Франческа Хейг - Огненная проповедь

— Они не виноваты. Они всего лишь дети.

— Знаю. Но они живут совсем в другом мире.

— Ты говоришь, как Зак.

— Не думаю, что у нас с ним много общего.

— Может быть. Но ты говоришь о другом мире — он тоже любил о таком разглагольствовать. Все эти бредни про разделение.

— Но это факт. Посмотри — ты видишь у них уродства или ожоги от клейма? У каждого из детей есть близнец, которого отослали. И твоя альфа-семья не слишком много уделяла тебе внимания в своем мире, насколько я помню.

Я отвернулась:

— Есть лишь один мир.

Кип махнул рукой в сторону деревушки:

— Да пожалуйста — можешь спуститься, пойти к ним, представиться и попытаться объяснить свою теорию.

Как только начало темнеть, из овина потянулись люди. Неподалеку от колодца женщина с мальчиком стали развешивать на веревке белье. Телега с бревнами, запряженная двумя гнедыми, свернула с дороги, ведущей на восток. Кип подтолкнул меня. Подъехав ближе, сидевший на облучке мужчина спрыгнул и подвел лошадей ближе. Навстречу ему выбежала девочка, и они вместе с отцом отцепили воз. Я внимательно наблюдала, пораженная, как умело они управлялись с огромными животными. Девочка одна повела обоих в стойло, а мужчина напоследок одобрительно хлопнул одну из лошадей по крупу. Некоторое время спустя девочка показалась из конюшни и отправилась в дом неподалеку. Остальные дети тоже разбежались, и в деревне стало тише — люди разошлись по домам. Меня отчасти мучала совесть, пока я подглядывала за ними, за их жизнью. Из одной или двух труб закурился дым.

Кипу не терпелось, но я настояла на том, чтобы дождаться полной темноты, пока свет в окнах не погаснет. По счастью, со дня нашего побега стояла отличная погода, но сейчас, когда мы вышли из-под укрытия деревьев, мне захотелось иметь крышу над головой от дождя и тумана.

У колодца мы пригнулись, пролезая под веревкой с бельем. Кип дернул меня за кофту и, когда я оглянулась, указал на сушившуюся одежду.

— Стащить? — пробормотала я одними губами.

— Мы собираемся увести у них лошадей, не думаю, что штаны усугубят ситуацию.

Казалось, в спящей деревне его шепот разносился подобно грому.

Я поморщилась:

— Лошади нам действительно нужны.

— Ага, не ты же последние две недели носила только самодельную юбку и больше ничего. Я сразу в глаза бросаюсь.

— Ладно, но я иду туда. — Я мотнула головой в сторону конюшни. — Встретимся там.

Я скрылась в конюшне и, когда спустя некоторое время глаза привыкли к темноте денников, меня опять поразили огромные размеры лошадей, черные массивные туши в ночи.

Их держали в двух отдельных стойлах, откуда доносились странные для меня звуки: фырканье и постукивание копыт. На стене висели уздечки, а на ближайшей к двери балке — седла. Но ремни и упряжь выглядели для меня непостижимо, поэтому я схватила две довольно длинных веревки, висящие на вбитом в дверь гвозде.

Подойдя к лошади поменьше, я вздрогнула от глухого стука копыта о заднюю стену. Когда животное шагнуло вперед, его большая голова свесилась над дверью стойла и уткнулась мне в бок.

Я едва подавила крик, когда лошадь ущипнула меня за бедро, но стоило отпрянуть и потереть укус, как я сообразила, что мои карманы забиты яблоками. Я медленно выдохнула и снова к ней подошла, держа на вытянутой руке сморщенное яблоко. Лошадь взяла его, даже не задев ладонь зубами. Меня поразило, насколько мягкие у нее губы. Пока она жевала, я закинула ей на шею веревку, обвязала петлей и, вспомнив жест ее хозяина, похлопала по шее, надеясь задобрить.

С конем я управилась быстрее. Он с нетерпением дожидался, когда же я достану из кармана второе яблоко, и спокойно позволил погладить себя по шее, пока жевал лакомство.

Несколько секунд я размышляла, как открыть двери стойл и вывести обоих животных, одновременно удерживая веревки. Мне казалось, что лошади рванут вперед, но они были какие-то вялые и пошли за мной, лишь когда я их потянула и поманила очередным яблоком. Конь глубоко вздохнул, совсем как Кип, когда я будила его поутру.

Уже выходя из конюшни, я вспомнила, как стучали копыта в сланцевой пещере, когда мы с Кипом сбежали, и приготовилась к шуму, но мягкая земля, густо усыпанная сеном, заглушала поступь животных.

Снаружи меня ожидала темная фигура. Я на мгновение даже испугалась, но быстро сообразила, что это Кип в новой одежде, наблюдавший, как послушно за мной следуют лошади.

— Еще одна сторона твоего дара? — восторженно спросил он. — Ты можешь с ними общаться?

— Глупости. Я поманила их яблоками, — фыркнула я, передавая ему веревку, за которую вела коня.

— А седла и упряжь нам не нужны?

Я вскинула брови:

— Некоторым ничем не угодишь! Вперед.

— Я даже обувь раздобыл. — Он вытянул мне ногу, предлагая полюбоваться облепленным грязью сапогом. — Стащил у двери большого дома. Похоже, не совсем подходят, но я решил не стучаться, чтобы спросить, нет ли другого размера.

Мы стояли на небольшом пастбище между конюшней и колодцем. Вдоль стены тянулась низкая изгородь. Я подвела к ней свою лошадь и встала на возвышение.

— Ты говорила, что знаешь, где морда, а где хвост? — заметил Кип, наблюдая за мной, пока его конь довольно пощипывал траву.

— Заткнись, — прошипела я, приподнимаясь. Кое-как обхватила лошадь за теплую шею и спустя несколько неуклюжих попыток умудрилась перекинуть ногу через спину. Животное сердито всхрапнуло. Конь Кипа отозвался, тряся мордой. Кип попытался подтащить его к изгороди, но скакун дернулся, вырвав веревку, и опять вернулся к траве.

С высоты Кип казался мне ужасно далеким. Я увидела, как он снова схватил веревку и потянул, но на этот раз плавнее. Конь фыркнул, топнул ногой, но даже с места не сдвинулся. Кип попытался вскочить на него с земли, но без низкой изгороди лишь беспомощно сполз, цепляясь единственной рукой за спину коня. Тот попятился, наткнувшись на мою лошадь, которая в свою очередь начала безумно гарцевать и громко ржать. В доме за спиной раздались голоса и загорелся свет. На крыльцо выскочил мужчина, бешено размахивая фонарем. Следом показался еще один с горящим факелом.

Я понятия не имела, как заставить лошадь двигаться, но факел решил эту проблему. Испуганное животное рвануло по диагонали через пастбище. Мне пришлось пригнуться, вцепившись в гриву — лошадь неслась прямо на висевшее белье, чтобы укрыться за колодцем. Но Кип был всего в нескольких метрах от мужчин, по-прежнему крепко сжимая повод коня. Мужчины находились между ним и оградой. Его конь тоже испугался пламени и потащил Кипа за собой прочь.

Вся картина разворачивалась передо мной через висевшую простыню, освещенная позади, словно в театре теней. Я видела, как два человека гнались за Кипом, и слышала доносящиеся из домов крики других людей.