Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

стала накручивать на локон палец.

- Отдала себя? – Пиа расхохоталась. – Соня, это был поцелуй !

- Ты имеешь в виду… это всё, что между вами было? – меня захлестнуло чувство

облегчения, а мышцы уже не напрягались.

- Это только один раз! Я себе пообещала! – она кивнула. Кусая губу. Она стала

наклоняться вперёд, будто сейчас должно было произойти самоё страшное в её жизни

признание. – Ты знаешь, я люблю Юрия, но даже он меня с таким упоением не целовал.

Ты даже не представляешь, каково это, когда ты задыхаешься от его поцелуя, когда всё

его внимание только тебе, не иначе как ты стала равной ему по статусу. Уж не знаю, что

бы произошло, не появись рядом Ленка!

- Не удивительно, что Ленка решила пройтись, - я фыркнула. – Если бы ты сказала Валко

«нет», то стала бы самой презренной женщиной в этом дворце. Да и даже император не

может иметь всё, что пожелает.

- А ты бы ему отказала? – Пиа изогнула бровь.

Мой пульс стал сбиваться. Наверное, сладости уже растворились в крови.

- Конечно.

- Хмммм….

Послышался лёгкий стук. Три раза, быстро и подряд. Глаза Пиа расширились. Ленка

вернулась? Она же уже одела меня на ночь и расчесала. К тому же, она никогда не стучала

– в прихожей нет замка.

Стук раздался снова, но немного громче и чаще. Я стояла, остолбенев, а Пиа стала

собирать посуду так быстро, как только могла. Ленка будет в ярости, если узнает, что она

ко мне приходила. Хоть по этому поводу правила и не существовало. Но, когда я

коснулась двери, внутри меня пульсировала энергия, не принадлежавшая моей горничной.

Как только Пиа поставила всю посуду на поднос, я приоткрыла дверь и уставилась в щель.

У меня перехватило дыхание. Это был Антон. Он стоял прямо за моей дверью, его лицо

терялось в свете двух подсвечников снаружи. На нём не было кафтана, но его сапоги всё

ещё были на нём, а ночная рубашка была неаккуратно заправлена в штаны. Его волосы

были растрёпаны так, будто весь прошлый час он перебирал их руками. Я никогда не

видела его таким печальным, таким человечным .

- Можно войти? – спросил он. Его голос звучал естественно, казался по-настоящему

аристократическим. С низким тембром, которым, кажется. Невозможно шептать.

Я колебалась, моя рука стала перебирать ленты на вырезе ночной рубашки. Это прилично: запускать мужчину в комнату, когда я одна? Тем более мужчину, который всё ещё злился

на меня. Но тогда, в зале, я была не одна. Я оглянулась на Пиа, на лице которой уже сияла

широкая улыбка.

- Антон? – сказала она одними губами. Я закатила глаза.

- Пожалуйста, Соня, - сказал принц. Когда я снова обратила на него внимание, он

посмотрел на дверь в покои императора. – Впусти меня. Я должен с тобой поговорить.

Боль на его лице отзывалась у меня в сердце, и мне ничего не оставалось, кроме как

смиловаться. Я застонала от разочарования, ведь я жалею его. Впрочем, это не остановило

меня – я разрешила ему войти. Он прошел мимо меня, закрыл дверь и только потом

заметил Пиа.

- О, прошу прощения, - он дал ей понять, что ему неудобно говорить при ней. Я пыталась

сдержать смешок. Он оправдывается перед горничной? Она заставила его волноваться?

- Уже ухожу, - ответила она, расплываясь в реверансе. Антон открыл ей дверь. Она в свою

очередь проводила меня заманчивым взглядом, поднимая и опуская брови. Но Антон

закрыл дверь.

На этот раз глаза закатила я.

Принц продолжал расхаживать туда-сюда по моей прихожей. Он вытер пот с подбородка

и запустил руку в растрёпанные волосы. Я стояла в центре комнаты, босиком на ковре, чувствуя, как под сорочкой трепетало сердце от того, как он пытался поправить прическу.

Его взгляд блуждал по полу, по предметам вокруг, но не падал только на меня.

- Зачем вы здесь? – спросила я. Теперь, когда аура Пиа исчезла, аура Антона поглотила

меня. Мои нервы были на пределе; я не знаю, сидеть мне или стоять. Я хотела только

одного – спрятаться в своей спальне, но заставить себя уйти не было сил. Почему принц

так растерян?

Он подошёл к моей печи и всмотрелся в пламя в камине. Он вдыхал очень быстро, а

пальцы сжимались в кулаки. Мои эмоции были настолько разными, что я не могла понять, что я чувствую наверняка.

- Антон?

- Как ты можешь быть такой глупой? – он повернулся ко мне, но не смотрел в глаза,

только на ночную рубашку.

- Что я сделала? – я вздрогнула.

- Ты никогда не должна защищать меня перед Валко, тебе понятно? - он рассмеялся,

ущипнул себя за нос и пнул ногой камин.

Мои губы приоткрылись в изумлении. Я не могла понять его гнев.

- Я сказала только то, что знала наверняка. Или же вы мне соврали?

- Да тебе бы самой стоило бы беспокоиться о своей жизни! – его голос стал громче и мой

тоже подражал ему, зараженный его эмоциям.

- А Вам – о своей! Император обвинил Вас в убийстве, в измене. Как он мог обвинить в

этом принца.

- Но я не убивал свою мать.

- Я верю Вам! Но хочу, чтобы поверил и Ваш брат. Я хочу, чтобы вы жили мирно, -

тяжесть настоящего зимнего снегопада обрушилась на меня. Антон наконец-то посмотрел

на меня, его гнев стал утихать. Его лицо выражало абсолютную беспомощность и

глубочайшее горе. Увидев это, я навсегда простила его за то, что он меня игнорировал.

Зачем он пришёл сюда? Неужели, он переживает за меня?

- Соня, разве ты не видишь? – сказал он. – Мы с братом никогда не будем жить в мире. И

даже ты не сможешь что-то изменить.

Огонь за решеткой трещал, а искры вспыхивали в воздухе. Я обняла себя, но это не

потому, что мне холодно. Я чувствовала боль. Несмотря на то, что я чувствовала

беспокойство принца, я понимала, что стесняю его. Я пыталась сделать так, чтобы его

эмоции не влияли на меня. Но это оказалось невозможным. Когда сегодня он был там, в

зале заседаний, я увидела, как он величествен, как предан Рузанину. Он стал бы

прекрасным императором, хоть одна такая мысль и уже была предательством. Часть меня

хотела быть такой же благородной, такой же преданной Империи. Так что, несмотря на

мою горечь, он пришел ко мне в покои ночью, чтобы сказать, что он разочарован мной.

Его слова обжигали.

- Почему ты здесь, Антон? Почему ты сказал, что я должна беспокоиться о своей жизни?

Его глаза, не отрываясь, смотрели на меня. В них было тепло и мягкость, яркость свеч. Он

приблизился, и моё сердце стало биться быстрее в тоске, в муках того, что он разочарован

мной. Принц остановился в полуметре от меня. Я немного покачалась на ногах, не зная, что мне выбрать: сделать шаг назад или потянуться вперёд, окунаясь в вихрь его эмоций.

- Мой брат жаждет власти, - сказал он. – Прежде всего, власти надо мной.