Дана Арнаутова - Подари мне пламя. Чернильная мышь (СИ)

Дождавшись нерешительного кивка, он продолжил:

— Вопросы экзамена учитывают не только ваши знания, но и способ мышления. Вы вряд ли заметили, но в некоторых из них были ловушки, чтобы определить склонность к азарту, терпеливость или готовность идти на взаимные уступки. Кроме того человек, который раздал вам листы с вопросами, тщательно наблюдал за тем, как вы даете ответы: долго ли думаете над заданиями, возвращаетесь ли к пройденному и так далее. Собрав результаты, он подвергнет анализу ваш почерк и количество исправлений, даже линии, которыми вы зачеркивали неверные варианты, а затем представит рекомендации. Никто не откажет кандидату на стажировку, если только не возникнет сомнение в его честности. Зато мы заранее можем подобрать каждому работу, которая ему больше всего подходит. Услуги мэтра профессора псилологии очень дороги, но они того стоят.

— Могу представить, что он напишет обо мне, — помолчав, сказала Маред. — Хорошо… я поняла. Простите…

— Ничего страшного, — спокойно ответил Алекс. — Знаете, чем отличается хороший начальник от действительно хорошего? Хороший требует от работника всего, что тот может сделать. А действительно хороший не требует невозможного. Я уверен, что вы ответили так хорошо, как только смогли. Верно? Значит, этого вполне достаточно.

— Просто… Я не думала, что так мало знаю.

— Полагаю, — будничным тоном сообщил Алекс, — что на самом деле вы знаете еще меньше, чем вам кажется. Все-таки вопросы экзамена рассчитаны на студентов, а действительная работа юриста сильно отличается от идеала правоведения. Иначе нашу работу делали бы вычислители, наверное. Людям же свойственно ошибаться. Как-нибудь я расскажу пару случаев из своей практики — вы будете в ужасе, какого я свалял дурака. А теперь, если вы успокоились, помолчите минутку, чтобы в фониле не был слышен голос.

Он нажал пару кнопок.

— Стивен? Как там наши юные и подающие надежды? О нет, на работу я сегодня точно не приеду. Но мне любопытно. И придется звонить старому лэрду Макмиллану, так что скажи, на сколько баллов написал работу его внук? Семьдесят? Прекрасно… Что ж, значит, он действительно заслужил протекцию старика, это радует. А сколько минимальный балл? Шестнадцать? Да… слабовато. Нет, ничего страшного, но слабо… Семьдесят — это высший? Что? Семьдесят пять набрала Уинни? Да, я тоже… Отлично, значит, я порадую старого Макмиллана. Да, давай со вторника. Хороших выходных…

Отключив фониль, Алекс хмыкнул.

— Итак, у кого-то было и шестнадцать. А высший результат — у вас. И какой же можно сделать вывод?

— Что я глупо себя вела? — слабо улыбнулась Маред, наконец-то поворачиваясь.

— Глупо, — серьезно кивнул Алекс. — Самая страшная категория женщин — глупо ведущие себя умницы. Сам таких смертельно боюсь. Так что успокойтесь, тье Уинни. Во вторник можете приступать к работе. Вам позвонят и расскажут все необходимое. Кстати, надо заняться вашим гардеробом. Женщины у нас тоже носят форменное платье, но оно, хвала богам, темно-синее с белой отделкой. Я предвкушаю момент, когда увижу вас в нем, а не в этом кошмаре. Пожалуй, вам стоит отправиться по магазинам с тье Эвелин.

— Благодарю, но я и сама могу… Я… простите, что я так себя вела…

Голос тье Уинни звучал откровенно несчастно. Бедняжка… Поняла, что выдумала кучу глупостей — и самой теперь стыдно. Вот и хорошо. Теперь тебя, такую, можно брать голыми руками, не опасаясь взъерошенных иголок. Приручать, успокаивать… Жаль, что нельзя обнять или просто прикоснуться — опять начнется все снова. А с одеждой что-нибудь придумаем. Вряд ли ты сейчас задумываешься, сколько стоит одежда, в которой тебе не стыдно будет показаться в «Корсаре». Конечно, такое тело ничем не испортить… Почти ничем, если не считать эту болотную гадость. Но оказаться мишенью для насмешек и косых взглядов я тебе точно не позволю — хватит уже.

Алекс улыбнулся одобрительно, снова кивнул.

— Я же сказал — не беспокойтесь. Вам нужно заехать куда-нибудь?

— Нет, наверное…

— Тогда посетим еще одно место — и домой. У меня большие планы на сегодняшний вечер.

И добавил, пока девчонка не успела вообразить себе что-то непристойное и испугаться:

— Будем отмечать ваше поступление на работу и успешную сдачу экзамена. Я бы с радостью пригласил вас в ресторацию, но во всех достойных заведениях слишком велик риск встретить кого-нибудь знакомого. Ничего, за городом гораздо лучше.

— Что — лучше? — осторожно уточнила все-таки насторожившаяся Маред.

— Отдыхать, — терпеливо объяснил Алекс, посматривая на панельные часы. — Есть мясо на углях, купаться в реке, кормить комаров. Хотя нет, комары — это лишнее, нужно не забыть средство от них. А все остальное за городом точно лучше любой ресторации. Я бы позвал Эвелин для компании, но она не согласится. Предпочитает свои джунгли, ручные и ухоженные. Вы умеете плавать?

— Да, — кивнула Маред, глянула на Алекса искоса, облизала губы… Потом все-таки решилась: — Просто… за город?

На ней разве что не написано было, как хочется поверить, что это обычное предложение обычной же прогулки. Просто так. Без того, чего так не хочется. Вряд ли у девочки много друзей, с которыми она могла бы ездить развлекаться, а в своей глухомани она, скорее всего, не была с того дня, как продала дом. И эта ее постоянная работа… Какие уж тут пикники? Все правильно. Очень подло и безупречно правильно. Девочка, выросшая в маленьком городке, должна смертельно скучать по простым забавам из прежней жизни.

— Просто за город, — ровно подтвердил Алекс, не отрываясь от дороги. — Не беспокойтесь, я помню про ваше сложное отношение к огню. Костра вы даже не увидите. Мы отдохнем, искупаемся… Руки и остальные… части тела обещаю держать подальше от вашей особы. Сегодня мы просто отдыхаем.

Мобилер шел плавно и бесшумно, только едва слышно шелестел ветрогон — новинка, мгновенно вошедшая в моду у всех, кто мог себе позволить подобную роскошь. Маред притихла, глядя на дорогу и явно обдумывая что-то. Наклонившись немного вперед, она сложила руки на коленях, словно девочка на картинке из «Наставлений для юных благовоспитанных дам и господ» — эту книгу наставник по этикету заставил Алекса выучить наизусть. Помолчав, тье Уинни перевела взгляд на часы прямо перед собой, потом глянула на Алекса и еще осторожнее проронила:

— Мы пробудем там… долго?

Ход ее мыслей был так прозрачен, что Алекс почти посочувствовал. Спросить, чем завершится вечер — стыдно. Не спросить — весь вечер сидеть, как на иголках, ожидая, что удовольствие вот-вот закончится и начнется что-то ужасное. Девчонка, сущая девчонка… И ведь упорно врет сама себе, хотя уже почти не боится. Ей стыдно — это верно, но не страшно. Тело понимает подобные вещи гораздо быстрее и яснее, чем рассудок, а тело Маред уже привыкло, что прикосновения Алекса приятны или хотя бы вполне терпимы.