Наталья Мазуркевич - Эльфийский для начинающих

Вздохнув, я порадовалась, что пишу не пером — клякса натекла бы изрядная, и продолжила переводить. Конфигурация, формула расчетов, химический состав чернил… Непроизвольно подложила под свой перевод копировальную бумагу и еще раз обвела уже написанное. Лишним не будет, а мне, как своему человеку, гномы простят. Тем более мы с группой лично в первом семестре занимались всевозможными красителями и ездили каждые выходные по всей стране.

Увлекшись работой, я не замечала ни смех за спиной, ни стоны, и, только когда в дверь постучали, и Тереза, не открывая дверей, справилась о нашем самочувствии, я заметила, что Алест слегка не в себе. Раскрасневшийся, помятый, стонущий, с искривленным лицом и прижатой к груди книгой, он жмурился и стискивал зубы, но хохот все равно прорывался наружу.

— Мы в порядке, — заверила я горничную. — Объясни родителям, что тут читают «Три гриба». Они поймут. И скажи, чтобы нам ужин принесли.

— Да, госпожа.

Тихие удаляющиеся шаги за стеной дали понять, что мы вновь одни. Я с напускной укоризной воззрилась на эльфа.

— Так смешно?

— Ага, — только и смог вымолвить эльф. — У меня уже все болит, но не смеяться — выше моих сил.

— Тренируй выдержку. А то пара книжек — и домой тебя не пустят. Каменная физиономия — отличительный признак породистого эльфа.

— Породистые — животные! А мы, — Алест быстро заглянул в книгу, — родовитые.

— Хорошо, родовитый ты мой, смейся на полтона ниже. Родители, конечно, знают, что такое «Три гриба», но прислуга может подумать слегка не о том.

— А о чем? — Судя по горящим восторгом глазам, чтение трактата пришлось на очередное колебание силы. В большую сторону. Никак иначе я не могла объяснить живой отклик эльфа на книгу. Помнится, в Лесах она была запрещена. Совершенно зря, конечно. Основной посыл «Трех грибов» был предназначен населению Подгорного царства, злоупотреблявшему в то время элем и другими спиртными напитками. С тех пор прошло уже более трех веков, и никто из современников не верит в повальное гномье пьянство, а старшее поколение не спешит рассказывать. Стыдно им за годы юности — все они «Три гриба» читали!

— О том, что звуки подозрительные из девичьей спальни доносятся. Смотри — еще жениться придется.

— На тебе? Да ты сама мне и откажешь!

— С чего такая уверенность? — делано удивилась я. — Ты оценил бессмертное произведение моей родины, почерк у тебя сносный, воспитанию и дрессировке поддаешься, еще и родовитый. Пара прививок, и можно брать.

— А как же брачный договор? — напомнил мне эльф. — Я точно не подхожу под пункт сто тридцать пятый. Я плохо рисую, так что для выполнения детских работ по искусству не подхожу. Кроме того, в соответствии с поправкой к пункту шестьдесят седьмому кандидатом в женихи не может стать субъект, не имеющий личных средств или законного источника их появления.

— Хм, молодец! Не все потеряно в эльфячьем королевстве. — Старания нужно было похвалить и поощрить, поэтому я добавила: — В следующий раз будем приложения писать — тебе понравится.

Алест сглотнул, но прятать уши в камыши не стал.

Утро понедельника наступило внезапно и нежданно. Еще две минуты назад я составляла сто седьмую страницу первого тома приложений к брачному договору — а вот уже солнце во всю мощь светит в окно, Тереза с подносом мнется у стола, не зная, можно ли двигать мою писанину. И все это под звуки будильника, который истошно визжит, чтобы никто не подумал, будто он отлынивает.

— Госпожа, госпожа, у нас мало времени. Господин Аль-Реан уже отдал распоряжение подготовить вам карету миледи. Вот ваш завтрак. Скажите, что нужно собрать, и ешьте. До начала занятий осталось меньше получаса, а вам ехать пятнадцать минут!

Я выругалась. Тереза, не теряя времени, сунула мне в открытый рот намазанный джемом тост.

— Простите, госпожа, но вы должны поесть.

— Знаю, — старательно работала челюстями я, на ходу собирая сумку. Эльфийский, страноведение, в его более узком варианте эльфоведение, особенности психологии разумных рас… Эльфоведение впервые, значит, нужно завести отдельную тетрадь. — Тереза, нужна тетрадка. С полями и вставками для рисунков. Там где-то была такая…

— Есть! — Тереза как будто только и ждала моей просьбы — тут же протянула требуемое.

— Скажи, чтобы Аль-Реан тебе зарплату повысил. За расторопность и предупредительность.

— Да, госпожа! — просияла Тереза.

— И купите еще луковых колечек. Мой гость их так полюбил, что мне не оставил, — углядев пустую миску, попросила я. И когда только успел? Неужели трактат у него аппетит пробудил? А ведь жаловался, что они луком воняют и дыханию после них далеко до фиалок.

— Обязательно, госпожа!

— Маме ничего не говори, — предупредила я, стягивая через голову рубашку и торопливо влезая в платье.

— Не стану, госпожа, — пообещала Тереза, ловко обращаясь со шнуровкой. Сзади, разумеется, как у знатных девиц. А все из-за Алеста. Не нужно было приходить с букетом и пытаться очаровать матушку. После такого финта у меня не было шансов отстоять свои крестьянские платья. Их, пока меня не было, отнесли куда-то, и никто не признавался куда. Даже дворецкий с сожалением развел руками и попытался утешить тем, что заказал точно такие и осталось подождать совсем немного — до следующей недели.

— Я ушла, — почувствовав, что со шнуровкой покончено, бросила я и сорвалась с места. Судя по бульканью в сумке, Тереза сунула туда не только тетради.

— Удачи, госпожа!

Мой благодарный кивок горничная уже не видела: я скрылась на лестнице и, прокатившись по перилам, выбежала из дома. Экипаж встретил меня распахнутой дверцей, которую тут же закрыл дворецкий и махнул кучеру. Я высунулась в окошко и помахала господину Аль-Реану. Тот учтиво поклонился и, развернувшись, направился в дом.

На первую пару я успела, забежав в аудиторию прямо перед носом магистра Реливиана. Тот хмыкнул — куда уж без этого? — но промолчал и даже дал мне пару минут, чтобы успеть разложить свои вещи, прежде чем вошел и, как обычно, стремительно направился за кафедру.

Сегодня, если память меня не подводила, всю пару мы будем разговаривать, развлекая великого эльфа своим ужасающим произношением и скудостью словаря. По крайней мере, в моем исполнении он вряд ли услышит пересказ «Вестника молота» на эльфийском. Еще учить и учить мне его родной язык. Даже обидно немножко, ему гномьи руны без надобности — переводчик есть, а мне…

— Все разбились на пары? — осведомился магистр, усаживаясь за стол и насмешливо глядя прямо на меня. Верно, кто еще мог оказаться тем нечетным, не выбранным никем студентом. — Антарина, прошу вас. — Мне кивнули на второй стул у преподавательского стола.