Евгения Техтелева - Наследие (СИ)

Она не сразу нашлась, что ответить.

— Удачи? Как будто там все зависит от нее.

— Зависит, ты не представляешь как. Если тебе повезет, ты останешься тем самым Героем Ардонии, не притязательным до славы и пожимающим плечами на любые сложности, — Джайра усмехнулась. — Если же нет — ты вернешься безликим дворянином, таким же, как все, кто там будет. И это будет печально.

— Печально? — услышав, как где-то проснулась часовая кукушка, Джайра спустилась вниз. — Я думаю, дворяне так не считают.

— Просто они не понимают, что это болото, а не родниковая вода.

Никогда она еще не чувствовала такого волнения, какое испытывала, выезжая снова через один из тайных ходов. По главным улицам Октавы медленно текли потоки блистательных карет, колясок и всадников. Случайного прохожего никто бы и не заметил, любой посторонний мог легко затеряться среди этой яркой роскоши. Джайра аккуратно слилась с общей колоной, но, как бы она ни хотела избежать внимания, на нее смотрели все, разве что не показывали пальцами. Смущение, которое она переживала, было вызвано скорее разговором с Фареном, чем народным признанием. Сейчас слова Ксии ее беспокоили больше, чем в тот момент, когда она их произнесла. В своих чувствах Джайре всегда было сложнее всего разобраться. Свою привязанность к людям она всегда старалась подавить еще с самого начала, исключением была только Эврикида. Но привязанность ли это — эти чувства к Фарену? Еще при первой встрече она посчитала его самым проницательным человеком, какого когда-либо встречала. Но, ведь с другой стороны, в знакомых никогда не было никого дворянского рода, не считая рыцарей Сардолла, изгнанных в Дикий за поднятое ею восстание. Король-рыцарь до сих пор не знает, что это сделал Безымянный, иначе логово ассасинов в Октаве уже бы не существовало…

Фарен был чем-то похож на Бенрада: его отношение к людям строилось на откровенности и глубоком, проверенном доверии, но у Бена оно граничило с наивностью, Фарен же мог предупредить любой обман и не оставить человеку выбора, кроме честности. Джайра же давно отвергла все попытки вызвать ее на чистоту из соображения безопасности. Ее собственное имя звучало только среди ассасинов и чародеев, в лицо ее знали единицы. И никому нельзя было довериться — кто-то мог использовать это для своей выгоды, кто-то — похвастаться или приумножить свой авторитет, а кто-то сдался бы под пытками врагов. Любые известия о ней убийственны для всех, только не для некроманта. Он сам был таким же изгоем, и само его присутствие было опасным. Вызывал ли он в Джайре такие чувства родственности из-за сложившейся схожей жизненной ситуации, или это что-то другое?

Воды Эюны, тихо плещущей о берега, серебрились стареющим месяцем. Под мостом, задрав голенища потертых брюк, рыбачил мальчишка в соломенной шляпе, безразлично поглядывающий на шумящую толпу и беззаботно болтающий ногами под свою неземную мелодию. Герой Ардонии мечтал поменяться с ним местами и забыть о всех своих подвигах, лишь бы хоть на миг обрести спокойствие от ненавистных тяжелых мыслей. Ворон, не управляемый всадником, в нерешительности идти ли дальше остановился у самого края каменного моста и с любопытством рассматривал проезжающих вышколенных лошадей. Возможно, Кровопийца простоял бы так еще довольно долгое время, пока не решил бы развернуться и снова умчаться в логово ассасинов, если бы к нему не подъехал один из нарядных всадников.

— В это время Эюна особенно хороша, неправда ли? Жаль, что другие этого не замечают.

Джайра вздрогнула от неожиданности. Молодой человек, по-рыцарски прямо и гордо сидевший верхом, улыбался ей. На груди из-под синей альмавивы на дорогом сукне цвета слоновой кости сверкал бронзой ясень, жесткий воротник украшала точно такая же брошь.

— Даже Шпиль Королей не в силах затмить ее красоту.

Не найдясь, что ответить, Джайра перевела взгляд вслед за знатным господином на королевский дворец, сиявший тысячью огней подобно яркому созвездию. Восторженно вздохнув, молодой человек снова взглянул на нее.

— Э-э-э… Прошу меня простить, но я не знаю, кто вы, — едва смогла выговорить из-за нахлынувшей хрипоты наемница.

Изумившись, рыцарь засмеялся.

— Мой друг, ты не узнал меня? Это же я — Бенрад.

До этого набрав в легкие побольше воздуха из-за напряжения, Джайра шумно выдохнула.

— Никогда еще не чувствовал себя так неловко. Извини, что так обидел тебя.

— О, нет, что ты! Я и сам порой не узнаю своих друзей, когда они снимают доспехи. Вижу, тебя гложут сомнения. Уж не из-за бала ли? Не беспокойся, я буду рядом с тобой. Никто не посмеет обидеть Героя Ардонии.

Лучезарно улыбнувшись, Бен жестом пригласил Кровопийцу ехать рядом.

Октавский Храм становился все дальше и дальше с каждым шагом коней по широкому Мосту Единства, зато Шпиль Королей начинал вырастать подобно шипастой горе. Говор веселого фонтана, искрящегося прямо перед дворцом, перекрывал шум взбудораженной толпы приезжих. Всю Королевскую площадь заливал яркий свет из высоких окон, откуда неслись по всей столице, уже начинающей засыпать, мелодичные игры оркестра, басовые разговоры мужчин и заливистый дамский смех. От конских ног и высоких колес не было прохода. Ворон, дико смотревший на все это, вырывался из рук принявшего повод конюха, и если бы Джайра не успокоила его словами на таурийском языке, он сбежал бы от этой сутолоки прочь по ночным улицам города. Наемницу тоже начинала пугать движущаяся вверх по парадной лестнице бесконечная колонна людей. Бенрад изо всех сил старался отвлечь Героя рассказами о дворце, видя его нервность. Входя вслед за Беном под высокие своды бального зала, она услышала от дворецкого:

— Господин рыцарь, сэр Кровопийца!..

Моментально все глаза устремились на Героя Ардонии. Обескураженная громким представлением, Джайра обвела взглядом зал и едва ли смогла вернуть себе спокойствие от накатившего головокружения. По инстинкту наемника она двинулась дальше за Бенрадом, не переставая озираться по сторонам как затравленный зверь. Рыцарь же, издали с неизменной теплой улыбкой кивнув всем друзьям, остановился возле одного из высоких каминов с белоснежной лепниной, непринужденно сложив руки на правом бедре. Припоминая наставления Фарена, Джайра сложила руки за спиной в замок и постаралась расправить плечи, что давалось сложно при таких обстоятельствах, из-за которых по всему телу часто пробегала дрожь. С одной стороны до нее донеслось, что ее считают неуязвимым, с другой — что она из какого-то древнего знатного рода, но скрывает его так же, как и имя с внешностью. Самое интересное — с молодого рыцаря не отрывали глаз незамужние дамы, что приводило в замешательство и смущение Джайру.