Воронье Гнездо

В непроглядной тьме подвала раздался грохот: кто–то начал дергать за ручку дверь в подвал, будто пытаясь ее открыть. Дверь шаталась, своим громом пробуждая Гарольда. Сонный Рид отбросил пиджак и, не открывая глаз, встал и пошел к двери.

-- Здесь никого нет! — крикнул он, поднимаясь к грохочущей двери.

Стоило только взяться за ручку, буйства прекратились. Гарольд открыл наконец глаза, провернул ручку ручку, и понял, что это бесполезно: дверь была закрыта на ключ, о чем Рид совершенно забыл.

-- Кто там? — -

ответа не последовало. — Ч-черт, — он спустился вниз, включил свет и стал искать ключ, во время чего дергания возобновились. Прошаривая карманы пиджака, он заметил, что раскрытый ежедневник лежит на столе, что ему совсем не положено. Гарольд нашел ключ, накинул пиджак и заглянул в ежедневник.

-- забери меня отсюда :'[] — было написано там.

Грохот стих. Гарольд недоуменно нахмурился, взял дневничок и направился к двери. Подойдя к лестнице, он остановился, смотря на дверь: та была распахнута настежь. Не выломана, не выбита, просто открыта. Гарольд взглянул на ладонь, в которой по–прежнему лежал ключ. Оглянувшись, он убедился, что в подвале никого нет. Тут за спиной послышался легкий стрекот. Недолго все обдумав, Рид испуганно выдохнул и, запинаясь, помчался на улицу. Оказавшись на снаружи, он рухнул в снег, побросав дневничок и ключи. Рядом стоял куривший человек.

-- Ого… Чую… Чую, кто–то напуган… — сказал человек, заплетаясь. Это был Раф.

-- Напуган? У меня, блядь, сердце напополам раскололось и в обе пятки перекатилось! — Гарольд тяжело дышал и косился к черному ходу в дом.

-- А что там случилось?

-- Дверь… Дверь открылась…

-- О, ну это опасно. Я сюда зачем пришел: переночевать хочу. В гостинице Кит храпит, как гребаный самолет, с ним даже пьяный не уснет. Здоровый ублюдок уже сутки как спит. Карасик дал ключи, вот я и пошел сюда.

-- Нет, стой, не ходи.

Раф проигнорировал предостережение и вошел в дом, Гарольд побежал за ним. Дверь в подвал тепрь была заперта, но Гарольд ничего не сказал, дав Рафу отпереть дверь. Рид припомнил слова портного о том, что паноптикум боится ярких цветов и посоветовал спускавшемуся во тьму Рафу включить гирлянду на ночь.

-- Идет, я врублю, если тебе так хочется. Только пообещай, что взамен ты сотрешь с лица эту херню.

-- Какую?

-- Увидишь, — сказал Раф, включая гирлянду.

-- Ну ладно. Спокойной ночи… — Гарольд закрыл дверь и быстро зашагал на улицу, не осмелившись даже забрать куртку с подвала. Он подбежал к ежедневнику, стряхнул с него снег и открыл. На странице последней переписки все было изрисовано красными каракулями, а внизу написано:

-- вох спасибо херовальт тебе реально повезло с этим зеленым пиджаком :•[

Оружейный барон подобрал ключи, в последний раз оглянулся на черный ход и убежал, не заметив, что на стене рядом появилась еще одна оранжевая надпись: "ЕСТЬ МЕСТА И ГЛУБЖЕ ПОДВАЛА".

На следующее утро Гарольд пришел на работу пьяным вдрызг, а Раф вернулся в бар абсолютно живым.

Убранство избы Лилии, носившей фамилию Дионея, было тяжело принимать таковым в традиционном понимании слова. Взяв, скажем, синоним, — обстановка, — можно легко понять, что убранством здесь и не веет: ничего в этой комнате не было обставлено. Все было просто хаотично разбросано по помещению -- так ей нравилось. Расположение письменного стола, не касавшегося ни одной стены и не бывшего параллельным ни одной из них, привело бы какого–нибудь аутичного перфекциониста в такую ярость, что он наверняка превратился бы в огромного робооборотня, раскрывая весь потенциал норадреналинового влияния на организм и потратив последние силы на расстановку мебели в комнате, после чего бы простился сначала с перегруженным сердцем, а затем и миром.

Рабочее кресло находилось на абсолютно бессмысленном расстоянии от стола в положении "вверх ногами". Некие чрезвычайно важные чертежи и бумаги с планами торчали из печи, а вместе с ними лежал и уже знакомый нам ежедневник с двумя "колесами", который свидетельствовал о том, что Лилия тоже обладала талисманом, но ей для контакта с ним дневничок мог понадобиться только в крайнем случае: ее талисман мог говорить и сам, ибо был им никто иной, как Гораций. Один из двух.

Лилия, подходя к выходу, не сумела противостоять естественному нарциссическому позыву и остановилась, не дойдя до двери, у трюмо. Оттуда на нее смотрела девушка, сменившая платье на униформу мятежников: следует сказать, что тяжелые ботинки, штаны "карго" и короткая куртка с тремя бордовыми повязками на рукаве, которую она только что накинула, смотрелись как влитые, хоть и были всего–навсего мужской униформой минимального размера. Покрутившись у зеркала, она сняла с вешалки кепку и, надев ее, покрутилась еще немного, оставшись довольной своим видом: она сумела почти ни капли не потерять в женственности, облачившись в такую суровую мужскую одежду. Лилия добродушно подмигнула своему отражению и вышла на улицу.

Вышла, оказавшись на пороге небольшой избы, стоявшей на приличном расстоянии от остальных. Там, где она теперь проживала, домики строились не вряд и не в шеренгу. Не было вообще никакой землеустройственной сиситематизации, избушки и прочие постройки распологались абсолютно стохастично, как предметы интерьера нового жилья Лилии. Все эти постройки образовывали одно поселение, полностью принадлежавшее мятежникам и распологавшееся в огороженном высоким частоколом заповеднике: "Заповедник Дружелюбный", название которого у входных ворот уже давно было перековеркано в "Заподня Дружелюб". Еще годы, а может и десятки лет назад это место решили наводнить и отстроить под свои нужды переградские мятежники, чтобы взять в заложники редких животных и избавить себя от покушений государственных сил. В итоге же получилось, что одно дикое зверье (с острыми ушами) просто перегрызло другое, однако в конечном итоге вероятность быть съеденным заживо в этом заповеднике меньше не стала. Держать в заложниках стало особо некого, но государство все равно отстало. Некоторые, особо полезные виды, эльфы, однако, оставили в живых и теперь заботятся о них. Например, Восточнолиссамский рогатый Моа -- огромная, а порой и гигантская (некоторые особи достигают 3,5 м) бескрылая птица, которая от своих вымерших тропических товарищей отличалась не только ареалом, но и наличием рогов, похожих на оленьи. В остальном напоминает, если хотите, страуса. Основная их полезность с точки зрения мятежников заключалась в том, что оседлавший такого выглядит ровно в три и три четверти раза круче и воинственнее обычного пехотинца. К тому же, Моа довольно тяжело убить, что делает их хорошими боевыми птицами, но все же было бы лучше, чтобы они были плотоядными и яростно разрывали неугодных, разбрасывая в стороны кишки. В перспективе планируется снаряжение их нательными пулеметам. На данный момент спокойно себе обитают в незаселенной лесистой части заповедника.