Кэтрин Пурди - Сжигающее стекло (ЛП)

Ведя меня в покои Валко, гвардейцы держали меня так сильно, что, мне казалось, меня

сжали в тески. Они держали меня даже несмотря на то, что я сдалась сама. Я

рассматривала покои. Император стоял в дверях балкона. Шторы развивались, а ветер

взъерошил его волосы. Так он выглядел нежным и прекрасным. Это чувствовалось и по

тому, что он был босым. В довершении всего на нём была свободная рубашка. Он

прислонялся к косяку, его взгляд терялся в разнообразии, когда он смотрел на город. В его

ауре тоже что-то затерялось, что-то исчезло.

Самый сильный страж толкнул меня в спину и поторопил, чтобы я шла вперёд. Он

сильного удара, я скривилась. Пока не прошла боль. Этого было достаточно, чтобы я

вновь вернулась к тому, зачем сюда пришла.

Теперь я смотрела на императора совершенно другими глазами. Я чувствовала каждую

мышцу своего тела, каждую кость. Меня охватила волна отвращения. У меня не было

никакого желания чувствовать печаль Валко и сопереживать ему. Он убил Пиа, он

арестовал Тосю и Антона. Он был чёрствым, бессердечным. Я не верю, что он может быть

ещё более жестоким.

Но, на самом деле, это было то, что мне нужно было почувствовать. Он страдал, он был

жалким. И на это у него были свои причины. Только осознав это, я могла бы найти с ним

связь. Чтобы использовать свой дар и убедить его отречься от престола, мне нужно было

чистое сопереживание. Без этого, я не смогла бы контролировать его эмоции.

- Мы привели Имперскую Прорицательницу, Ваше Величество, - объявил самый сильный

и приклонился. При этом его рука не отпустила мою и даже через ткань я чувствовала всю

ту гордость, которая была в нём. Гордость – не так эмоция, которая сможет мне помочь.

Услышав объявление своего стража, взгляд Валко рассеивался на всё вокруг. В его глазах

я видела тоску, будто он не верил, что перед ним стою именно я. Моё сердце стало биться

чаще, но мне было легко. Я удивлённо нахмурилась. Может, он по-прежнему думает обо

мне?

Тепло, которое можно было рассмотреть в его взгляде, быстро сменилось на холод. Я

опустила плечи, чувствуя, как внутрь ворвалось ощущение страха. Его любви, должно

быть, больше нет, и я рассчитывала на то, что смогу использовать это.

- Оставь нас, - приказал Валко. В моём горле пересохло.

Я уже была напугана тем, что должна остаться с ним наедине. Эмоции стража

удерживают меня. Он слишком сильно удивлён. Конечно же, он ожидал, что вот-вот

утащит меня прямиком в подземелье. Но я знала Валко. Сначала, он станет корить меня в

происходящем. Ничего меньше. Я была бы счастлива, даже если бы его гнев закрыл меня

в тюрьме.

- Ступайте! – рявкнул он на стражей. Они же неохотно поклонились и отступили, а затем

закрыли за собой дверь.

Я прерывисто вдыхала. Я не знала, что буду делать, когда мы останемся одни. Мне не

стоит нарушать протокол и говорить первой, ведь сейчас я пришла на покаяние. Всё ещё

находясь у двери, я ждала, пока Валко разрешит мне подойти или сам подойдёт ко мне.

Но ни того, ни другого он не захотел. Император молча наблюдал за мной, с другой

стороны комнаты.

Когда его холодность стала медленно утихать, гнев внутри него стал слишком сильным.

Создавалось впечатление, будто в нём – огромная яма, в которой месят огромные сгустки

тёмной расплавленной энергии. Я старалась не паниковать при мыслях о том, как он

может мучить меня.

- Подойди ко мне, Соня, - наконец сказал он, но его голос казался спокойным.

Сердце колотилось в груди, но, всё же, я направилась к кровати. Я должна была обойти

вокруг, чтобы очутиться рядом с императором. Его кровать была настолько большой, что, мне казалось, в ней человек только может почувствовать себя крохотным и несчастным. Я

прильнула к этой мысли, чтобы вызвать в себе жалость, которая заставит меня

почувствовать хоть что-то к человеку, который убил моих друзей.

Его гнев был оправданным. Конечно же, под этим скрывалась боль. Я была тем, кого он

держал слишком близко к себе, кому верил и понимал, что я вне любого альянса, кого

осыпал похвалами и словами привязанности, несмотря на то, что я ниже его. Почему я

должна была предать его после всего того, что мы доверили друг другу? Почему я

защищала его брата? Почему среди всех я выбрала Антона? Антона , его непримиримого

врага и человека, с которым он был готов сделать всё, только бы подчинить.

Я присела, когда оказалась рядом с Валко, но слова «Мой Император» застряли в горле.

Мои зубы будто свело от моего собственного гнева, от того, почему я чувствовала себя

обманутой. Когда Валко начинал меня хвалить, я всегда чувствовала унижение. Вся его

доброта напоминала мне, какой же низкий у меня статус.

- Соня, - сказал он всё с тем же спокойствием. Император отошёл от балкона и

приблизился ко мне. Его пальцы прошлись по сапфиру на моей шее.

Всё моё тело будто кричало о том, чтобы я отшатнулась, но я всё ещё держалась. То, что

он касался меня, могло мне помочь. Так я могла лучше понять то, что он чувствовал.

- У тебя заплаканные глаза, - сухо заметил он. – Этот день, и правда, был таким ужасным?

- А был ли он ужасным для вас? – спросила я, пытаясь сделать свой голос спокойным, чтобы не раздражать его. Что он хочет сказать? Он прекрасно знал о том, что я должна

страдать из-за убийства Пиа и ареста Антона. – Когда я пришла сюда, то почувствовала

ваше горе.

- Какая умная Прорицательница, - он улыбнулся, исследуя взглядом моё лицо. Когда его

пальцы коснулись моей ключицы, я почувствовала, как его ярость отступает в какое-то

тайное место в его ауре, где он мог держать её.

Моя растерянность заставляла моё сердце трепетать. Где же его месть? Как он может

дразнить меня своими прикосновениями, когда это не так чудовищно? Единственное, что

я могла сделать – это играть с ним. Вести себя так, будто он не лишит меня жизнь так, как

сказал Антону. Это не игра, но, всё же, император мог бы меня помиловать. Тогда бы я

могла использовать это и возобновить связь между нами. Я могла бы открыть ему то, что

он может быть доброжелательным и заставить его отречься от престола.

- Ваша печаль оправдана, - ответила я, пытаясь сделать вид, будто я его понимаю и заодно

убедить в этом себя. – Должно быть, это было для вас большим ударом: узнать о том, что

единственный ваш оставшийся родственник готовит против вас заговор.

- Нет, - на его лице больше не было улыбки, а рука опустилась. – Никаких «должно быть».

Соня, Антон готовил против меня заговор.

- Ох, - я попыталась сыграть шок и сочувствие. – Людям будет сложно воспринимать это, тем более учитывая то, что поэт Тося уже в тюрьме. Должно быть, вы обеспокоены тем, что люди восстанут, - я коснулась его руки и поняла – обида усилилась. Я позволила