Анна Кочубей - Душа архонта

— Мне их распустить? — шепнул он.

— Не знаю. Как хочешь.

Киндар освободил ее грудь от тесного лифа. Дышать стало свободнее. Эльф взял руки девушки в свои и, повернув ладонями вверх, потерся щекой о запястья.

— Я не понимаю, как Ханлейт мог отпустить тебя ко мне… Или ты сама так решила?

Оставив ласки, он испытывающе смотрел ей в лицо.

— Хана в трактире нет. Гервант отослал его покупать какую-то карту.

Златовласка на некоторое время закрыл глаза и сидел неподвижно, держа Лиандру за руки. Затем тихо и зло рассмеялся.

— Хитрая, развратная скотина.

— Ты говоришь о Герванте?

— О себе я мог бы то же самое сказать. Мы забыли про обещанный сюрприз, девушка!

Киндар поднялся. Разложив на столе плоскую коробку с отделениями, эльф привычно растирал и смешивал загадочные компоненты, распределяя их слоями в камеру курительной трубки с очень длинным чубуком. Пламя свечи четко рисовало на стене его профиль. В очертаниях подбородка и носа с горбинкой чудилось нечто хищное, жесткое. Невинные глаза цвета бирюзы вводили в заблуждение: стоило посмотреть на эльфа в таком ракурсе — и иллюзия безобидности рассеивалась.

Закончив приготовления, Киндар поджег содержимое трубки от огня свечки. Коротко затянувшись несколько раз, он вернулся к Лиандре.

— Что это такое? — спросила она.

— Эльфийское зелье. Его сложно купить, и немногие знают, как сделать травяную смесь правильно. Но я умею.

Киндар поставил подушку к спинке кровати, чтобы Лиандре было удобнее, и сел верхом на ее ноги.

— Ты мог бы заработать на этом в Аквилее: делать зелье и продавать…

— Какой практичный совет! Я начинаю понимать, отчего Гервант воспылал к тебе горячими чувствами! Может, связать с ним жизнь — совсем не плохая идея?

Возмущенная Лиандра попыталась спихнуть Киндара с себя, но эльф примирительно рассмеялся.

— Я не стану зарабатывать на эльфийском зелье, как и на всем остальном. Меня больше не интересуют деньги.

— А что тебе интересно, Киндар?

— Каждый день, каждая ночь, каждый час. Они неповторимы и удивительны.

Златовласка рассмотрел на свет легкую струйку дыма, поднимающуюся из трубки.

— Знахарка Одренского леса была искусной травницей, отличная получилась вещь!

Эльф глубоко затянулся, задержал дыхание и выдохнул прямо в лицо Лиандре. Эльфийское зелье попало ей в легкие и запершило в носу. От серых змей дыма было не спрятаться, не скрыться, они извивались и медленно таяли в неподвижном воздухе, захватывая в плен болезненных образов. Глаза Киндара почернели от расширившихся зрачков.

— Теперь сама. Старайся, чтобы дым обжег тебе нёбо, а не язык, так будет правильно. И вдохни.

Киндар поднес изогнутый мундштук к ее губам. «Все равно тебе пропадать» — вспомнились слова Герванта. Сейчас Лиандра была согласна пропасть, уйти, отключиться, перенестись в другой мир на одну ночь или навсегда. Она обхватила губами теплый мундштук трубки и сделала вдох. Вот то, чего она ни разу не делала в своей жизни — ни в прошлой, ни в настоящей… Шершавая отрава эльфийского зелья кольнула ожогом во рту и согрела грудь. Мешая выдохнуть, Киндар плотно прижал ладонь к ее лицу. Мгновения без дыхания длились целую вечность. Воздух сгустился до темноты в глазах. Выдыхая ядовитый дым, Лиандра почувствовала себя на краю гибели. Бросив трубку, Киндар сжал голову девушки руками, не давая ей запрокинуться.

— Недомогание пройдет. Подожди.

Под ладонями эльфа пульсирующая боль в голове стихала, рассеивалась тьма, уступая место невероятной легкости в теле и осознанию безграничности бытия. Исчезли страхи и сомнения, остановились часы, в мире не осталось ничего невозможного. Шаг в пропасть больше не пугал — Лиандра знала, что за ее спиной есть надежные крылья.

Киндар отпустил ее и поднял трубку с зельем. Она тлела, слабо потрескивая.

— На берегу озера с водой такой чистой, что она оставалась голубой, даже когда небо закрывали тучи, стоял дом из белого камня…

Пробудившись от голоса Златовласки, ожил волшебный мир: комната наполнилась плеском набегавшей на песок волны, шумом ветра, запахом влаги и кувшинок. Лиандра не только слушала, она оказалась в ином месте в иное время…

— Окна дома были так высоки, а двери так широко раскрыты, что озеро приходило к эльфу в гости. Днем оно рассыпало по стенам блики солнца, отраженного в прозрачных водах, а по ночам наполняло стены шорохом волн. В тихом доме на берегу поселилась безмятежность. Ее легкие шаги звучали песней дождя в просторном холле, ее силуэт отражался в серебряных зеркалах библиотеки, где на полках дремали никому не нужные истины, заключенные в стихи и прозу. Шаги тишины тонули в мягком ковре на полу спальни, зелено-лазурной, как водные глубины. Где-то шли войны… Кто-то сильный и жестокий отбирал жизни, за победы поднимались кубки с вином, алым, как пролитая кровь, а побежденные платили черной местью победителям… Но все беды мира были бесконечно далеки от озера Инья и эльфа, поселившегося рядом. У него была мечта — остановить мгновение, а покой был смыслом и целью его жизни. Ты бы хотела для себя такой судьбы, девушка?

Киндар рассказывал о себе. И Лиандра возжелала покоя со всей страстью своей души.

— Да! Как я была бы счастлива в таком месте! — прошептала она, подаваясь вперед, к рассказчику.

— Нет, не была бы. Но могла бы привыкнуть.

— Давай, убежим! И поселимся там, где нас не найдут.

Кажется, выход был найден. Сделка Герванта больше не давила своей неотвратимостью: странное, тихое, какое-то нездешнее и чужое счастье сидело рядом, рассказывая красивые сказки. Златовласка снова затянулся трубкой. А Лиандра смотрела на него через дурман эльфийского зелья и видела то, что скрывалось за доброй снисходительностью поведения — невероятную усталость и грусть.

— Если бы мы встретились раньше, девушка! Это был бы чудной союз: ты бы скучала, я — страдал, — усмехнулся Киндар своим мыслям, — но твое предложение опоздало, Лиандра.

— Почему, Киндар?

— Мне столько лет, что неудобно говорить и стыдно переспрашивать: недавно перевалило за два столетия. Для эльфа, принимавшего эликсиры молодости всю свою жизнь, это — приговор. Однажды отказавшись от них, я обрек себя на медленное, неотвратимое угасание. Я молод внешне, но чувствую, как с каждым днем тают силы. Природа мстительна, Лиандра, нельзя идти против ее законов. Мне остался год, возможно — пять, кто знает? Я также сильно устал жить, насколько боюсь умереть.

— Ты говорил, что тебе семнадцать лет, а Ханлейту — двести! Зачем ты солгал?

Киндар смотрел на нее и улыбался знакомой легкой улыбкой:

— Я никогда не лгу, я преувеличиваю. Но где ложь? Мне вечно семнадцать…