Воронье Гнездо

Тишина, которая скоро разорвалась хрустом хрящей уже второго уха. Действительность больно ударила эльфа по всем органам восприятия; вид крови, холод, боль, сырость, запах мочи, привкус железа. Пленник начал дергаться, пытаться уйти от ножа, опрокинул кастрюлю с кровью, которой накапало немало: видимо, задели вену. Илья выругался, попытался вернуть эльфа в прежнее положение, тот все дергался. Кусок недорезанного уха болтался, держась на одной коже. Слава засуетился, но Илья уже решил все так, как у него лучше всего получалось — вырубил пленника ударом в затылок.

— Мы что–то делаем не так, — взволнованно говорил Слава, — мы ведь хотим помочь, черт… А он думает что мы садисты, нужно было ему объяснить… Хотя… Он ведь слышал нашу беседу? Или нет? Черт, черт, все так неправильно!

Эльфы заканчивали перекидывать уголь в кузовы, рабочий настрой уже совсем пропал как у них, так и у надзирателей, поэтому сейчас рабочие позволяли себе сбавить темп и переговариваться.

— Помнишь, что я говорил вчера вечером? — спросил 638-ой у 692‑го, — так вот, решил я. Сейчас вот выведут нас, тогда и вынырну, ну как? Дашь совет?

— Надеюсь, ты знаешь что делаешь. Если хочешь совет, скажу вот что: придумай себе фразу, которая наполняла бы твою цель значимостью, напоминала о результате. А то ведь тяжело идти, когда не знаешь, куда придешь? Хочется остановиться, вернуться. Так, а?

— Ага…

— Так, придумываешь, и проговариваешь время от времени. Мне вот нравится "Куда бы ты ни попал после этой попытки, там будет всяко лучше, чем здесь". Хоть я в это и не верю в общем–то, ведь тут…

638-ой дальше не слушал, ему пришлась по духу та фраза, она наполнила его энтузиазмом и сейчас он строил радужные планы на будущее. Он даже радовался тому, что за попытку побега полагается расстрел: не придется делить четыре квадратных метра с постепенно разрастающейся парашей, сидя за решеткой.

Эльф медленно раскрыл слипшиеся веки, но ничего не увидел. Свет был выключен. За окном все еще была ночь — уже более холодная, чем прошлая. С улицы доносился удаляющийся грохот колес по брусчатке, потом хлюпающие шаги туфель на жестной подошве примерно там же. Плюх! Гражданин обругал незамеченную лужу. Не спится же кому–то. Очевидно, прошел дождь. Не было слышно сверчков. Непривычно для эльфа. В этой части города не росло ни травы, ни кустов, ни деревьев. Кто–то решил, что брусчатка, металлические фонари и бетон красивее любой природы и напичкал ими несколько кварталов. А теперь это район для бедных — Буднево. Красота.

Пленник не был связан, он просто лежал на диване. Эльф приподнялся и заметил, что голова будто бы стала легче. Подвигал ею влево–вправо: нехватало чего–то в области ушей. Он попытался потрогать, но ощутил только ткань: голова была перевязана от ушей и выше. Она болела, а уши ныли. Огляделся: в квартире никого нет. Он попытался встать, но едва перенес весь свой вес на ноги, как его потянуло вниз. Он не мог удержать равновесие, в глазах потемнело, в ушах загудело. Эльф плюхнулся обратно. Когда гудение ушло, он услышал голоса, приближающиеся к квартире:

— …хорошенько. У вас ведь ванная одна на этаж?

— Да, тогда и оденем его как подобает, у меня найдется что–нибудь, но придется поискать пару обуви…

— Что? Что это за взгляд?

— У тебя ведь наверняка есть лишние тапочки?

Голоса приблизились к двери, ручка проскрипела, дверь открылась, вошел Слава в пальто, за ним Илья в куртке, которая едва на него налазила.

— Нихрена я ему не дам, слишком много потерь ради одной эльфийской шавки, разве я мало за сегодня сделал? — возмущался Илья.

— Понимаю, я позвал тебя под предлогом поболтать и все такое, а тут это, но, черт, мне ведь больше не к кому обратиться, кроме как к тебе!

— Кроме как к лютому эльфоненавистнику, — поправил Славу Илья.

Свет включился, ребята встретились взглядом с пленником.

В стеклянных глазах эльфа можно было видеть страх и ненависть, намерение и смирение, надежду и отчаяние. Не ясно было, что в конце концов преобладает, поэтому друзья смотрели выжидающе.

Сцену прервал сосед, вышедший в подъезд покурить. Слава и Илья передернулись, услышав, как открывается соседняя дверь. Из–за неё вышел худой и сутулый мужчина, походивший на старика. Он выглядел утомленным, красные глаза, окаймленные желтой коркой, и мешки под ними создавали сильное впечатление вкупе с глубокими морщинами и иссушенными губами. На голове его блестела плешь, только на затылке оставалось немного темных волос.

Друзья вышли в подъезд и закрыли дверь.

— Вы сегодня шумите, — хрипло сказал сосед, — у меня сын напуган грохотом и не спит, мне нервы колотит. Ребят…

— А ты сам и не против, я гляжу, — вставил Илья, — у тебя инсомния налицо, сколько ты уже не спал?

— Какая разница, вы не мне мешаете, а сыну, надо ж понимать, что…

— Надо понимать, что вы больны, и это не шутки, — продолжил Илья, несмотря на тычки со стороны друга и рекомендации прекратить, — твои неврозы на почве бессонницы погубят и тебя, и сынишку доканают, отошли его лучше куда жить, а сам лечись.

— Простите моего друга, под градусом у него появляется излишний профессионализм… — улыбаясь и выталкивая Илью, сказал Слава. — Мы собирались идти, спокойной ночи!

Они ушли вниз по лестнице.

— Бывайте, — сказал сосед и закурил.

Затяжка за затяжкой, горький дым резал горло. Мужчина курил нечасто, но теперь, страдая, как правильно подметил Илья, бессонницей, он получал удовольствие только от сигарет. Единственная отрада и успокоение. Курить всю ночь, вместо того, чтобы спать. Сейчас почему–то голову вскружило по–особенному, как в первый раз. Так же, как и в первый раз, пробило на кашель. Мужчина кашлял раскатисто и громко, так что его можно было услышать из квартир не то что ближайших этажей, но и ближайших зданий. Не говоря уже об эльфе, о котором, на самом деле, пора бы заговорить.

— Эй! Помогите! — донеслось из квартиры Славы. — Я тут, внутри… — к концу реплики голос слабел.

Сосед и раньше заподозрил что–то неладное, а теперь у него только появился повод убедиться в этом. Без толики сомнения он повернул ручку как всегда незапертой двери и вошел в смердящую холодную квартиру. В темноте он услышал стоны. Нашарил выключатель, зажегся свет. Стоны доносились из–за дивана, стоявшего спинкой к мужчине. Сосед тут же подошел.

Окровавленное тело с перебинтованной головой, бардак, кровь по всей квартире и ужасная вонь. У соседа в голове не укладывалось, он всегда считал Славу хорошим парнем, хоть и излишне нелюдимым. К тому же, он обучался криминалистике в институте, хотел стать стражем порядка…