Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Он быстро скользнул в комнату, на полу толстый ковер, приглушающий шаги, можно даже топать, не услышат, пробежал к массивной кровати с балдахином.

Хозяин мощно похрапывает, лежа на спине и раскинув руки в стороны. Лоенгрин приставил холодное острие меча к соблазнительно беззащитному горлу.

- Просыпайтесь, сэр Хейл, - сказал он негромко. - Просыпайтесь...

Веки барона дрогнули, поднялись, глаза бессмысленно уставились на Лоенгрина, не сразу даже понял, что холод на горле над кадыком - это не сквозняк, а острая сталь.

- Что... что за... - проговорил он сонно.

- Тихо, - велел Лоенгрин. - Тихо, животное. Ты и сейчас, скотина, отказываешься принести присягу?

Хейл пробормотал:

- Что... замок захвачен?

- Можно сказать и так, - ответил Лоенгрин.

- Но...

- Ни слова, - прервал Лоенгрин. - И никаких движений. Я спросил насчет присяги...

Хейл с трудом сглотнул слюну, глаза забегали по сторонам, наконец пробормотал:

- Ну, против такого аргумента не поспоришь...

- Точно, - согласился Лоенгрин.

- Я вообще-то мог бы и принести присягу, - сказал сэр Хейл медленно. - Почему бы и нет...

Что-то в его тоне показалось Лоенгрину неприятным и даже опасным.

Он покачал головой:

- Поздновато, сэр...

Он коротко двинул рукой вперед, тут же отпрянул, выдернув клинок из раны, поток крови из перехваченной артерии ударил темной струей.

За дверью все так же тихо, он даже не прокрался, а просто перешел быстро в соседний зал, там вольно раскинулся в постели крупный мужчина с черными сросшимися над переносицей бровями, таким в молодости был тот, что сейчас раскинулся в луже своей же крови.

Сын лорда крупно вздрогнул, когда острие меча уперлось в горло. Лоенгрин прижал палец другой руки к губам.

- Тихо... Ты тоже не готов принести мне присягу?

- Кому... это...

- Новому герцогу, - сообщил Лоенгрин.

- Да пошел ты...

Лоенгрин нажал на рукоять.

- Нет, это ты пошел. Там в аду тебя заждались.

Перигейл вздрогнул, когда из темноты в круге багрового света от костра внезапно появился Лоенгрин, спокойный и печально торжественный. Всегда сверкающие доспехи потемнели от застывшей на них крови.

От костра подпрыгнул Нил, глаза и рот распахнуты.

- Ваша светлость?

Лоенгрин сказал устало:

- Сними с меня это железо и почисть от грязи.

Нил вскрикнул:

- Это... кровь!

- Грязь, - повторил Лоенгрин. - У тех людей не кровь, а грязь.

Перигейл пристально смотрел в суровое, но достаточно безмятежное лицо рыцаря в сверкающих доспехах.

- Что, - спросил он неверяще, - удалось склонить их... принести присягу?

Лоенгрин кивнул.

- В общем, да.

- В общем... это как? В смысле, вы достучались до их сердец?

Лоенгрин ответил печально:

- Именно. Жаль, они других аргументов не понимали.

- Они... эта... сейчас...

- Держат ответ перед Господом, - объяснил Лоенгрин. - Что Он им скажет, не знаю, но я их простил. Не ведают, как Он сказал однажды, что творят. Хотя, конечно, неведение не освобождает от ответственности перед герцогом.

- Они... все... и сыновья?

Лоенгрин в удивлении посмотрел на потрясенное лицо начальника охраны замка.

- Да, несомненно. Я давал им возможность искупить вину, встать на путь истины, исправиться... Увы, они упорствовали в злостных заблуждениях. Пришлось вырвать эти сорняки, как и велит Господь, весьма сурово и безжалостно.

Перигейл охнул:

- Что... все?

Лоенгрин сдвинул плечами.

- Я не искал тех, кто спрятался.

- Значит... замок без охраны?

- Да, - подтвердил он, - можете вводить туда своих людей. Посмотрите, возможно, понадобится назначить другого управляющего... Я не совсем помню, был ли он среди тех, кто выбежал все-таки навстречу с оружием в руках... уже в конце, когда я собрался уходить...

Перигейл потрясенно смотрел в безмятежное юное лицо. У этого паладина нет ни тени сомнения, что поступил правильно. Кто-то выучил его настолько хорошо, что теперь он в состоянии в одиночку перебить весь гарнизон замка, но этот кто-то также внушил, что есть люди чистые и есть нечистые... и нечистых можно убивать без всякого угрызения совести.

- Сэр Шатерхэнд, - распорядился Перигейл, - возьмите двоих и посмотрите, что там в замке. Возможно, наш лорд Лоенгрин, решив одну проблему, вызвал тем самым сразу десять...

Сэр Шатерхэнд ответил с достоинством:

- Я постараюсь решить их все на месте. Что не получится - доложу. Сэр Перигейл, лорд Лоенгрин...

Он откланялся и вышел из круга света. Слышно было, как хрустят под тяжелыми сапогами мелкие веточки, потом дружелюбно заржал далекий конь.

Лоенгрин повернулся к Перигейлу:

- Десять проблем?

Тот сказал успокаивающе:

- Сэр Шатерхэнд постарается все решить на месте. Вообще-то была одна проблема: некоторая несговорчивость хозяина замка, он хотел что-то выторговать взамен на присягу, а то и просто хотел немного покрасоваться независимостью... но теперь, гм, надо думать, кому передать замок. Ближних вроде бы из родни у него здесь нет, а дальние передерутся.

Лоенгрин зябко повел плечами.

- Сэр Перигейл, - сказал он упавшим голосом, - меня посылали раньше только на истребление чудовищ.

Перигейл посмотрел внимательно.

- Там проще, верно?

- Еще как, - ответил Лоенгрин с тоской. - Убил дракона или гигантского кабана и... все!.. Меня не интересовали даже такие важные для других вопросы, охраняют ли они какие-то древние сокровища.

- Понимаю, - ответил Перигейл. - Паладин должен быть бескорыстным. Так?

- Верно.

- И, кроме того, пусть другие дерутся за их сокровища?

Лоенгрин развел руками.

- Мое дело - очищать мир от чудовищ, делать его безопасным для людей.

- Безопасным, - согласился Перигейл, - это замечательно. А от людей?

- У меня были хорошие наставники, - признался Лоенгрин.

- В смысле, рядом?

- Да.

Перигейл окинул его внимательным взглядом. Молодой рыцарь настолько чист, что просто светел, но сейчас наставника, который брал бы на себя ответственность, рядом нет, так что тягостные сомнения в своей правоте будут посещать, а то и терзать эту светлую душу все чаще и чаще.

- Держитесь, - посоветовал он. - Мой лорд, вы и сейчас сделали то же самое, что и в лесу или в горах, когда убивали чудовищ. Да, это тоже... чудовища. Они могли бы не стать ими... будь у них другое воспитание или просто... будь поумнее. Люди, что умнее, всегда идут на разговор, с ними договориться легче.

Лоенгрин пробормотал:

- Когда я увидел его, меня взяла такая дикая злоба, что я убил, как только... как только он отказался исправиться. И остальных! Но сейчас вот вспоминаю, и мне просто плохо.

- Знаю, - сказал Перигейл.

- Да? Тогда почему мне так?

- Потому что чудовища, - сказал Перигейл, - всегда чудовища. А человек мог бы им и не стать. Но как только стал... мой лорд, убивайте без колебаний! Потому что когда человек - зверь, это всем зверям зверь.