Пол Томпсон - Сага о Копье: Омнибус. Том I

— Дай Пророку выпить это, — уверенно сказал Ведведсика. — Это поможет ему прийти в себя.

Ситас поднес напиток ко рту отца. Как только первые капли нектара коснулись его губ, беспомощное выражение исчезло из глаз и он крепко ухватился за запястье Ситаса.

— Сын, что со мной? — Он взглянул за спину Ситаса и, заметив колдуна, резко произнес: — Что ты здесь делаешь?! Я за тобой не посылал!

— Нет, посылал, великий Пророк. — Ведведсика отвесил глубокий поклон. — Твой воспаленный мозг несколько часов назад призвал меня на помощь. Я пришел.

— Ты его знаешь, отец? — спросил Ситас.

— Слишком хорошо. — Ситэл откинулся на подушки, и сын убрал бокал. — Жаль, что тебе пришлось встретить его при подобных обстоятельствах, сын мой. Я должен был предупредить тебя.

Ситас взглянул на Ведведсику со смесью благодарности и, отвращения:

— Он здоров?

— Пока не совсем, мой принц. Мне нужно приготовить еще кое-какие зелья. Они излечат Пророка.

— Тогда начинай, — приказал принц.

Ведведсика не шевельнулся.

— А как же наша сделка?

Ситэл кашлянул.

— Что еще за сделку ты заключил с этим старым пауком? — потребовал он ответа.

— Он излечит тебя от лихорадки, если ты позволишь мне призвать Кит-Канана домой, — откровенно пояснил Ситас, Ситэл удивленно нахмурил седые брови и пристально взглянул на сына, но тот отвел глаза.

— Призвать Кита? — недоверчиво переспросил он. — Ведведсика, ты же не занимаешься благотворительностью. Что ты хочешь извлечь из всего этого для себя?

Жрец снова поклонился:

— Я лишь прошу наследника Пророка наградить меня так, как он сочтет нужным.

Ситэл покачал головой.

— Не пойму, чем тебя может интересовать Кит-Канан, но я не возражаю, — согласился он с тяжелым вздохом, затем повернулся к наследнику. — Сколько ты ему заплатишь, Ситас?

Принц вспомнил о сломанном мече и невыносимом страдании, которое испытывал его брат.

— Пятьдесят золотых монет, — решительно ответил он.

Глаза Ведведсики широко раскрылись.

— Как это щедро с твоей стороны, великий принц.

Отец и сын молча наблюдали, как жрец готовит свое лечебное зелье. Когда, наконец, оно было готово, Ведведсика наполнил высокий серебряный кубок грязно-зеленой жидкостью. К удивлению Ситаса, Ведведсика сперва сам отпил добрый глоток смеси и, по-видимому, остался доволен. Затем он протянул лекарство обессиленному правителю.

— Ты должен выпить все, — настоятельно потребовал он.

Ситас подал бокал отцу. Ситэл, приподнявшись на локтях, в три глотка выпил зелье и выжидательно взглянул на сына. Ситас, в свою очередь, повернулся к Ведведсике:

— Ну?

— Действие напитка проявляется не сразу, великий принц, но будь уверен, скоро лихорадка оставит Пророка.

И в самом деле, лоб Ситэла уже не был таким горячим на ощупь. Пророк, прерывисто вздохнув, выпрямился. Краски вернулись к его бледным щекам. Ведведсика величественно кивнул.

— Оставь нас, колдун, — сухо повелел Ситэл. — Можешь забрать свою плату позже.

С очередным глубоким поклоном Ведведсика произнес:

— Как будет угодно Пророку.

Вытащив свою бутылочку, он хотел намазаться мазью. Принц, вытянув руку, ядовито приказал:

— Сначала выйди отсюда, жрец.

Ведведсика удалился с широкой улыбкой.

Ситас оставил отца более здоровым на вид, чем он видел его в последний месяц, и, проходя по дворцу, сообщил всем о выздоровлении, не упоминая имени Ведведсики. Предполагалось, что Пророк поправился сам, что это знак расположения богов.

Наконец Ситас спустился в старую комнату Кит-Канана. Вокруг никого не было. Везде толстым слоем лежала пыль — здесь ничего не трогали с тех пор, как брат бесславно покинул дворец. Когда это было? Год, два назад?

В комнате хранились всевозможные личные вещи Кит-Канана. Его серебряный гребень. Его второй любимый лук, покоробившийся и треснувший от сухого воздуха в комнате. Вся его придворная одежда висела в шкафу. Ситас дотрагивался до ткани, стараясь сконцентрировать мысли на пропавшем брате. В мозгу его возникали лишь старые воспоминания. Некоторые — приятные. Многие — печальные.

Принца охватило странное ощущение. Он чувствовал, будто идет куда-то вверх, прочь, хотя тело его не сдвинулось с места ни на дюйм. Ноздри его щекотал дым костра, в ушах шумел лесной ветер. Взглянув на свои руки, Ситас увидел, что они загорели на солнце и огрубели от трудов и битв. Это были не его ладони — это были ладони Кит-Канана. Принц понял, что сейчас нужно попытаться, заговорить с братом, но, открыв рот, обнаружил, что слова не идут с языка. Тогда он попытался произнести их мысленно.

«Возвращайся домой, — просил он. — Домой, Кит. Возвращайся домой».

Ситас заставил себя пошевелить губами и вскрикнул:

— Кит!

Когда он произнес имя брата, связь их внезапно прервалась. Ситас пошатнулся, не понимая, где находится, и упал на кровать брата, подняв облако пыли. Полоски солнечного света, протянувшиеся через всю комнату, когда он пришел сюда, теперь лежали у подоконника. Прошло несколько часов.

Ситас стряхнул с себя странное оцепенение и направился к двери. Он явно установил контакт с Китом, но был ли это мифический Зов, он не знал. Наступил поздний вечер, и нужно было навестить отца.

Ситас покинул комнату так поспешно, что неплотно закрыл за собой дверь. И, поднимаясь по ступеням на верхний этаж башни, принц не заметил, как дверь в комнату Кит-Канана медленно отворилась и осталась открытой.

Дни казались пустыми. Каждое утро Кит-Канан проводил у молодого дуба. Деревце было тоненьким и высоким, переплетающиеся ветви устремлялись к небу. На ветвях появились почки, как и на других деревьях в лесу. Но эти почки казались символом, знаком того, что лес опять жил неистовой, радостной жизнью. Даже поляна покрылась дикими цветами и нежной зеленью. С каждым днем тропа к пруду зарастала новой травой и качающимся чертополохом.

— Никогда не видел такой весны! — восклицал Макели. — Все растет прямо на глазах!

Он приходил в себя после потери быстрее, чем Кит-Канан. Макели легче принял то, что Анайя встретила свою судьбу, и пытался утешить друга.

В тот прекрасный день они с Кит-Кананом сидели на нижней ветке дуба. Макели болтал длинными ногами, жевал стебелек сладкой травы и осматривал поляну.

— Нас как будто бы осаждают, — добавил он. Трава уже доходила до пояса — она выросла почти за неделю. Вытоптанная площадка вокруг дерева, превратившаяся в грязь от ежедневной ходьбы, быстро зарастала.

— Должно быть, охота отличная! — произнес Макели с восторгом.

Его недавно появившийся аппетит к мясу был невероятным. Он ел в два раза больше Кит-Канана и становился все сильнее. И поскольку грифон теперь приносил много дичи, оба всегда были сыты.