Марина Комарова - Змеедева и Тургун-варвар

Однако поразило меня не это. Куда больше потрясло, что возле Асафа, на почетном месте гостя Шарияра, сидел тот, кого я точно не ожидала здесь увидеть.

Изумительно правильные черты лица, волосы до плеч — черные с проседью, перехвачены лентой из выделанной змеиной кожи. Глаза — бездонные колодцы мрака. Возраст — не определить, но я и так знала, что он куда старше, чем выглядит. Причудливый наряд из темной ткани. На шее — ожерелье из камней, которые Грехт называл «змей-амулетами».

Его глаза встретились с моими. По спине пробежали мурашки. На губах гостя появилась улыбка. И хоть мужчина оставался недвижим, мне казалось, что я вижу усмешку в черных глазах и довольное: «Привет, змеедева. Вот и свиделись. Помнишь меня?».

Я сжала подрагивающие руки и сделала шумный вдох. Еще как помню.

— Что случилось? — шепнула Лелаб на ухо.

— Рядом с Асафом… — Я запнулась. — Гость. Я его знаю.

Лелаб утянула меня на одну из дальних скамеек усадив так, чтобы и господин нас видел, и перед глазами не маячить.

— Да не дрожи ты, — шикнула она. — Тебе не первой их тут ублажать. Сначала Нтомби, Кшария и еще Акиро-хан из восточной страны Кхи. Так что — спокойно.

Не то чтобы это действительно успокоило, но соображать я и правда стала лучше. Лелаб наклонилась, закрыв меня от всех любопытных взоров.

— Ну?

— Это Эрму, — выдохнула я. — Шаман змееловов.

Она кинула быстрый взгляд в сторону названного. На долю секунды задержалась на Асафе. Сделала вид, что поправляет расшитую павлинами накидку.

— Это большая проблема?

— Не знаю, — честно призналась я. — Но не могу понять, что он тут делает.

Лелаб хмыкнула:

— У этих прохвостов всегда свои дела, и никогда не понять, что и кому нужно. Ладно, будем действовать по обстановке.

Она загадочно посмотрела на меня, и я поняла: известие о прибытии неких варваров для Лелаб совсем не будет новостью.

Сделав вид, что понятия не имею, о чем она, молча уставилась на клетку. Видны были только свернутые змеиные кольца. Ни головы, ни рук, ни человеческого тела. Снова глубоко вдохнула. Эх, будь, что будет.

Первой вышла Нтомби. Откуда-то полились звуки музыки: дикие, энергичные, словно мы мигом оказались на празднике племени бакумба. Ее одежда состояла из множества украшений из слоновой кости, бедра скрывала шелковая юбка под цвет шкуры леопарда. Головной убор из перьев и драгоценных камней венчал темноволосую голову, словно корона. В руках легкий шест, увешанный гремящими и шуршащими штучками, которые придавали эффектности ее выступлению.

Я смотрела разинув рот, ибо ничего подобного никогда не видела. Кстати, надо бы спросить: где она так научилась танцевать? Так гибко, плавно, уверенно. Каждое движение — не только природный дар, но и отточенное мастерство. За два дня так явно не научишься.

Все замерли, наблюдая за танцем. Когда музыка стихла, а Нтомби замерла на полу, словно приготовившаяся к прыжку дикая кошка, сидевшие в зале зааплодировали.

Потом была Кшария. Глядя на нее, я искренне восхищалась и понимала, почему эта красотка стала фавориткой Асафа. Да и взгляд самого Асафа говорил о многом. То, что он накинулся на меня в паланкине, было просто капризом или сиюминутным развлечением. Кшарию словно соткали из огня и солнечного света. В своем красном наряде, увешанная с ног до головы невероятными украшениями, вызывавшими ассоциации с драгоценностями индийских богинь, она порхала, как невиданной красоты бабочка, пытавшаяся прикоснуться к языку пламени. Музыка, игравшая во время ее танца, была то быстрой и страстной, то медленной и тягучей, будто мед.

Каждое движение Кшарии завораживало. Я видела, что синие глаза Асафа потемнели от желания, а пальцы впились в подлокотники. Эге-ге, да тут что-то большее, чем отношения хозяина и наложницы. Не удивлюсь, если дело стоит в полушаге до любви. Скорее даже любви-одержимости.

Кшария знала, какой эффект производит, и откровенно этим наслаждалась. Но я не могла ее в этом упрекнуть — действительно было на что посмотреть.

Но и ураганный танец фаворитки пролетел на огненных крыльях волшебной бабочки. В зале повисла тишина — все приходили в себя от полученных эмоций. Однако никто толком ничего не успел осознать, как уже появилась новая танцовщица — Акиро-хан. Наряд превращал девушку в вылитую из золота статуэтку. На пальцах сверкали длинные изящные колпачки, зрительно удлинявшие их, превращая в драконьи когти. Легкая накидка и короткая юбка едва прикрывали тело. Танец Акиро-хан был загадочен и нежен. Взгляд карих глаз спокоен и порой немного лукав. Затаив дыхание, зрители наблюдали за грациозными движениями и полной очарования улыбкой. Акиро-хан всех погрузила в немыслимую янтарную сказку, заставив позабыть о том, где они находятся.

Глядя на нее, я погрузилась в свои мысли и не сразу сообразила, что танцовщица уже поклонилась и покинула «сцену». Лелаб похлопала меня по плечу.

— Ну, милочка, теперь твоя очередь. Давай, зажги их.

Ноги словно приросли к земле. Вмиг стало страшно, на лбу выступила испарина.

Синие глаза Асафа гипнотизирующе смотрели на меня. В зале повисла тишина. Казалось, все замерли, ожидая следующую танцовщицу. Лелаб легонечко подтолкнула меня в спину. Я сделала шаг. Сердце пропустило удар. Все застыло, будто в густом тумане. Еще шаг, и…

Руку там, где была метка Чиу, обожгло. Я вскрикнула. Однако мой голос утонул в страшном грохоте, донесшемся с улицы. Тут же закричал кто-то еще, послышался звон огромных колоколов.

Асаф вскочил на ноги. Остальные мужчины, бывшие в зале, последовали его примеру. Эрму поднялся одним гибким змеиным движением, бросил на меня задумчивый взгляд. Мне стало совсем нехорошо. Кажется, дождь начинается. Тьфу, то есть какой-то нежданчик.

Двери в зал резко распахнулись, и влетел шариярец из дворцовой стражи.

— Мой господин, на нас напали!

— Кто? — отрывисто бросил Асаф.

Видок у него был — лучше не приближаться. Хмурый, что туча. Да и заживо загрызет, хоть и не лев пустыни. Я невольно попятилась и покосилась на клетку Айшу. Пленник, сложив руки на груди, молча наблюдал за происходящим.

— Бакумба и варвары с севера.

Асаф коротко выругался и быстро покинул зал. Ярость буквально исходила от него волнами. Да так, что никто не посмел произнести ни слова. Однако, остановившись у входа и даже не оборачиваясь, он поднял руку и подал какой-то знак. Мужчины, не сговариваясь и не переглядываясь, последовали за ним.

Что это значило — понятия не имею.

С улицы донеслись звуки битвы и крики, полные отчаяния. Мы все метнулись к окнам. Возле меня каким-то образом оказалась Нтомби.

— Я же говорила, — шепнула она, — говорила! Они здесь!