Анна Кочубей - Душа архонта

— Ты снова звала, и я пришел.

Голос демона не имел звука, но Лиандра слышала его — он был повсюду, в ее голове и в воздухе, казалось, он разговаривает с ее душой напрямую, презирая тело.

— Я не звала!

— Маленькая смерть на дороге, и клятва, которую невозможно забыть. Я не прихожу сразу, но твой голос услышу из сотен тысяч. Он громок и щедр на обещания.

— Я обещала не тебе! Я поклялась отомстить Кеодану!

— Ты обещала себе. Не видишь разницы? — странно спросил демон, — кто ты? Назови свое имя!

— Лиандра.

— Настоящее имя, существо!

Девушка молчала.

— Смотри и говори! — приказал демон.

Чернота под короной развеялась, явив знакомые черты юноши с открытым честным взглядом. Северон, последний король единого Эймара… Сердце Лиандры кольнуло старой, забытой болью, но демон снова стал меняться, принимая образ женщины. Кривое зеркало Астарота отражало Лиандру старше и грубее, с жесткой печатью непреклонной решимости на лице. Вот она, сестра Северона, королева, заслужившая внимание демона, но не Лиандра, маленькая, потерянная жизнь посреди огромной страны.

— Это не я! — закричала девушка.

— Тогда кем ты себя считаешь? — страшно усмехнулся Астарот ее губами.

— Человеком!

— Ты — не человек. Уже нет.

— Я - тварь, одержимая тобой?

Демон умел смеяться. От его беззвучного хохота кровь стыла в жилах.

— Нет, у тебя своя воля, существо!

Лиандра отрицала очевидное. Память услужливо подсовывала одно воспоминание за другим: вот ее руки выбивают призыв демона на алтаре церкви в Морее и знак архонта — рядом; а вот в святилище спящих предков девушка царапает ножом святотатственную надпись на лбу идола… Жалкое существо, игрушка Проклятой дороги, человек без имени, да и не человек вовсе, призывает демона на помощь…

— «Отверженные да присягнут тебе» — твой девиз!

— Наш девиз, существо!

— Но ты — демон! Тогда кто я?

— Демоны… Так называют нас смертные. Я — Астарот. У меня нет лица. Хочешь узнать больше?

Образ женщины исчез, снова став густым мраком. Демон протянул руку, затянутую в кожу перчатки с металлическими накладками. Это был не приказ, но предложение. Наверное, не стоило его принимать. Но Лиандра уже протянула ладонь…

Не встретив сопротивления, ее пальцы прошли сквозь перчатку Астарота и стали алыми от крови. Она текла из раны с внутренней стороны руки, прямо рядом с белой черточкой шрама. Лиандра вздрогнула от настоящей боли, ощутила тяжесть массивного кольца с черным камнем, надетого на средний палец, и увидела, как кровь, капая с кончиков ногтей, заливает лист бумаги, испещренный символами. Знакомое видение, совсем как в храме на Проклятой дороге, но в этот раз оно было еще ярче, еще правдивее.

— Если бессильно знание, поможет понимание, — напомнил о себе Астарот.

Красные струйки бежали по черточкам, соединяющим отдельные точки. Провинции, города, границы. И дороги… Карта. Изображение увеличивалось, становясь объемным; перед глазами Лиандры проносились пологие горы, покрытые лесом, и остроконечные вершины серых скал в снегу; Великая река — Амарантин спешила к морю; драгоценным ожерельем голубых топазов сверкали воды Озерного края. Эймар лежал перед ней, как на ладони. У страны было прошлое и могло быть будущее, если река душ, что питает поколения ее сынов и дочерей, не иссякнет. Река душ, Дорога архонтов — эти понятия связаны, более того, они и есть одно целое, и имя ему…

— Я не готова это понять! — воспротивилась Лиандра, — я хочу видеть совсем другое!

На мгновение изображение карты подернулось мутью, чтобы показать иной отрезок пути. Вот Морея, Одренский лес, Ваньяр, она должна быть рядом… Узкая полоска заброшенной земли обещала спасение!

Видение потухло, когда Лиандра опустила руку. На ней не было ни шрама, ни следов раны. Тьма рассеивалась. Сквозь Астарота просвечивали стволы деревьев.

— Я соблюдаю условия договора. А ты? — спросил демон и исчез.

Девушка вернулась. Или это реальный мир вернулся к ней обратно? Вот костер, мерцающий оранжевой точкой вдали и зимний притихший лес. Однако все стало иначе. Она — не Лиандра. Она — почти чудовище, имеющее человеческий облик и разговаривающее с демонами. «Наш девиз», договор, условия которого известны лишь Астароту… Узнав ее истинную суть, Киндар бы ужаснулся, а Ханлейт отвернется с отвращением, едва ему откроется истина!

Лиандра приложила снег к пылающему лбу. Немедленно отбросить эти мысли и бежать из Эймара, пока есть возможность спастись! У огня ее ждет упрямое, жестокое, но дорогое существо, и ради него Лиандра готова положиться на демона и призвать его снова и снова, если больше некому помочь! А последний подарок Киндара она оставит себе, как запасной выход. Лиандра спрятала яд за подкладку куртки.

— Лиа! — позвал Ханлейт срывающимся от волнения голосом.

— Я здесь, Хан.

Оказывается, эльф был от нее совсем близко, в нескольких шагах.

— Я шел прямо за тобой, но ты исчезла! Я искал повсюду, но не видел твоих следов! Что это было?!

— Если ты кого-то не видишь, это не значит, что его нет. Это говорит лишь о том, что ты смотришь в другую сторону.

— Что?! Ты очень странно это сказала, Лиа! Где яд? Я чуть было не подумал, что ты его приняла!

— Я его выбросила.

— Зачем? Я не отдам тебя ариям… живой. Даже если не любишь, не отказывай мне сейчас!

Хан сделал шаг навстречу и заключил ее в объятия. От него исходила решимость и невероятное притяжение.

Сколько же времени они потеряли напрасно! Жить сейчас, не отказывать себе в желаниях, быть собой и не бояться, — вот рецепт счастья от лучшего алхимика с озер, но она слушала Киндара и не слышала его, пытаясь жить своим умом. Если им с Ханлейтом мешают слова, то пусть их не будет вовсе!

Схватив Хана за ремни, перехватывающие грудь крест накрест, Лиандра прижалась губами к его губам. Нет, поцелуя недостаточно! Руки Ханлейта стащили с ее плеч куртку, а пальцы девушки торопливо расстегивали пряжки на его груди. Они были тугими, с рельефом коры дерева и поддавались плохо. Как сложно было от них избавиться! Одежда и снаряжение полетели в снег. Предчувствие неминуемой гибели и желание любить с легкостью победили и декабрьский холод, и здравый смысл. Ревность, сомнения, обиды, сожаления, — все мелкие эмоции, рождаемые эгоизмом, растаяли под горячими лучами взаимной страсти, как снег под плащом Ханлейта, брошенным на землю. Время снова остановилось, в этот раз — для обоих. Пусть Ханлейт не осознает до конца, кого он прижимает к себе, так лучше. Они любят друг друга, и они счастливы. И слов не жалко, даже если их вернут обратно вместе с проклятиями.

— Я люблю тебя, Хан.

Чудовище умеет любить! У существа, рожденного не отцом, не матерью, а местом, внушающим ужас, есть чувства! И они прекрасны в своей неистовой откровенности.