Анна Кочубей - Душа архонта

— Ты знал, что за птица эльф? — обратился Гервант к Хану.

— Нет, но видел, что лжет.

— А я знала. И это была не ложь, а такая игра, — проронила Лиандра, услышав разговор.

— Хороша игра! Доигрались. Зачем?

— Так интереснее жить.

— Не понимаю я.

Гервант не нуждался в дополнительных объяснениях. Ханлейт вздохнул. В глазах эрендольца Киндар не был загадочным.

Беглецы сделали привал, когда стемнело. Настигнет их погоня сегодня или позже, уже не имело значения. Леса, в котором укрылись разбойники, не было на карте. Это означало лишь одно — их убежище настолько маленькое, что не заслужило на листе бумаги зеленого пятна. Гервант швырнул карту в костер и наблюдал, как ее пожирает пламя. Вместе с плотным листом бумаги горела надежда на безопасный путь до побережья Аквилеи, проложенный накануне ночью.

— Наше единственное спасение сейчас — это Эрендол, — задумчиво сказал Гервант, — но страна эльфов далеко, а погода на стороне ария. На небе снова вызвездило, значит, снега в ближайший день не жди. За нами тянется след, нужно быть слепым или идиотом, чтобы не догнать. Ты можешь что-нибудь предложить, Ханлейт?

— Я в Эрендоле — опасный попутчик. Лучше вовсе без меня, — устало ответил Хан.

— Без тебя мне дорогу не найти. У нас Сирион на пути, — откликнулся нелюдь.

Долгое молчание нарушал лишь треск костра. Внезапно Мензенлир вскочил на ноги и заходил взад и вперед.

— Эльф, ты эрендолец или нет? — закричал дварф, взбешенный упорным нежеланием остальных замечать его особу, — что ты там натворил?

Гервант и Хан переглянулись. О принадлежности эльфа к ордену Хранителей знали только главарь и Лиандра.

— Командир, я не хочу попасть в руки властей живым, — печально сказал Гвидо.

— Вот и подыхай! Я на ария не нападал, с меня взятки гладки! Ты зачем карту спалил, нелюдь? Мне бы пригодилась!

— Прибил бы я тебя, скотина короткая, но лень, — процедил сквозь зубы Гервант, — иди, сдавайся, проверь имперскую справедливость на своей шкуре.

Главарь сплюнул и замолчал. Мензенлир, покружив по стоянке, сел, не осмелившись продолжить качать права. В пустом зимнем лесу слышался неясный, едва уловимый шум. Или он чудился одной Лиандре? Будто корни спящих деревьев шевелились, цепко врастая в почву, как когти, высасывая из черной глубины соки. Невидимая угроза окружала со всех сторон, хотелось обернуться и убедиться, что сзади никто не подглядывает.

— Этот лес испорченный, — сказала девушка ни к кому не обращаясь.

Гервант посмотрел на нее и поморщился.

— Ты чувствуешь магию ариев, Лиа. Совсем как архонт, — тихо ответил Хан, — я тоже ее ощущаю, но, наверное, меньше. Морея — сравнительно чистый край, но весь центральный Эймар давно заражен. Каждый раз, когда арий использует свой дар, он отдает часть этого мира скверне. Очаги одержимости возникают стихийно, уродуя людей, животных и природу. По стране рыскают твари, а всесильные арии сражаются с ними, отравляя Эймар еще больше. Это — замкнутый круг. Пройдет меньше столетия, и мира, привычного для нас, больше не будет.

— Эрендолец, ты всегда умеешь вовремя напомнить, что мир — дерьмо, а жить не стоит. Спасибо тебе за это, очень кстати пришлось, — привычно усмехнулся Гервант.

— Я такого не говорил. Пока есть архонты и Проклятая дорога, у нас остается шанс.

— Архонты истреблены, а заброшенные тракты плодят одержимых ничуть не хуже, чем прочие поганые места, — возразил нелюдь, — а что касается наших с вами шансов, то я готов поверить в Создателя и пасть на колени в обмен на обещание теплого места в аду.

— Не совсем так. Проклятые дороги не тронуты скверной, безвредны для животных и не меняют окружающий мир. Они опасны только для существ высших рас. Оставь Создателя в покое, Гервант. Среди нас есть тот, для кого надежда на спасение души — не пустой звук.

— Эх, Ханлейт, что нам до всех этих понятий сейчас? Гвидо, ты меня не слышал, верно? — со вздохом сказал нелюдь, и над затухающим костром снова повисла тишина.

Лиандра посмотрела на замшевую торбу Киндара и решилась ее открыть. Она выложила к себе на колени знакомую плоскую коробку с эльфийским зельем, трубку и кошель с деньгами. Дварф бросил на тяжелый мешочек алчный взгляд — денег у Златовласки оказалось неожиданно много. Девушка достала последний предмет — плоскую бутылочку из зеленого стекла с запечатанным горлышком. Она была совсем маленькой и поместилась у Лиандры на ладони. Вот он, путь отступления для Киндара! Алхимик позаботился о нем заранее, но все же предпочел яду эльфийский меч…

— На всех хватит? — серьезно спросил Гервант, догадавшись о назначении сосуда.

— Даже думать не смейте! — Лиандра вскочила, зажав яд в руке, — должен быть другой выход!

— Какой, сестричка? Родить себя обратно? — паясничал нелюдь с улыбкой висельника, — отдай зелье Хану, пусть будет последним и выпьет. Я предлагаю положиться на его искусство убивать одним ударом.

— Подождем до утра, Гервант.

— Да тебе жить понравилось, Хан! С каких это пор?

Киндара не стало меньше суток назад, а эльф и нелюдь уже всерьез обсуждали самоубийство. Если ничего не придумать немедленно, то они совершат непоправимое. Такой безнадежности на лице Герванта Лиандра еще ни разу не видела.

— Я хочу побыть одна. Не ходите за мной!

Девушка быстрыми шагами направилась прочь от стоянки, унося склянку со смертельным зельем.

— Лиа, постой! — раздалось ей вслед.

Зная, что Ханлейта словами не остановишь, она побежала в тишину зимнего леса, торопясь и проваливаясь в снег. Через некоторое время Лиандра заметила, что осталась в полном одиночестве. Костер разбойников скрылся, словно остался за сотню верст. Эта ночь была особенно темной, или силы месяца не хватало, чтобы осветить бессмысленную путаницу деревьев вокруг? Тускло серел снег, темнея дырами вокруг стволов, а в бездонном провале неба не сияло ни одной звезды. Сколько шагов она успела сделать: десять или двадцать? Лиандра подняла руку с зельем Киндара и поняла, что она — единственное существо, которое дышит и двигается в мире, где остановилось время. К ней пришел гость — хозяин Проклятой дороги. Он появился из ниоткуда вместе с лошадью, черной, как сажа.

— Север? — шепнула девушка одними губами, но это был не ее конь.

Животное, закованное в броню, застыло изваянием, и только две серебристые точки горели там, где у коня должны были быть глаза. Они светились ровно, не мигая, почти как буквы девиза демона мести. Астарот стоял рядом, поблескивая короной на смоляных волосах. Настоящий до жути: бордовая мантия на плечах, камзол, напоминающий доспехи, и только мрак там, куда смотрят при разговоре — у демона не было лица.