Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 1

— Спасибо, — покраснев, пробормотал Гарри.

Поттер наконец–то попал под опеку Анны Мягкой и, выпив успокаивающее и перечное зелья, уснул в больничной постели, совершенно не замечая обеспокоенного взгляда Михала с соседней кровати.

А стая Гриммов где–то в глубине Черного леса тихо выла оду убывающей луне…

Когда Гарри очнулся на следующее утро в палате, за окном шел снег. Большие пушистые снежинки плавно падали на землю, вытанцовывая в воздухе замысловатый танец. На кровати у противоположной стены спал Михал, а на стуле рядом с его ногами посапывал Тадеуш. Гарри сразу же стало как–то неудобно. Будто бы он подсматривал за чем–то очень личным. Между братьями были именно те чувства, что зовутся родственной любовью и привязанностью. Именно поэтому старший брат пошел на сомнительную авантюру с шантажом, а младший стал мстить за неудачи Тадеуша. Им было на кого положиться. Они стали опорой друг друга.

Было ли хоть что–то подобное у Гарри? Человек, на которого можно в любой момент всецело рассчитывать? Знание, что получишь помощь и поддержку всегда?

Дориан? Он действительно надежный, но сможет ли понять и принять все до конца? Точно ли никогда не предаст? И стоит ли раскрывать перед ним абсолютно все свои слабые места? Привязанности ведь делают нас слабее. А из лучших друзей часто получаются самые страшные враги.

Относился ли Сириус к категории тех людей, которым можно довериться? Нет. Однозначно нет. На его чувства всегда влияют какие–то внешние факторы. Блек его любит только за то, что он Поттер, и свое освобождение стало для него подарком, проявлением благосклонности и надеждой. Будь же он сыном зельевара, то Сириус счел бы свою свободу милосердной подачкой, и это стало бы для него чем–то обременяющим.

Люпин? Он был приятно вежлив и внимателен, но что это давало в итоге? Ровным счетом ничего. Это то, что называется тактом и дружелюбием. Он не путает его с Джеймсом, видит в нем другого человека и вместе с этим не принимает его, как родного или близкого. Он просто хороший знакомый, к которому можно придти за советом, что делать с первой влюбленностью или блохами Сириуса. В любой из этих ситуаций Люпин поможет. Но если случится что–то по–настоящему серьезное, то его просто так не дернешь.

Снейп? Он предал его, заставил сказать то, что совершенно не хотелось говорить никому, в том числе и себе. Это было так больно, неприятно, унизительно… Это все равно, что признаться в любви девушке, которая вечно пренебрегает тобой и высмеивает. Теперь у зельевара будет повод. Если бы у мальчика сейчас спросили, чего бы он хотел, то Гарри ответил бы, что обычной жизни в совершенно обычной семье. Очень сложно объяснить те чувства, когда человек желает быть нужным хоть кому–то. Дамблдор хотел марионеточного Гарри. Все, что ему было нужно для этого — просто приютить мальчика у себя, кормить сладостями и рассказывать байки. В благодарность за полученные крохи теплоты он сделал бы все, что угодно, для старика. Теперь же Поттер потерял нечто ценное для себя: веру в людей. Он жутко боялся новых предательств и ударов в спину.

Его отряд был необычным. Они шокировали людей, пугали их, настораживали или заставляли держаться нейтрально. Все одиночки, волей судьбы оказавшиеся вместе. Они тоже никому не доверяют, в том числе и друг другу. Но они все начали привыкать быть вместе с кем–то. У них появились общие цели, общие интересы. И самое главное — наконец–то пропал языковой барьер, который так сильно мешал в самом начале. Учиться вместе оказалось весьма забавным и веселым. Но случись что–то более серьезное, чем детские игры в песочнице Дурмстранга, пойдут ли они с ним вместе? Точно ли не встанут против?

Что будет потом? В Англии от него ждут великих свершений, а он запутался в собственных мыслях и этот клубок опутал душу удавкой. Желание «быть просто Гарри» теперь покоится на одной из полочек сознания с ярлыком недостижимости.

Гарри стало страшно, что в какой–то определенный момент все эмоции и хаотичные думы, так тщательно запрятанные глубоко в нем, начнут вырываться из него неуправляемым потоком вместе со стихийной магией. Мальчик как никогда ярко ощущал, что он на пороге этого. За несколько шагов до взрыва.

Снег все продолжал идти, только усиливаясь, и теперь весь вид из окна напоминал белую пелену. Скрипнула дверь и Тадеуш резко открыл глаза. В палату вошел господин Пришейухов. На нем был какой–то потрепанный временем бежевый халат, а сам он выглядел очень уставшим и измученным.

— Как мой брат? — спросил Бруевич, забыв даже от волнения поздороваться.

Целитель наложил какие–то сканирующие чары, во что–то долго вглядывался, а потом удовлетворенно крякнул.

— Благодаря зелью, кости срослись правильно и быстро. Обморожений нет. Сначала его держали согревающие чары на его мантии, потом одежда его спасителя. Простудиться он все же успел, но порция перечного зелья все исправит. Вчера ее давать было нельзя. Крововосполняющее зелье привело кровь в норму. Еще денек полежит тут, и сможешь забирать его.

Гарри улыбнулся такой искренней заботе и теплоте по отношению одного брата к другому.

— Поттер, вы вообще молодец. Считайте, что итоговую контрольную вы сдали на максимум.

— Спасибо, — отозвался мальчик с подоконника. — Я уже могу покинуть палату?

Целитель внимательно осмотрел еще вчера обмороженные руки и, найдя их вполне здоровыми, кивнул.

— Все хорошо. Можете идти. От зарядки у вас официальное освобождение, а вот на завтрак вполне можете успеть.

Гарри принялся одевать на себя квиддичную форму.

— Всем до свидания! — попрощался мальчик и выскользнул в коридор.

Вслед за ним выбежал Тадеуш.

— Эй! Подожди! Я хотел сказать тебе спасибо за брата. Если бы не ты… Не знаю даже, что было бы… Мы могли бы искать его очень долго, — его руки задрожали. — А могли бы вообще не найти… Спасибо. Теперь я обязан тебе.

Поттер мягко улыбнулся.

— Мне не нужны долги. Я просто рад, что с ним все в порядке. Береги его… Близкие люди — это самое дорогое и ценное, что есть у нас…

И, оставив растерянного Бруевича позади, поднялся к себе в спальню. Роберт, видимо, был на зарядке. А Сириус, растянувшись на кровати в позе звездочки, спал. Гарри сел за свой стол, провел рукой по стопке абсолютно белых листов и, поддавшись мимолетному желанию, достал чернильницу с черными чернилами, перо и вывел длинную завитушку, за ней другую, потом третью, четвертую… Он уже бездумно водил пером по бумаге, пока на ней не появились дом, деревья, забор, качели и скамейка. Но все это было неживым и черным. Как бы показывающим, что, чего бы он ни хотел, это так и останется несбыточным.