Денис Лукашевич - Тёмный гном

Стрелять стало куда как сложнее, чтобы не попасть по своим. Дегоне вновь взмахнул своим жезлом и отдал приказ на то, чтобы бесполезные ныне лучники отступили назад, к обозу и телегам мортусов, а вперед с лихой и злой походной песней не двинулись пикинеры и алебардисты. Робур подхватил мотив и зашагал вместе со всеми остальными, держа на весу алебарду с жутким шипастым наконечником. Внешне он был спокоен, смеялся вместе с остальными, готовясь к кровавой мясорубке, однако, внутри у него стыл лед. Он боялся. Нет, не боя, а кое-чего другого. Он посмотрел по сторонам. Увидел, как над грядой холмов показались рыцарских вымпелов. Глянул в другую.

Там, откуда должны были наступать паладины, было пусто, лишь отстреливались арбалетчики во временных крепостцах. Неужели, кружилась над ним мысль, неужели Магистр пойдет на предательство? Он не знал того, что творилось на самом деле: Соловей молчал, но королевский слуга и, одновременно, доверенное лицо все равно старался держаться поближе к жаровне в ожидании новостей.

С мотивацией у Джеремии проблем не было: сосед здорово умел расставлять приоритеты, но вот с умственной деятельностью обстояло не все так гладко. Из-за постоянного напряжения мозги варили большим трудом, иногда и вовсе отрубаясь. Тело продолжало действовать, но голова словно впадала в ступор, погружаясь в бессмысленную пустоту.

Двигался он почти безостановочно и под конец, загнанный соседом, как ломовая лошадь, он уже просто не мог пошевелиться. Видимо, это наконец дошло и до паразита, когда гоблин в очередной раз повалился, но уже не смог подняться. ОН лежал на животе, лицо до половины погрузилась в лужу и дыхание создавало тихую рябь на глянцевой поверхности, усыпанной жухлой листвой.

Глазастик позволил себе отдышаться и в голове впервые за много дней хоть немного прояснилось. Приложив последние усилия, он заставил себя сесть. Перед глазами плыло, сердце бухало последним набатом, ноги стертые в кровь кровоточили и воспалились. В голове пронеслась мысль: еще сутки такого забега, и он уже больше подняться не сможет.

Ноги дрожали, когда он поднимался. Шатаясь, Джеремия отковылял к густым кустам орихина, усыпанным мелкими жесткими листочками, что сохранялись круглый год на ветках. Повалился прямо в густое переплетение тонких, но крепких и гибких плетей. Он показались ему настоящей подушкой и спустя неощутимо малое мгновение он провалился в тяжелый сон без сновидений.

Не проснувшись, он не ощутил, как его рот раскрылся и членистый хоботок выпрастался наружу. Он разбух, обзавелся тонкими ножками с коготками и вертикальной зубастой пастью, обрамленной многосоставными жвалами. Тварь, соединенная тонкой пульсирующей пуповиной с основным телом внутри грудной клетки гоблина, замерла у него на груди. Он потемнела и поменяла цвет гибкого хитинового панциря на темно-коричневый с серыми разводами под цвет лохмотьев, в который был обряжен Глазастик.

Он оставался совершенно неподвижным, что напоминал мертвеца. Когда невидимое за сплошным облачным покровом солнце поднялось до половины небосклона, рядом с гоблином показалось юркое серое тельце, вытянутое и гибкое, снабженное пушистым хвостом.

Хорек остановился и принюхался. От тела исходил специфичный трупный аромат, а в нынешнее голодное время даже падаль была в цене. Поколебавшись немного, он метнулся вперед, на колени к гоблину.

На все хватило одного удара сердца. Сосед резко ожил метнулся к зверьку и тонкие когтистые конечности впились в гибкое тело, пасть раскрылась и так быстро перекусило шейку хоря, что тот даже не успел осознать опасность. Зубастая пасть разошлась в стороны еще больше, кровь стекала по прозрачным зубам-шипам, смешиваясь с прозрачным пищеварительным секретом. Рот паразита начал расти и вскоре тело внешнего выроста словно разделилось на две половины и полностью обхватило трупик хорька. Сжалось, и треснули тонкие кости. Вскоре останки животного полностью скрылись под плотью твари. Пуповина запульсировала активнее.

Когда Джеремия очнулся, все стало по прежнему. Он утер рот и прислушался: что-то разбудило его. И в самом деле, из-за деревьев и кустарника доносились топот копыт, лязг металла и грубые, словно искаженные голоса. Он поднялся.

Чувствовал Глазастик себя гораздо лучше. Получив ментальный импульс от соседа, он тихо, хоронясь в зарослях, двинулся к дороге — старинной, выложенной каменной плиткой, сквозь стыки которой пробивалась трава с острыми и тонкими стеблями. Сейчас по дороге, звучна стуча подковами двигался отряд паладинов в сверкающих латах и чистых белых плащах — пополнение из Цитадели, чьи стены виднелись уже совсем недалеко. Можно было даже рассмотреть лица часовых над гребнями защитных укреплений.

Цитадель показалось такой соблазнительной целью, что Джеремия едва сдержался, чтобы не кинуться под копыта коней в бессмысленной попытке достичь ее как можно быстрее. Немилосердная боль скрутила его нутро в бараний рог — единственно, что врожденная осторожность заставила его остаться на месте. Переждав приступ, а заодно и пропустив отряд орденцов, он вылез из своего убежище и быстрым шагом двинулся к Цитадели.

К стенам, гладким, лишенным признаков каких-либо стыков, он пришел уже к вечеру, когда наступили ранние сумерки. Солнце скрылось за массивом крепости, и она погрузила окрестности в густую, непроглядную тень.

Поначалу Глазастик думал перебраться стены, используя стыки между кирпичи, когда по молодости перелазил через городские стены Ведьминого Яра, но здесь бы такой подход не прокатил бы. Он не видел ни одной щели, в которой можно было уверенно укрепиться при подъеме.

Первой идеей было схорониться у ворот, чтобы, когда они откроются, проскользнуть вовнутрь. Не самая умная мысль, и у Джеремии пока что хватало сообразительности, чтобы понять, что это сравни самоубийству. Озадаченный, он двинулся вдоль стены. Цитадель давным-давно не подвергалась никаким нападениям, находясь в центре Эратии, и ее окружили густые сады, скрывавшие передвижения гоблина. Что-то намекало ему, что в такую большую крепость, как Цитадель Света, должен вести еще один выход. Не самый очевидный и доступный, но не зря же гоблины считаются лучшими ворами Королевства.

И такой вход был найден: выход узкого канализационного стока, ныне заброшенного, судя по тому, что он был совершенно сух. Только в небольшой канавке под ним образовалась грязная лужа, заваленная мусором.

Он была достаточно узкой, чтобы в нее не мог пролезть человек или какая еще Громадина. И даже для гоблинов размер все-таки был маловат. Только вот Глазастик за время своих странствий здорово потерял в весе, напоминая сейчас тень себя предыдущего.