Денис Лукашевич - Тёмный гном

Голем прижал ладонь к едва заметному выступу на стене и участок между колоннами со скрежетом выехал в зал, открывая скрытый до этого проход. Шмиттельварденгроу застонал: враг уходил, а он ничего не мог поделать.

Бессильная злость клокотала внутри, и он в ярости впитывал прах и швырял заклинания вокруг себя: ядовитые облака, копья, образованные из Тьмы, щупальца, выраставшие прямо из каменного пола. Вскоре весь жертвенный зал был завален мертвыми телами. И только потом до фанатиков дошло, что их безумный натиск ни к чему не ведет, лишь прибавляет павших.

Тогда из проема выхода ударил слаженный залп. Цверг едва успел укрыться защитным полем, завернувшись в него как в плащ. Арбалетные болты, отскакивали от него, как от стены, но каждый их удар отдавался звоном в уже и так гудевшей голове. Что-то мокрое сочилось по усам и бороде. Шмиттельварденгроу утерся и понял, что от напряжения у него носом пошла кровь. Темная магия разрушала его тело — не мешало бы и отдохнуть. Он с сожалением посмотрел на торчащий из мертвого паладина рунный топор — оружие служило ему верой и правдой, и было жаль его бросать, однако необходимость утверждала обратное.

Гном скрылся за жертвенником, от которого несло кровью и дерьмом, и с облегчением скинул защитное заклинание. Оглядел потери их маленького отряда. Сильнее всех пострадал Тараил: его ранило в бок, болт торчал из тела, впившись в плоть, пронзив насквозь и кирасу, и поддоспешник. Дыхание капитана вырывалось из-за маски с трудом, с металлическим присвистом. Рядом присел Хорас: на его лице виднелась длинная некровоточащая царапина, черное на белой, словно измазанной мелом, коже. На него как-то странно косился Героним, взводивший арбалет. Зарядом для него осталось всего то с полдесятка. Джалад глядел на цверга с восхищением.

— Я… я видел, что ты вторил. Это было невероятно! Я должен узнать все про эту силу! — произнес маг на одном дыхании.

Шмиттельварденгроу поморщился: поклонник дхаров! Только этого и не хватало. Он мельком выглянул из-за камня: под прикрытием арбалетчиков в зал входили фанатики и паладины-предатели. Последние формировали центр небольшого войска, вооруженные огромными ростовыми павезами. С флангов их прикрывали легко вооруженные «кожаные морды». Правильная баталия, построенная опытным командиром. А, собственно, иных в Ордене и не водилось.

— Дхар! Дхар! Дхар! — Неужели все? Неужели вот на этом его столь длинный путь за своим по праву и закончиться? Цверг зажмурился.

Он почувствовал чье-то прикосновение. Открыл глаза и увидел склонившегося над ним Хораса. Бледное лицо с черными тенями на месте глаз и черной, словно проведенной грифелем по щеке, царапиной. Тараила он оставил на попечение полуэльфа.

— Ты как, гноме?

— Нормально, — кивнул тот. — Готовлюсь умереть.

— Рано еще. Ты как со своей магией? — хмыкнул командор. — Предложения есть?

Шмиттельварденгроу покачал головой. Подтер продолжавшую сочиться кровь.

— Пока — никак. Я уже и так на пределе. — Он помолчал и добавил: — Мы в западне.

— Признавать очевидное перед лицом неприемлемого — это удел смелых.

Оба обернулись к Джаладу. Тот скромно потупился.

— Йехан из Синдара, — пояснил он.

— Джаффец, с огнем чего-нибудь спасительного сотворишь?

Тот сдержанно улыбнулся, лицо его стало похожим на морду нашкодившего пса, извиняющегося перед хозяином.

— Пламени факелов не хватит на что-то серьезное. Они и так еле светят. Но позвольте мне заметить…

— Что? — разом выкрикнули и цверг, и паладин.

— Огненный порошок дварфов! — помявшись, добавил он. — Его еще немного осталось?

