статуи! — глуповато обрадовался Тоб.

Рацца раздраженно прищелкнул языком.

— Не все так просто! Далеко не все! Наши запасы взрывчатки хранятся с давних времен. Мы обнаружили их в глубине скалы, где их укрыли наши предки. Понимаете, что это означает? Что наша неразвитая наука не способна синтезировать эти вещества. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы устроить вакханалию взрывов, чтобы снести каждый город до последней статуи! Наоборот, взрывчатку следует использовать с большим разбором, сперва научившись отличать каменных от живых в толпе неподвижных фигур. Живая материя, и только она, подлежит уничтожению. К чему нам истребление скульптур?

Тоб опустил голову.

— Это будет вашим основным принципом, — объявил жрец. — Вы ни в коем случае не должны тратить взрывчатое вещество ради бессмысленных разрушений. Я понимаю, как это сложно. Выматывающая игра в прятки в лабиринте безумных сооружений, с одним вопросом, терзающим ваше сознание: статуя это или живое существо? Вы испытаете муки сомнения. Каждый раз, истратив заряд, вы еще долго будете проклинать себя. Вы будете бродить как сомнамбулы по этим городам из кошмаров: с пьедестала на балкон, с балкона на барельеф, ощупывая, исследуя, обнюхивая с закрытыми глазами для пущей концентрации. Я сам пережил подобное, когда обходил эти города-ловушки, чтобы потом составить карту. Я был тогда молод и невыносимо страдал от собственного бессилия. Я пытался задавать им вопросы, даже оскорблять их. Я поднимался ночью и до изнеможения бил кулаками по их торсам, а утром отступал, побежденный, с разбитыми костяшками. С тех пор я нашел, чем их поразить. Поверьте, вы не пуститесь в путь безоружными. Водному народу придется туго от вашего набега. Их уловки им уже не помогут! Ваши глаза, перебегая от лежащих фигур к стоящим, смогут в три секунды отличить спящего хамелеона, маскирующегося под статую, от каменной копии. И тогда вы со знанием дела его уничтожите, и за каждого поверженного врага люди пещер будут вечно превозносить ваше имя!

Возвышенную речь Раццы оборвал приступ кашля. Тоб исподтишка злорадно ухмыльнулся.

Этой ночью Нат плохо спал. Ему снилось, что он заблудился в лабиринте застывших фигур. Он колотит по ним молотом, в тщетной попытке различить их. Не в состоянии определиться, он перебегает от одного пьедестала к другому, без конца меняя место закладки взрывчатки. Какова доля живых среди этих изваяний? Сколько статуй приходится на одного хамелеона? Десять? Двадцать? Сто? Если он заложит взрывчатку наудачу, каковы его шансы уничтожить подлинного врага?

Застонав, Нат проснулся под недовольные окрики соседей по спальне.

Три дня спустя Рацца привел нескольких совсем юных девушек с непомерно большими грудями — гидрофагов — и дал понять, что ущербность этих рабынь (они были лишены языков) компенсировалась развитием необыкновенно острого слуха.

Нату уже доводилось слышать об этом феномене, но он не мог взять в толк, чем племя гидрофагов может быть полезно им в том странствии, которое они собирались предпринять. Он сказал об этом жрецу и получил в ответ гневный взгляд.

— Они способны различать тончайшие тона, которые наше ухо не может уловить. Я знаю это, потому что я сам их проверял. Они утверждают, что отзвук от статуи и от живого хамелеона, если по ним ударить серебряным молотком, не будет одинаков. Существует едва заметная разница в резонансе. Разница, позволяющая безошибочно выявить подделку!

— А может, они врут, чтобы придать себе значительности? — хохотнул Тоб.

— Исключено! — отрезал Рацца. — Я тысячу раз в их отсутствие переставлял местами драконов. В семи случаях из десяти они смогли определить спящую рептилию. Эти девушки отправятся в путь с вами. Они есть тот козырь, которым вы не имеете права пренебрегать. Особо хочу заметить: они девственницы и должны таковыми остаться. Какая-либо органическая модификация может оказать воздействие на их способности, а я этого не желаю.