Лев Гроссман - Король волшебников

Что-то во всем этом определенно было неправильно, а именно темп. Слишком все быстро. Волшебные артефакты так с ходу никому не даются.

Ладно, хрен с ним. Может, ему попросту повезло. Может, это судьба. Квентина охватило волнение. В одну из дубовых створок величественного портала была вделана дверь нормальной величины — наверно, чтобы каждый раз большие не отворять. По бокам портала имелись пустые ниши, где в прошлом (или в будущем) должны были стоять скульптуры.

Они сгрудились у входа, как отважные рыцари у Гиблой Часовни. [14] Место, где сэра Ланселота пыталась соблазнить волшебница Хелависа (Т. Мэлори, «Смерть Артура»). Кто рискнет войти первым? У Квентина начинался насморк: он отправился в дорогу без шапки наперекор стихиям, то есть дождю. Они с Джулией чихнули одновременно.

В конце концов они вошли всей гурьбой, в основном чтобы от мокряди спрятаться. Атмосфера внутри, будучи ничуть не теплей, чем снаружи, напоминала о старой сельской церквушке, причетник которой ненадолго куда-то вышел. Пахло каменной пылью, в узкие окна на большой высоте проникал рассеянный серый свет. В одном углу стоял набор ржавых садовых орудий — кирка, лопата и грабли.

В центре, на каменном столе, лежала истертая подушка красного бархата, а на ней — золотой ключ с хитрой бородкой. Надпись на пожелтевшей бумажной этикетке подтверждала, что это

ЗОЛОТОЙ КЛЮЧ

Не блестящий, но и не тусклый, покрытый матовой патиной подлинной древности. Скромное окружение не умаляло его достоинства: казалось, что он-то и создает наполняющую здание тишину. Местные, вероятно, просто не принимали его всерьез. Так в какой-нибудь европейской деревне стоит пушка, памятник военных времен, и никто не знает, что в стволе у нее еще остался заряд, но однажды…

— Господи! Осторожно, — крикнул Квентин, когда Бингл преспокойно взял ключ с подушки. Смерти он, что ли, ищет? Бингл повертел ключ в руках — ничего такого.

Квентин понял, что ему дают второй шанс. Уж на этот раз он шагнет за кромку поляны. Для счастливой жизни нужно нечто большее, чем курорт с круглосуточным обслуживанием… во всяком случае, он это сейчас выяснит. Как это можно выяснить, спрашиваете? Не уклоняясь от приключения, вот как. Взяв в руки золотой ключ.

— Дай посмотреть.

Убедившись, что гибелью — по крайней мере мгновенной — ключ не грозит, Бингл передал его Квентину. Ключ при этом не загудел, не засветился, не ожил: он просто лежал на ладони холодной тяжестью, подобающей золотому изделию.

— Он насыщен древней магией, Квентин, — сказала Джулия. — Я ее чувствую.

— Вот и отлично, — расплылся в улыбке он.

— Тебе не обязательно это делать.

— Знаю. Мне самому хочется.

— Квентин.

— Что?

Она протягивала ему руку. Милая Джулия… в ней еще сохранилась уйма человеческой доброты. Держа ключ в свободной руке, он пошарил им по воздуху — мало ли что. И точно: ключ звякнул о что-то твердое.

Потеряв невидимый предмет, Квентин тут же нашел его снова, а в следующую секунду нащупал замочную скважину. Отпущенный ради эксперимента ключ так и остался торчать в воздухе параллельно полу.

— Есть. — Квентин, трепеща помимо воли, перевел дух. Бингл — с чего это он? — преклонил колено и упер острие меча в пол. Квентин, повернув ключ по часовой стрелке, инстинктивно нашарил дверную ручку, круглую и холодную — из белого фарфора, как подсказывало ему осязание. Когда он и ее повернул, часовню наполнил скрежет. Не устрашающий, скорее наоборот. С таким звуком взламываются печати, не нарушаемые веками. Джулия крепко стиснула его руку. Воздух со свистом уходил в приоткрытую дверь.

Квентин, омытый горячим светом, вошел в нее не нагибаясь. На той стороне светило солнце и зеленела листва; серый камень Крайнего таял, теряя материальность. Вот чего ему не хватало, как это ни назови — приключением или как-то иначе. Интересно, где он сейчас окажется: в Филлори или где-то еще.

Они ступили на траву вместе. Квентин прищурился от яркого света и…

— Погоди. Да нет, быть такого не может.

Он рванул обратно, но никакой двери позади уже не было. Квентин пошатнулся и ободрал ладони о теплый бетон перед домом своих родителей в Честертоне, штат Массачусетс.

М-да, попали. — Квентин сидел на поребрике, смотрел на высоковольтные провода и пытался рассуждать здраво. Ободранные ладони саднили. Здесь, кажется, стояло позднее лето. После двух лет в Филлори линии проводов почему-то выглядели чуднее всего.

И автомобили. На зверей похожи, на диких инопланетных зверей. Джулия сидела на траве, обняв поднятые колени, покачивалась и, кажется, чувствовала себя еще хуже, чем он.

Сердце Квентина норовило выпрыгнуть из груди на поверхность этой постылой планеты. Он был королем. У него был корабль. Прекрасный корабль, принадлежавший ему одному!

Кто-то, видимо, хотел передать ему сообщение. Если так, то оно дошло.

— Дошло, — сказал Квентин вслух. — Я вас понял.

Даже в реальном мире он останется королем.

Этого у него никто не отнимет.

— Ничего. Все уладится, — сказал он в порядке эксперимента — а ну как желаемое, высказанное вслух, станет действительным.

Джулия переместилась на четвереньки, и ее начало рвать.

— Сейчас пройдет, — заверил Квентин, став рядом с ней на колени.

— Мне плохо.

— Ничего. Мы это поправим.

— Ты не понимаешь. Мне нельзя здесь быть. Уходить надо.

— Расскажи — я пойму.

— Я должна уйти!

Может, ключ решил, что ему домой хочется? Так ведь это не его дом. Признаков жизни в нем, к счастью, не наблюдалось: не хватало еще с предками объясняться. В этом зажиточном пригороде с большими особняками лужайки располагались не только перед домами, но даже и по периметру.

Из окна своей гостиной на них смотрела соседка.

— Привет! Как дела? — помахал ей Квентин.

Женщина отошла и задернула занавеску.

— Ладно, пошли, — решительно сказал он. — Примем душ, поищем, во что переодеться… — Их филлорийский прикид слишком уж бросался в глаза.

Джулия промолчала, и Квентин ощутил легкую панику. До первого визита в Филлори он проторчал в этом мире двадцать два года, и еще неизвестно, как все обернется теперь. Джулия тем временем поднялась и заковыляла куда-то по широкому, пустому пригородному шоссе, совсем маленькая на асфальтовом полотне.

Вот еще одна противоестественная штука — асфальт.

— Эй, погоди, — припустил за ней Квентин. — В холодильнике «мини-Дав» должны быть…

— Я не могу оставаться здесь.

— Я тоже — просто не придумал пока, что делать.

— Я возвращаюсь.

— Не скажешь как?

Она опять промолчала. Они шагали рядом в меркнущем свете дня. Было тихо, в окнах мерцали гигантские цветные экраны — и когда это телики успели так разрастись?