Array Semenoff - Вжиться и выжить[СИ]

— Она меня не любит, а Саске — любит! Она к нему бежит и кричит «Саске–кун», а меня она просто по имени зовет, даже без кун.

— А ему нужно, чтобы она его имя выкрикивала все время, пока к нему бежит? Зачем она это делает, если Саске подобное поведение только злит и еще больше раздражает?

— Ну она же не знает того, что Саске это не нравится… — вяло попытался возразить Наруто.

— В смысле не знает? Она не видит, как его раздражает ее привычка бегать за ним с воплями Са–аске–е-ку–ун? — передразнил я Харуно. — Так он своего раздражения не скрывает. И прямо ей говорит, что она его раздражает. Она все прекрасно знает, но старательно пропускает мимо ушей! Я бы даже сказал — виртуозно! А вот то, что она к тебе без «кун» обращается, это говорит о том, что воспитывали ее, — покрутил кистью и скривился, — не очень.

Наруто надулся, но опровергнуть мои слова не смог. Поэтому молча встал из–за стола и пошел мыться. Впрочем, после сказки про Страну невыученных уроков» он заснул с улыбкой. А уж как я ржал с его: Радио на Витю–куна гендзютсу накинуло!

Кстати говоря радио в этом мире было, крутили по нему музычку отстойнейшую, пропаганду, рекламу всякую. А по выходным Ди–джей хокаге читал репчик про волю огня. Без огонька и музыки, … и без рифмы.

А потом Наруто радио сломал. Выкрутил ручку не в ту сторону. И подумав, что я его ругать буду, решил починить. Разобрал, а собрать обратно не смог, оно загорелось, подпалило стол. Наруто вылил воду из вазы на включенное в розетку радио, его током шибануло. В общем юный мастер–ломастер, чуть не склеил ласты и не спалил хату! Я когда про удар током узнал, меня чуть Кондратий не приобнял. Потом Узумаки попытался точно такое же радио купить и выгнать дым, до того, как я вернусь. Но радио ему не продали, денег не хватило. Тогда он собрал вещи и решил вернуться в свою каморку. Словами не описать степень моего офигения, когда я столкнулся на пороге с человеком–рюкзаком. Или когда почувствовал запах паленой пластмассы и узнал повод для переезда. Но еще большим шоком для мальчика были мои слова. Я ведь не стал его ругать. Я объяснил, что не нужно лезть чинить то, что ты даже не представляешь, как починить. Он разревелся и клятвенно пообещал никогда так больше не делать.

В среду, после шести. Морио, как настоящий друг, проводил меня до додзе и сдал сенсею.

— А то, вдруг, ты еще и его бы не признал — некрасиво получилось бы.

Тренера звали Монтаро — дословно «Большой парень». Забавно. Потому что комплекция мастера был весьма средней.

Жилистый, подвижный, крепкий. С иронично–доброжелательной усмешкой и рассудительным взглядом с хитринкой. Он совершенно не был похож на кого–нибудь костолома из фильмов, с телосложением шкафа с антресолями и пудовыми кулаками. Впрочем, и на дедушку из дешевых китайских боевиков он тоже не был похож.

Видно было, что человек занимается спортом и глядя на набитые костяшки, даже видно было каким, но все равно Монтаро, владелец додзе скорее походил на гражданского, чем на одного из лучших специалистов Конохи по рукопашному бою.

— О, кого я вижу! — Поприветствовал меня мастер. — Неужели мой забывчивый ученик решил проведать старого сенсея? Проходи, я уж тебя заждался. — И поманив рукой, пошел в раздевалку. Здесь обнаружился небольшой шкафчик, даже ящик, с табличкой «Умино Ирука». Переодевшись, я вернулся к мастеру.

— Повторяй за мной.

Монтаро показал упражнения для разогрева. Показывая упражнения мастер, параллельно разъяснял, для чего они нужны. Растяжка. Целый комплекс упражнений, после которых все тело хрустело, и во всех мышцах чувствовалось тепло. Отжимание на костяшках, на пальцах, на боках ладоней. Хорошо, что у Ируки были набитые костяшки и тренированное тело. Вы когда–нибудь отжимались на трех костяшках, а на двух, а на одной? Потом было несколько необычных упражнений — одно из них, «танцующее дерево», состоящее в том, что человек поднимал вытянутые по боках руки под углом 45 градусов, и вращал ими и всем корпусом, при этом не отрывая ног от пола, точно приклеенный. После этого упражнения было невероятное чувство равновесия, позволяющее словно прилипать к полу. Потом я «вспоминал» разные вариации «облачных движений». Когда руки независимо друг от друга вращались восьмерками по разным траекториям, надежно защищая пах, корпус, голову. Это упражнение было важно потому, что в стиле, которому учил Монтаро, они были краеугольным камнем как защиты, так и атаки. Он показывал, как легко из облачных движений выводится любая желаемая защита или атака. А еще он прочитал короткую версию о разработанном им стиле, кторый он назвал «Универсальная Боевая Система», так как данный стиль подходил и детям, и женщинам, и шиноби, и гражданским, включал в себе элементы многих стилей, и позволял драться как с чакрой, так и без ее использования.

— Ну, а теперь, давай посмотрим, что ты помнишь. Атаковать буду медленно и слабо, так что не беспокойся.

— Хай… — Только и успел я сказать.

Монтаро останавливал или не доводил удары, я снова будто отключился, остались лишь рефлексы.

В общем, когда я в пятый раз встал с татами, мастер остановился и вынес вердикт:

— Рефлексы остались — это хорошо. Но все свои навыки ты забыл — это плохо. Так, теперь давай сонный спарринг. Движения в четверть скорости. В удары силу вкладывать по минимуму. Начинаем. Тело помогло мне подстроиться, войти в нужный ритм сонной мухи. Но стало даже хуже, чем в спарринге. Там я еще мог тешить себя мыслью, что мастер быстрее, опытнее и потому я ничего не могу…

Здесь же. — Каждый мой удар, толчок, захват словно упирался в невидимую стену. Казалось, что у Монтаро не две руки, а как минимум четыре. И он двигался так медленно, как муха в сиропе, но успевал везде. А я — нигде.

— Ну что же, будем объяснять все сначала, доброжелательно улыбнулся мне мастер. Начнем с азов. Перемещение по 8 направлениям…

Перемещение по 8 направлениям — еще одна, очередная основа стиля тайдзютсу, преподаваемая Монтаро–саном. Смысл этого упражнения был в том, чтобы научиться правильно перемещаться, смещаясь на шаг в любую из 8 сторон света, не оглядываясь и теряя концентрации, делая все без раздумий, на рефлексах.

Уже после тренировки, отмывшись от пота, я задал мучавший меня вопрос.

— Монтаро–сан, я бы хотел попросить вас взять в ученики Узумаки Наруто.

Видя непонимание Монтаро, я уточнил:

— Мальчик был моим учеником, когда я работал в Академии. Так сложилось, что… можно сказать, что я стал его опекуном. Я бы хотел подтянуть его тайдзютсу. Монтаро–сенсей, возможно ли это? И сколько вы возьмете?

Монтаро хмыкнул и сказал:

— Приводи своего подопечного, Ирука–кун. Оплата стандартная, я уже говорил, я много не беру. Он по каким дням может тренироваться?