Алексей Палей - Дорога домой. Часть третья. [СИ]

— Насытишься, проваливай. — Почти шёпотом произнёс человек.

— Вы сожалеете, что не погибли вместе или в место тех парней, которым говорили ложь глядя в глаза? — Не повышая голоса, спросил незнакомец.

— Да.

— И то, что эта ложь, в приказном порядке, приходила от начальства некогда "великой и могучей", не успокаивает вашу совесть?

— Да.

— А что требует ваша честь?

— Застрелиться! — Резко выдохнул майор.

— Тогда почему вы ещё живы?

Майор, глубоко вздохнув, поднялся с дивана, подошёл к серванту, заставленному в беспорядке книгами, и вытащил со средней полки пистолет. Передёрнул затвор. Выскочивший патрон, звучно стукнув о твёрдое дерево пола, коротко прокатился по дуге и спрятался под сервантом.

— Вы полагаете, застрелившись, решите все свои проблемы? — В тихом голосе незнакомца послышались нотки ехидства.

— ДА! — Громко сказал майор и приставил дуло пистолета снизу к подбородку.

— А то, что я, здесь, вам не о чём не говорит?

Человек неуверенно замер.

— Вся ваша душевная боль, вся ваша горечь останется с вами. Только, пожалуй, с двумя отличиями.

— Какими? — Глухо спросил человек.

— Вам не чем будет её замутить или ослабить. Второе, вы потеряете возможность что-либо изменить, исправить или повлиять на события.

Человек опустил пистолет.

— Я и так не могу ничего исправить. — Медленно, с затаённой надеждой, произнёс он.

Незнакомец повернулся к окну. В комнате возникла краткая тишина.

— Вы помните свою жену?

Майор коротко кивнул.

— Она в Москве. Она вполне счастлива — у её четвёртого мужа много денег. У неё дочь, она пошла в свою мать. В Новосибирске, в детском доме, растёт ваш сын. Ему сейчас 14 лет. Дальше продолжать?

— Правда? — В полный голос спросил человек.

— Впрочем, если вы решили застрелиться или продолжить жить, как жили, то вам это, пожалуй, не интересно.

— Я не знал.

— Может быть. Не буду спорить.

— Что теперь?

— Ничего, вы же решили застрелиться? Стреляйтесь.

Майор резко запихал пистолет обратно на среднюю полку серванта.

— Через два года, ваш сын попадёт в тюрьму, там привыкнет к наркотикам. Он не доживёт до тридцати. Не смотря на криминальное воспитание в нём слишком много Чести. Ваша дочь станет актриской, певичкой, дыркой. К сорока годам умрёт от передозировки наркотиков — самоубийство. Она уже сейчас ненавидит свою мать.

— Дочь?

— Да.

Незнакомец отвернулся от окна. Он хоть и походил на ребёнка, но в нём чувствуется непреодолимая сила и знание жизни.

— Дочь. Сын.

— Ответьте, кто убирается в вашей квартире?

— Не знаю, раз в неделю приходит соседка.

— А то, что эта соседка живёт в соседнем доме, соседнего района, вам ничего не говорит?

— Соседнего района? — очень удивился человек.

— Вы и этого не знали?. — С утверждением сказал незваный гость.

— Да.

— О том, что дети этого двора могут спокойно играть, не опасаясь хулиганья, а начинающие уголовники боятся лишние раз заглянуть в этот двор, вам тоже не известно? — Гость не повышал тона, не обвинял или вопрошал. Просто ставил в известность. — Вас уважают, о вашем прошлом напридумывали много историй. Вас почему-то до сих пор ищут ваши сослуживцы. В кафе этого двора подаются только безалкогольные коктейли. Бутылку водки, которую вы покупаете каждый вечер, хозяин кафе приобретает специально, чтобы вам не пришлось идти в соседний район в виноводочный магазин. Там, где вы сейчас работаете, нет должности дворника.

Майор подошёл к дивану и тяжело сел на него. Тело тряс холодный озноб, крупные капли пота стекали по лицу.

— Вы всё ещё хотите застрелиться? Ваши погибшие товарищи оценят эту вашу жертву? Что, по-вашему, главнее — Честь или Совесть? И вообще, чем они отличаются друг от друга?

Человек молча откинулся на спинку дивана.

— Её имя Дина, но её чаще называют Диана. Руслан, но воспитатели называют Рувим, в угоду спонсорам. Ярослав, очень не любит, когда его называю Славик. Мария Григорьевна Иванова — мама Ярослава. Вот номер телефона, ваши друзья будут рады вас найти.

— Кто ты?

— Демон. И если вы когда-нибудь сломитесь, то сегодня утром вы застрелитесь. А все кому вы могли бы помочь закончат свою жизнь очень плохо.

— Это жестокий дар. — Медленно проговорил человек.

— Надеюсь да.

— Как тебя называть демон? Кто ты?

— Терри АЛ.

— Понятно…. Почему?

— Меня сделали демоном, суккубом. Моё мнение тогда никого не интересовало. Я человек. Я останусь человеком, даже если будет очень больно быть человеком.

— Терри Ал, спасибо. Я запомню твои слова. — Мужчина поднялся с дивана, подошёл к открытому окну и посмотрел вверх на звёзды. — Простите ребята. Мы встретимся, но сначала мне нужно многое совершить.

Резкий порыв прохладного ветра очистил его от алкогольного угара, оставив пронзительную чистую ясность сознания.

— Ты надолго здесь? — В голосе человека сквозила твёрдая уверенность в справедливость.

— Здесь, нет.

— В городе?

— Ещё три дня.

Терри отошла от майора подальше. Уверенность и Свет неприятно кололи демоническую сущность. Пожав плечами, она направилась к выходу из квартиры. Просто по привычке. Обычные дверь давно стали для неё условностью, размер и исполнения не играют никакой роли.

— Можешь остановиться у меня. — Предложил он.

— Боитесь? — Спросила Терри, не поворачиваясь.

— Да. Очень.

— Не бойтесь. Мне нужно найти в этом городе нескольких. Вы попались случайно.

— Мы больше не встретимся?

— Перед уходом я загляну. — Повернувшись к человеку, она поглядела ему в глаза. — Жизнь человека неограниченна, но это не причина медлить. Не медлите жить, думать и принимать решения. Вы человек. Не прячетесь.

Майор моргнул, потом тряхнул головой. Ночной гость исчез, оставив после себя только разговор в памяти человека, да опрокинутую бутылку с остатками водки на полу. Ночная мошкара радостно влетала в комнату через открытое настежь окно.

— Не медлить…. Это не тоже что спешить.

Майор поднял бутылку, отнёс её на кухню. Впервые за долгие годы, он обратил внимания на порядок и аккуратность в своей квартире. Запущенность и унылость теперь физически мешались.

— Значит, есть, чем заняться до утра. — Жизнерадостно заявил он сам себе, прикидывая, что может потребоваться для генеральной уборки.

В это время, в другой квартире, страдала от неудержимого поноса, продолжавшегося без малого уже четыре часа, женщина. Она не могла понять, почему не смотря на все её старания, проблема начинала давить с каждым разом сильнее и сильнее. Обычно хватало одного лёгкого проклятия на любого ближайшего. Сейчас она почти не воспринимала происходящего, муть перед глазами и крутящая боль в животе. В очередной раз, послав проклятие всем соседям сразу, она едва не задохнулась от возникшей боли. Хорошо ещё она продолжала сидеть на унитазе.