Шмиттельварденгроу осторожно прощупал пояс, словно бы боясь тонкую магию надежды, рожденную словами джаффца. Нет, надежда оказалась незряшной: на поясе все еще было несколько мешочков с тщательно отмеренным количеством порошка. И каждый был снабжен фитилем.

— Разнесем здесь все к дхару! — рыкнул он.

Сорвав с пояса мешок, он поднес фитиль к шахтерской свече. Вспышка, с треском, разбрасывая искры и шипя, по плетеному шнурку побежал огонек. Цверг выглянул на мгновение, прикидывая расстояние, и швырнул бомбу прямо в толпу врагов. Все произошло так быстро, что никто просто не успел среагировать ни на действия гнома, ни на то, что произошло потом.

Грохнуло. Да так, что с потолка посыпались земля и камешки. Шмиттельварденгроу тряхнул головой, но навязчивый звон никуда не пропадал, перекрыв собой все остальные звуки. Голова на взрыв отозвалась протяжным гулом, как пустая бочка, по которой с размаху врезали ногой. Со всей, как говорится, дури. Только теперь до гнома дошло, что взрывы в замкнутом помещении до добра не доводят. Он оглядел своих.

Героним осел на пол, ошалело смотрел прямо перед собой и молча открывал и закрывал рот. Может быть, что-то говорил, но гном ничего не слышал. Джалад остервенело ковырялся в ухе, словно надеясь выковырять пробку, которой там не было. Тараил просто не шевелился.

Спустя недолгое время в однообразный звон примешался лишний звук: жужжание, интересным образом промодулированное. Казалось, стоит прислушаться и можно было различить в нем отдельные слова.

— …готовы! — Голос Хораса донесся до цверга словно сквозь вату. — Ты меня слышишь?

Шмиттельварденгроу сдержанно кивнул. Ему казалось, что стоит дернуть головой посильнее, и ее содержимое взболтается до однородной массы.

— Я говорю, кажется, мы их уделали. Ты видел, куда делся черный рыцарь?

Цверг снова кивнул.

— Да-да, тайная дверь, чтоб ее в Бездну! Я видел! — Приходилось кричать, чтобы услышать собственный голос.

— Сможешь открыть?

— Попробовать можно, — произнес гном, тщательно выговаривая слова.

— Тогда действуй.

Шмиттельварденгроу выглянул над жертвенником. Что ж, слугам Горгонадца досталось еще больше. Тут уж разорванными барабанными перепонкам не обошлось. Кое-кто был все еще жив, но с оторванными ногами, руками и развороченным лицом не сильно-то повоюешь. В жертвенном зале словно прошла коса смерти. Кровь плеснула во все стороны, обильный вклад в уже хранившуюся здесь силу. Люди валялись вповалку, стонущие, воющие от боли, рычащие от ярости и страха, мычащие в отчаянии. Гном, переступив очередной труп, у которого взрывом разворотило грудину и челюсть и оказался у того места в стене, где, как он видел был проход.

Он попытался вспомнить, куда именно нажимал голем, чтобы открыть скрытую дверь. Голова стала капризной и все никак не решалась открывать свои кладовые памяти. Шмиттельварденгроу вздохнул и заставил себя собраться: сейчас не время было поддаваться слабостям. Осталось совсем чуть-чуть.

Рука нашла небольшой выступ в теле колонны. Надавила. Камень провалился в небольшую выемку, и гном почувствовал рукой механические вибрации, тихий гул и скрежет. И следом за этим толстая каменная плита (на глазок, ладони две шириной, не меньше — две крепких цвергских ладони), выглядевшая до этого как ни чем не примечательный участок стены, выехала на скрытых в полу направляющих. Показался темный ход, железные штанги, которые и толкали камень. После Шмиттельварденгроу заметил узкие прорези в каменном монолите пола и темные силуэты огромных сцепленных шестерней механизма, скрытого за дверью.