Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)

Джилрой вздрогнул, хотя смотрел вроде бы с недоверием. Наверное, опасался доверять волкам в плане чувств.

Мидир, не возвращаясь сознанием в свою спальню, обнял Этайн, ощущая её спокойное дыхание, и решил, что основания у Джилроя в принципе были.

Советник продолжал:

— Любимый и любящий принц, не вынеся горя потери, бросился на меч, — тряпичный Джилрой подбежал к пьедесталу, заломил ручки, а потом выдернул клинок и воткнул себе в грудь. Золотые лепестки стали падать чаще.

На сей раз вздрогнула Лианна.

Третий, темненький и коренастый участник, останавливать бросок на меч не рвался, стоял, скрестив руки перед грудью, смотрел.

Любовался.

— Когда через три дня принцесса все же очнулась… — маленькая кукла приподнялась на ложе, подняла голову. Потом почти упала, сползая вниз, к распростертому принцу, на белом лоскутке одежды которого прорисовалось алое пятно, слишком похожее на настоящую кровь, — то, узнав о смерти любимого, заснула уже навсегда.

Принцесса закрыла личико тряпичными ладошками, её плечики содрогнулись, золотой дождь превратился в пургу, а когда она улеглась, на пьедестале лежали рядом оба — принц и принцесса, маленькие и мертвые.

К удивлению Мидира, тряпичные создания вызывали неподдельное сочувствие, выражать эмоции им удавалось удивительно легко.

— В итоге трон достался тому самому третьему принцу, — третий принц без имени гордо уселся на маленький трон. Стоящий в непосредственной близости похоронного пьедестала. — Желал он того или нет, — человечек радостно поднял над головой сцепленные вместе руки.

Вряд ли это была скорбь.

Лианна несмело подняла глаза на Джилроя, тоже косившегося на любимую с ужасом.

— В итоге жертва принцессы ничего не спасла и не сохранила. Больше всего проиграл дом дня, который попал в череду войн и междоусобиц, длившихся не одно столетие.

Джаред прошелся по комнате, оставляя маленькую сцену-стол без присмотра, подкидывая кристалл, то высвечивая, то вновь опуская мир во тьму. Остановился напротив и обратился к сидящим.

— Говорят, каждая история повторяется дважды, первый раз в виде трагедии, второй раз — в виде комедии. Но ведь у этой сказки, — две фигурки, повинуясь движению его рук, поднялись и обняли друг друга. — Может быть другой финал. Нужны только смелость и чудо.

Смертное ложе исчезло, маленький принц со своей тряпичной принцессой закружились и застыли, над ними вновь засияла арка. Третий персонаж совсем ушел в тень вместе с троном, словно показывая — решающими были не его интересы.

Мидир насмешливо вздохнул. Если бы задвинуть всех алкающих власти в реальности было так же легко, как тут, в домашнем театре!

Джаред слабо улыбнулся, увидев, как приникла в поисках опоры Лианна к Джилрою, как принц приобнял принцессу, как они переплели руки.

— Ты копаешь могилу своей любви своими же словами, — произнес Мидир мысленно.

— Но не своей любимой, — упрямство у советника было самое что ни на есть фамильное. — Вы сказали, брачный договор у меня в кармане.

— Я имел в виду тебя и Лианну!

— Мой король одобрит этот брак?

— Несомненно, если того просит мой неразумный советник. Но ты не обязан устраивать счастье других вперед своего!

— Я благодарен вам как никогда, мой король.

— Зачем, ну зачем ты это делаешь? — вырвалось у Мидира.

— Я волк, мой король. И ваш дом — мой дом.

— Я уже женат, Джар-р-ред!

— Я учту это, мой король. Вы рычите, я не разбираю слов.

— Давай уже, радуй солнечную девочку.

Мидир с трудом сдержался, чтобы не разрычаться уж совсем сердито. Не прекословил ему никто, но над делами любовными никакой король, хоть десять раз Благого мира, не имел власти. Распоряжаться чужими сердцами Мидир не был волен тоже. Да и своим — постольку-поскольку.

Его сердце пошевелилось, прошептало привычно «мое сердце», перевернулось на другой бок и опять засопело…

Мысленный разговор почти не занял времени. Джаред еще раз подкинул кристалл и подошел к сидящим.

— Настало время разыграться комедии, поэтому, например, если принцесса-девственница будет столь храброй, что попросит о ночи любви сама… — Джаред оборвал фразу, не вгоняя смутившуюся Лианну в совсем уж яркую краску. Советник заговорил о другом, глядя теперь на Джилроя: — Ей отказать будет невозможно, не оскорбив ее, мать-королеву и весь ее дом.

Видимо, Джилрой до сего момента не рассматривал никаких других вариантов, сидел, призадумавшись, а белые брови ползли вверх.

— Если принц будет столь безрассуден, что сможет отринуть корону и принять дом любимой как свой, то все формальности станут соблюдены для двух их домов. Твой отец, Джилрой, назначит другого наследника, будущего короля. Ты потеряешь многое. Почти все.

Лианна вскинула голову, с тревогой всматриваясь в возлюбленного, пыталась решить, что возьмет верх в его душе: долг или любовь, чувство дому или чувство к женщине.

Джаред вздохнул глубоко, привлекая внимание обоих к себе, кажется, ненамеренно. Впрочем, нисколько не смутился.

— Дом Неба славится своими гордыми принцами, в наследниках недостатка нет, хоть прямых — всего двое. Королем после твоего отца станет твой младший брат, Джалрад, дай Луг им обоим долгих веков здоровья, — советник благовоспитанно приложил узкую ладонь к груди, обозначая чистоту намерений.

Лианна и Джилрой, несмело улыбнувшись друг другу, повторили жест, действительно надеясь, что подобное возможно, а древний бог услышит их пожелания.

За древнего Мидир не поручился бы, а вот один старый бог слышал прекрасно.

— Тот ши, которому дитя Солнца дарит свою любовь и невинность, обязан жениться, — советник огласил прописную истину, подождал, пока она повисит в воздухе, зазвучит по-новому для одного отдельного небесного, лишь потом продолжил: — А ограждая ее от брака с нелюбимым, он, безусловно, спасает ее. Как гласит Кодекс витязей Неба: «Забота о жизни другого уносит прочие за горизонт».

— Но у нас нет согласия родителей! — воскликнул Джилрой. — И Лианна будет не защищена от гнева двух домов!

Он приобнял Лианну крепче, как будто действительно желая отдать за неё жизнь, загородить собой и встретить весь направленный на неё гнев своей широкой грудью.

Джаред скептически приподнял бровь, побуждая небесного продолжить мысль и озвучить, что именно он мыслил непреодолимыми препятствиями.

— За подобное своеволие ее немедленно потребует дом Солнца, потребует с полным правом! Наследница Золотой башни — не хозяйка своей судьбы, она важнее дому и родителям, чем само солнце! — принц, по-прежнему не глядя на Лианну, договорил обреченно: — И выдаст ее любой иной дом, даже мой. Моя принцесса вдоволь натерпится позора, а может, станет причиной войны. Этого я желаю меньше всего.