Воронье Гнездо

-- Ну вы поняли!? Киту чтобы дышать, а эльфу -- наоборот! — успел прояснить шутник, прежде чем был подхвачен охранником в белом утепленном костюме и отправлен в свободный полет. К слову, вся ныне значительно увеличившаяся в численности охрана мэра носила строго белые костюмы -- может, по аналогии с лейкоцитами, а может -- с облачками: истинные мотивы поправок указа о рабочей форме были известны одному ему -- Мэру, который вышел на сцену ровно тогда, когда выкинули шутника: появление получилось весьма эффектным. Грядущее выступление обещало не уступать, на что намекали огромные ксилофоны, снабженные мегафонами и нагнетающие обстановку исполняемой на них дробью, пока мэр, тоже вооруженный мегафонами в количестве двух штук шагал к центру сцены, словно модель. Да, выглядело нелепо, но очень уж мэр любил мегафоны и ксилофоны.

Толпа затихла. Ксилофоны тоже.

-- Дамочки! — заорал мэр в оба мегафона. — Песик! — песик испуганно выбежал из толпы. Далее мэр говорил в мегафоны попеременно. — Господа! Честные, милые люди! Думаю, не стоит лишний раз говорить то, что и так крутится у вас, у нас и у той симпатяжи в голове, но я скажу: Да! Да, времена нынче ни к черту! По улицам галопом скачут беглые эльфы, заводы простаивают и никогда не знаешь, чей дом сравняют с землей следующим! Не говоря уже о всей той ерунде с границей, — из чьей–то машины, стоявшей неподалеку, донеслось подтверждающее бибиканье, — на которую, повторюсь, нельзя выезжать ни в каком виде и ни под каким предлогом, ни на поездом, ни велосипедом, уж поверьте! Это и вас касается, симпатяжка! И нет, граждане, это не то, что вы подумали! Это не пир во время чумы, это беспечная трапеза во время легкого декабрьского бриза, это простой, незаслуженно забытый праздник, отмечая который, мы говорим всем этим бедам: "Хрен вам! Нас так просто не выбить из колеи, мы не из такого теста слеплены! Слышали про тертые калачи? Так это чухня! Перед вами жженые, моченые, молотые и толченые калачи!". Ситуация критична только с виду, граждане. Такие мелочи не для нас. Вы в курсе, что сегодня за праздник!? Нет? Пятнадцатое декабря, а вы забыли о чайном дне!? Ну вы, народ! Я из вас сделаю… Сегодня день, когда вы вдоволь напьетесь! Я понимаю, что в последнее время у вас каждый день такой, но, черт возьми, теперь это официально, вкусно и полезно! Расслабься, народ, от холода можно отогреться, от болезни вылечиться, а от кошмара проснуться! Вы видели все эти закрытые лавки по городу? Держу пари, вы и не представляете, какие ядреные и горячие сорта чая вы там найдете через… — мэр тряхнул рукой, чтобы выбить из–под рукава наручные часы, на которые сосредоточенно и уставился. — … Три… два… Прямо сейчас! Согревайтесь у лавок, граждане, потому что гулять вам придется долго, чтобы увидеть всю праздничную программу! А ты, симпатяжка, можешь зайти на чай ко мне.

-- Блин, мужик, мы думали ты тут нам конец света объявлять будешь, а тут вот оно как! — кричал кто–то из толпы. — Охрененно!

Ксилофоны разыгрались нелепой мелодией, и из столбов, на ходящихся с краев сцены, вырвались флаги: с одной стороны -- флаг Лиссама, с другой -- Переграда. Так думал мэр. Когда же он обернулся и увидел, что вместо них развевается по одному оранжевому полотну с нелепейшим кривым смайликом на каждом, лампочка в его глазнице, несмотря на львиную дозу зверобоя, остервенело замигала на морзянке что–то вроде: "ЭТОЕЩЕЧТОБЛЯДЬЗАХУЙНЯ!?".

Людям же было плевать на флаговые шалости, народ растекался по городу в гуляниях. Улицы были усеяны чайными столиками и лавочками, все вокруг превратилось огромную снежную чаевню. Люди покупали про запас обычный спрессованный черный чай под видом пуэра, пробовали разноцветные, неясно из чего заваренные чаи, общались, смеялись, смотрели выступления и вообще чуть ли не шпарили друг друга чаем от радости. Город наконец стал уютным и приветливым.

Студенты академии магии, в частности Кружок и Лена, с подачи их новой подруги, — травницы Розочки с венком на голове, — устраивали по такому поводу собственные чаепития с особыми, волшебными травами, от которых ожидались не менее волшебные отходняки. Раф в Тупичке намешивал абсолютно безумные чайные коктейли, которые получались куда более блевотворными, чем местные бутерброды с картошкой. Экипаж "Свистящих Штучек", разработав прототип своей слегка фаллической вывески с пулей, тоже выбрался погулять, демонстрируя акты чайной агрессии между Кирой и Гарольдом, акты чайной и тайной ревности Карасика к Кире и акты чайного обсуждения того, как же все–таки нужно вести бизнес, между тремя предпринимателями, не сообравшими в этом вопросе вообще ничего и проявлявшими в профессии себя довольно казуистично. И только у Кита можно было наблюдать акты чайного чаепития, которыми он действительно наслаждался.

И даже в "Санатории для оступившихся" заключенным подали на обед не черный, а зеленый чай. Не до развлечений было только тем, кто работал во имя праздника: готовившим салюты и готовившим танки.

Когда на улицах стемнело, фейерверки были установлены в двух наиболее населенных местах города, а танки -- в трех наимее населенных, одним из которых был центр села Пельмени—Сварены, обозначенный домом–единичкой. Танково–пехотные атаки на известные убежища беглецов начались ровно тогда же, когда и фейерверки, поэтому в городе выстрелов никто не слышал. На следуюший день, когда городские наблюдали изменения в работе почек от злоупотребления чаем, немногочисленные выжившие солдаты дивились, зашивая ранв, откуда у эльфов минометы и даже один инопланетный бластер; выжившие беглецы радовались, что легко отделались и на этот раз уже благодарили Свистящие штучки, а не винили; жители села Пельмени—Сварены же объявили траур и переименовались в Нижние Поддоны, утратив преимущество перед Верхними в гонке достопримечательностей: от дома–единички и ближайших эльфийских изб не осталось и следа.

На следующий после праздника день в подвальном оружейном магазине, переливавшемся гирляндами, находился один лишь Гарольд и, сидя за столом, отчужденно смотрел красными глазами, как гостивший в подвале котенок лакал молоко.

-- Что. Что ты здесь делаешь? — спросил Гарольд, начав массировать виски. На лице виднелась легкая щетина, а прическа имела вид небрежно размазанного по голове спагетти. — У тебя стальные нервы, малыш. Не каждый может спокойно лакать молоко, пока с ним разговаривает некто кило на шестьдесят тяжелее и восседающий на троне из оружия. А ведь неплохая идея, надо будет соорудить такой… Интересно, а мясник мечтает о сосисочном троне? Откуда мне знать… Откуда мне знать, что ты не вынудил Симу подселить тебя к нам, чтобы шпионить во славу мэру? Я тебя насквозь вижу, белый, четвероногий, разноглазый мерзавец…