Мария Ефимова - Потомок Хранителя

— «Борись, ведьмак! Мы рядом!» — пророкотал у Хару в голове зычный голос Игларии, которая вскинула в приветственном жесте свой короткий изящный меч.

Ее изумрудный плащ, водопадами стекающий на спину огромного тигра, пронесся мимо и скрылся в гуще сражения. Юношу вновь окружил хаос битвы, в центре которого, как в сердце урагана, стояла Сфера. Но теперь Хару был не один. Он чувствовал всех, кто подбадривал его мысленными напутствиями и бился рядом, искренне веря в его силы и мужество. Ведьмак просто не мог подорвать их веру в себя, поэтому, превозмогая боль, вновь обернулся к Сфере и твердо взглянул ей в глаза.

Она встретила его кривоватой оценивающей усмешкой. Казалось, взирая на Хару, она мысленно прикидывала, сколько он еще сможет продержаться против нее, будучи уже несколько раз серьезно раненым. В следующий миг она вышла из своей надменной расслабленной позы и, пару раз взмахнув мечом, легко опустила его в ножны. Обе ее ладони сразу же заволокли клубившиеся буруны тьмы, полыхающие глубоко во чреве красноватыми всполохами.

Хару не потребовалось долгих раздумий, чтобы понять, что Сфера готовит не легкое заклятие, а настоящий сокрушительный удар. Для этого она и сорвала защитный купол, чтобы каждая частица ее энергии питала клокотавший в ее руках живой темный кокон. Колдунья замерла на месте, мышцы на ее шее и лице дрожали от напряжения, а недвижимый холодный взгляд остановился на ведьмаке.

Хару, глубоко дыша, заворожено глядел на черный шепчущий дым, от которого веяло липким мертвящим холодом. На миг ведьмаку показалось, что даже его кровь, стекающая из разорванного запястья, холодит кожу, словно прикосновение льда. Его бил озноб, но он, приказывая себе оставаться на месте, собирал крохи энергий, чтобы хоть как то защитить себя.

На миг страх овладел им, а лязг мечей и визги летучих тварей стали просто не выносимыми. Хару хотелось закрыть голову руками и свернуться в маленький комок, но он вынуждал себя оставаться на месте, понимая, впрочем, что ему уже не защититься от атак Сферы. Он вытянул перед собой руки и приподнял их, готовясь дать отпор, но его жест скорее походил на попытку закрыть голову от удара.

В этот миг Сфера вдруг диковато и жестко заулыбалась, в глазах ее полыхнул огонь. Она сильно подобрала руки к груди, словно прижимая к себе что — то очень дорогое и хрупкое, а затем резко выбросила их вперед, так что ее блестящие локоны дернулись и упали ей с затылка на лоб, почти закрыв лицо.

Хару даже вскрикнул от неожиданности, когда ревущий поток темной материи пронесся мимо него, оставляя за собой призрачный черный хвост. Выпущенная ведьмаком защитная энергия ушла в никуда, и тот, обессилев, упал на колени и мог теперь лишь смотреть, как огромный рокочущий сгусток несется прямо в спину Ирен.

Хару что — то прохрипел и вскинул руку, сам не поняв, что хотел: предупредить Ирен криком или выставить защитное заклятие. Но сил у него не осталось ни на то, ни на другое. Он мог лишь смотреть. Раненая рука вдруг взорвалась острой болью, и ведьмак застонал, чуть не теряя сознания. Рана на запястье слегка дымилась и обугливалась под действием разрушающей магии когтистой перчатки, но Хару даже не замечал этого. Как во сне он увидел взметнувшейся рядом с Ирен подол желтого камзола, который за мгновение до удара скрыл за собой колдунью.

Черная мгла слегка сплющилась, словно ударившись о невидимую преграду, а затем отпрянула назад, и Хару смог увидеть Зехира, который держал перед собой свой золоченый посох. Самоцветы на нем неистово блистали, отгоняя магию Сферы, но этого было явно недостаточно. С жутким воем поток тьмы ввинтился в воздух и с новой силой обрушился на раджу. На мгновение тому удалось удержать позицию, а затем свечение самоцветов погасло, а сами камни рассыпались в прах. Зехир дико закричал, лицо его налилось кровью, но он все еще держал посеревший посох, который высыхал и лопался на глазах. Лакированная трость продержалась еще несколько мгновений, а затем с треском разорвалась на куски. Мгла ударила Зехира в грудь и взорвалась ослепительной — белой вспышкой.

Хару откинуло назад, он прокатился по земле, больно ударяясь о покореженные части доспеха. На несколько долгих мгновений земля и небо слились для него в единый шар, а затем ноздри и рот забились комьями грязи. Он долго лежал, сильно зажмурившись и едва осознавая происходящее. Все мысли в голове превратились в единый всепоглощающий звон, к горлу подступала тошнота. Боли он уже не чувствовал, но едва его сознания коснулась тревожная мысль об Ирен и Зехире, он, отплевываясь, приложил все усилия, что бы хотя бы встать на колени.

Это легкое и неспешное действие превратилось для него в мучительное испытание: сбитый ритм сердца отдавался пульсацией в голове и болью в висках, а горло сводило от тошнотворных позывов.

Хару со стоном раскрыл глаза, и с ресниц посыпались комья земли. Вначале ведьмак подумал, что грязь забилась и под веки, застилая взор, но потом он осознал, что все вокруг в дыму, а рядом, нелепо раскинув конечности, лежат контуженые и мертвые враги и союзники.

От страха и отвращения ему вновь скрутило желудок и несколько долгих минут ведьмак, почти теряя сознание, с хрипом катался по земле. Боль в голове была невыносимой, а неумолчный звон оказался единственным звуком, который преследовал Хару, даже когда тот закрывал уши руками.

Едва снова обретя возможность дышать, он сделал над собой усилие и пополз в ту сторону, где в последний раз видел Зехира, Ирен и Горана. Дым вокруг быстро рассеивался, и ведьмак, слегка приподнявшись, увидел, что на краю площади и за ее пределами продолжается яростный бой. Сфера исчезла, а может, он просто не видел ее за облаками черного дыма. Впрочем, ему было уже все равно. Колдунья одержала над ним победу, война проиграна, и единственное, о чем он мечтал — это оказаться рядом с друзьями или хотя бы с их телами. Сам Хару был уверен, что и ему самому уже недолго осталось жить.

Внезапно его правая рука подогнулась, ударившись о некую преграду, и Хару повалился наземь. В нос тут же ударил жуткий запах паленого мяса. Ведьмак с отвращением вскочил и диким взором уставился на то, что осталось от Зехира. Его обугленные останки он опознал только по краю чудом уцелевшего желтого камзола. Из горла Хару вырвался надрывный всхлип. Ведьмак отполз еще чуть дальше и, шатаясь, приподнялся над землей.

Теперь он увидел Ирен и Горана, которых ударной волной откинуло далеко от Зехира. Хару не мог видеть, живы ли они, но тела их явно не были обуглены, разве что, слегка обожжены. Кое — где еще тлела одежда.

Хару, злясь на себя, рыча и всхлипывая, подполз на четвереньках к Ирен и нетвердыми движениями рук сорвал с нее побитую кожаную броню. Серьезных ранений он так и не обнаружил, но уловить хоть малейшее дыхание подруги тоже не смог. Жилка на ее шее не содрогалась, а слух Хару еще не настолько окреп, что бы ведьмак смог различить хотя бы слабое биение сердца в груди Ирен.