Воронье Гнездо

-- Погоди, — беглец обходил огромную металлическую штуку, косясь на второго, притащившего ее, — сиди вон туда, блядь, садись туда, сука, вот сюда вон, блядь. Молчи, блядь, пасть свою заткни…

Деликатные убеждения эльфа подействовали на второго беглеца и тот, что–то пискнув, устало сел на скамейку, снял шапку и взъерошил мокрые от пота волосы.

-- Что это? — продолжал первый беглец.

Второй с недоумением посмотрел на него, боясь нарушить предыдущий приказ, но не осмеливаясь противиться этому.

-- Это… Ну, это станина, ебта. — сказал все–таки он.

-- Какая–то, блядь… Большая, сука.

-- Ну это от пианины, чугунная она. Из чугуна.

-- А че там за шарниры? А провода нахуя торчат?

-- Я тебе пианист? Я не пианист.

-- Идиот, блядь. Нахуя ты это притащил?

-- В металлолом отвезем, ну! Я в Верхних Поддонах слямзил.

-- Ты вообще больной, или сука просто орешь? Нахуя ты сюда тащил–то, еб твою мать, а? Хули не в пункт–то сразу, сука? Не буду я эту хуйню тащить! Пиздуй! Пиздуй сам, я тебе говорю! Это не станина нахуй!

-- А че там?

-- А я знаю? Нахуя в пианино провода–то блять? Где ты взял это?

-- Там оно лежало… Лежало оно в селе, а я поднял, потащил тебе, думал порадуешься…

-- Ну нахуй тащи теперь.

-- Туды?

-- Погоди, сиди, сука. Сиди… — первый разглядел что–то на станине, подошел, наклонился и пригляделся. Примерно в таком порядке, — буквы незнакомые…

-- Че вы тут устроили!? — на крыльцо вышел неопрятный мужчина. По–видимому, хозяин. — Крыша сама себя от снега не расчистит!

-- Этот ебырок хуету принес!

-- Мне–то что? Бери лопату, марш работать! Оба! Чтобы чисто было! Выселю, скоты. Как заселил.

Этих двух эльфов тяжело было назвать частью общества беглецов, однако глядя на голые факты, сплетенные в одну вереницу судьбы, свисающую с того, под чем обычно понимают "настоящее", можно увидеть, что они непосредственная их часть. Эти люди, некогда подвластные Кариму, пожелали отказаться от дальнейшей борьбы за общее рабское благо и просто начать жить свободно, себе в сласть, никого не трогая, но оставаясь все же сателлитами фракции и вращаясь вокруг местного дома–единички, в котором скрывались другие эльфы. Иногда даже захаживали внутрь, чтобы попить чаю на халяву.

Нет смысла греха таить, эти двое были законченными ублюдками, но далеко не самыми омерзительными из всего нынешнего эльфийского сословия. Отчасти это было вызвано тем, что их благое намерение жить самим и не мешать жить другим здорово шлепнулось изнутри о сферическую стену реальности, состроенную из финансовых аспектов в том числе. Жизнь нынче требует владения определенным количеством денег, которые, безусловно, нужно откуда–то извлекать, вклиниваясь в естественный круговорот купюр. Самый очевидный способ -- устройство на работу -- оказался и самым недоступным для ребят: кто в здравом уме возьмет себе на работу вертлявых и вороватых эльфов, недавно нарушивших закон и ставших причиной военных действий? Никто, даже мужчина, содержавший их у себя. И пускать их в свой чудо–дом он тоже не стал бы, если бы не пригрозили отверткой. Именно из–за вышеперечисленных обстоятельств приходилось зарабатывать деньги способами преимущественно нетривиальными: разбои, кражи и т. д.

Бегло счистив с крыши снег, эльфы попросили у хозяина лошадь с бричкой на вечер, погрузили на нее станину и поехали в Верхние Поддоны, чтобы поискать там еще металла.

Зверобой заходил на ура. Настойка плескалась во флаконе так же весело и добродушно, каким был и взгляд мэра, обращенный к ней. Романтически–упоительное пребывание вдвоем вполне интенсивно проходило в Яшмовом кабинете мэра. До сих пор не ясно украл ли мэр идею у обладателя Янтарного кабинета -- Мудреца Аврелия -- или наоборот, но тот факт, что оба смотрелись откровенно плохо и приторно–вычурно, был неоспорим. В помещение зашел, постфактум постучавшись, Фиолетовый Галстук:

-- Мой Господин, вы просили напомнить, что в час дня у вас выступление.

-- Спасибо, как тебя там… А сколько времени–то?

-- Время?

-- Времени сколько?

-- Времени уже полпервого.

-- О… Все? Или у тебя что–то еще?

-- Извините, а по какому поводу вы будете выступать?

-- А ты не знаешь? Устроим людям праздник! А то они совсем распереживались нынче. Моральный дух, парень, моральный дух -- это основа благополучия твоего царства и, по совместительству, вещь, от которой полностью зависит народное послушание!

-- Да, мой Лорд.

-- Счастье ослепляет. Конечно, удобнее отнять у людей прошлое и приклеить каждому на лицо сапог, но что про нас тогда подумают остальные?

-- Ничего, Повелитель? Ведь мы отрезаны от мира благодаря вашей непоколебимой смелости.

-- Верно. А значит нам ничего и не мешает. Время, мой юный протеже, время и обувной фонд -- все, что нам нужно. Какая же ясность в голове, прямо как от фототерапии, просто чудо! — мэр отпил еще зверобоя.

-- А что за праздник, Господин Мэр?

-- А не помню. Я только раз открыл календарь праздников, и тут же все забыл. Кажется, День чая… Да, он! Так или иначе, праздничный комитет разберется. Лучше скажи, вы танки подготовили?

-- Но зачем танки на день чая?

-- Это не на праздник, не волнуйся. Ладушки, я выясню у Костяева сам.

-- Извините, но господин Костяев не в состоянии ничего прояснять…

-- Почему это?

-- Он заварил себе какой–то странный чай, разломал стол в комнате совещаний и теперь лежит там без сознания в неполном комплекте одежды. Видимо, он отмечал день чая?

-- Эх, следовало ожидать… Ну ладно, скажи хоть что там с моими пластиковыми визитками?

-- Ах, точно, они почти готовы, интересовались только какого цвета их сделать?

-- Хм… Хм–хм–хм-м… Пусть снизу будет черная половина… А сверху оранжевая, он успокаивает. Наверное.

-- Как пожелаете. И еще, вы уверены, что пластиковые? Может лучше картонные?

-- Ни в коем, слышишь, ни в коем случае! Связь с народом должна быть надежной! А вдруг они ее постирают? Ты об этом подумал? Короче, там это, раздадите моим парням по пачке, ага? Ладно, все, черт с тобой, иди уже. Мне прихорошиться надо. Или останься.

-- Простите?

-- Галстук, ты ведь мой подчиненный, верно?

-- Вы правы как всегда, и как никогда в то же время, Ваше Губернаторство.

-- Ну так подчиняйся.

-- Но я все еще…

-- Ты прошел долгий путь до этой должности, мальчик мой, — мэр поправлял галстук перед зеркалом, однако за бородой все еще не было видно, какого он цвета. — Кем ты был? Безграмотным дикарем из канализационных племен, взрощенным разумной плесенью? Взгляни, где ты теперь, ты видишь? Ты бы не попал сюда, если бы не подчинялся так, как ты умеешь. Ты определенно хорош в подчинении, я думаю, ты сможешь достичь и больших высот. Стать Главным подчиняющимся отдела финансов?