Воронье Гнездо

-- Позвольте представить: офицер Костяев! — указал мэр на спутника, тот сделал что–то вроде легкого реверанса. — Итак, я надеюсь что все пройдет гладко, плодотворно и адекватно. Если никто не возражает, мы начнем? — ответом была тишина. Тщательно ей вняв, он кивнул и сел за стол рядом с Галстуком, который наконец стал секретарем.

-- Ясное дело, что собрались мы здесь все только потому что никого не устраивает этот наш военный способ решения проблем. В первую очередь следует обсудить условия компромисса. Очевидно, что все, что мы хотим -- это избавиться от недопонимания и, достигнув консенсуса, стать лучшими друзьями навсегда.

-- Ну не знаю, — сказал вальяжно развалившийся на стуле мятежник, теребивший бордовую повязку, — я здесь только чтобы посмотреть, как вы будете унижаться и просить у нас пощады. Может даже прыгать, как собачка.

-- Как я разумею, — говорил Карим, — с нашей стороны довольство будет наведено только посля дачи нам этих… свобод гражданских.

-- Протестую! — вставил мятежник,. — Я уйду отсюда только когда нам будет гарантировано полное уничтожение этого рабского скама!

-- Чего ж ты, окаянный, шелудишь? Кому от этого лучше станет–то? Вот подумай.

-- Я не буду вести переговоры с этим существом! Господин мэр, прошу гарантировать им полную полную их девастацию, иначе мы примемся за это сами, а потом еще и вам припомним за нарушение договора.

Мэр, не ожидавший такого непонимания и уже жалевший, что сменил свои радикальные намерения на более компромиссные, щанервничал и оттого часто замигал лампочкой. Такая светомузыка была прята Костяевым за секретный сигнал, вроде подмигивая, и он решил, что следует вмешаться, хотя сейчас его больше волновал вопрос о том, о каком договоре говорил мятежник.

-- Молчать! — заорал он. — Да вы хоть знаете, какая у нас огневая мощь!? Да мы вас всех в одни сутки на щепки переделаем, сучьи дети, нам ничего не стоит! Ничего! Так что прошу прекратить выеживаться и понять, что мы вам тут одолжение делаем, проклятые дикари!

-- Спорить с господином Костяевым сложно… — озадаченно говорил мэр. — Скажу только, что он крайне прав. Это услуга, и я здесь только чтобы предложить мирное решение ситуации. Каюсь, сначала я погорячился, отдав приказ взяться за оружие, но сейчас я вижу: нет ничего плохого, чтобы дать вам, беглецам, больше свободы. Нам просто нужно обговорить условия, при которых получится как можно меньше жертв, в противном случае будет только хуже. Как вы знаете, я уже ввел Темную зону на границе и согласен дать вам свободу но, при этом Зону придется оставить навсегда. Из города больше никогда никто не выедет.

-- Что!? — офицер, мечтавший слинять в Калань как можно скорее, ошалел.

-- Следующим шагом будет стирание Переграда со всех карт. Вы можете существовать здесь только при полной автономии и секретности.

-- Что!? — повторил офицер. — Жертвовать целым городом ради эльфяины? Тут же люди живут! А как же импорт? Вы что, вы что!?

-- Для людей так будет только лучше. Вы сами понимаете, офицер, что выбора у них немного: либо они падут жертвами войны, либо будут жить в расовой гармонии, а импорт…

Тут в вентиляции над ними пронесся грохот, и что–то похожее на хриплое "Бля", но никто не был

до конца уверен в услышанном слове, хотя каждый испуганно взглянул наверх. Тут их внимание опять отвлек резкий звук: слепая ворона на лету врезалась в в маленькое окно и, повозившись на подоконнике, упала с него.

-- Крысы и снажи, и внутри, — глубокомысленно произнес Карим и жестом дал слово мэру.

-- Кхм, так, а импорт. Я налажу черный, магический импорт. В астральных каналах не фиксируются ни отправные, ни конечные точки, так что все будет анонимно. Допуск у меня есть. Да, это поддержка контрабандистов, но иначе никак.

-- Вы безумны, — Костяев закрыл лицо руками.

-- Я разумею, это большее, на что мы можем расчитывать? Смена одной клетки на другую, побольше? Извиняйте, что прозвучало шероховато, но на самом деле меня устраивают условия. Тольк что там насчет этих… гражданских свобод?

-- Будут они.

-- Ну нахрен! Нет, нет, так вы не отделаетесь! Мэр, снимайте границы, мы их раскатаем, ну! Чего вы как баба!? — мятежник был недоволен никак не меньше, чем очень–очень. — Э, ты, в фиолетовом галстуке! Заноси проэктор!

-- Сейчас–сейчас, — Галстук вскочил, вышел, затем закатил в помещение проэктор с уже вставленной бобиной. Направил на экран, задернул шторку маленького окна и выключил свет. Проэктор запущен, на экране появлется картинка.

"Заседатели" растерянно смотрели на видеоряд, который демонстрировал помещение морга, разрубленный эльфийский труп и женщину, начинавшую речь: "Дорогие мои, маленькие, глупенькие, свободолюбивые беженцы…"; после речи шла сцена воскрешения: Карим узнал эльфа.

-- 638-ой… О боже.

Далее, после еще одной речи, шла склейка с дпугой съемкой: было что–то вроде лагеря мятежников. Мертвенно бледный, весь в шрамах от спайки, 638-ой был привязан к стулу. Сначала ему просто вырывали ногти. На том моменте Фиолетовый Галстук извинился перед всеми и быстро вышел из зала. Далее, на экране, девушка, — Лилия, — взяла горстку измельченного стекла. Ассистент сделал надрез на запястье пленника, а Лилия насыпала на рану битое стекло, которое по мановению ее руки зашевелилось, задрожжало и начало проникать прямо под кожу. Под вопли беженца, смешанные с его же плачем, стекло ползало у него под кожей, выдавая свою хаотичную тректорию бугорками и кровоподтеками.

-- Дражайший, уважаемый Карим, — говорила Лилия, — мне неприятно отрывать вас от ваших важненьких делишек, но мне придется попросить: заберите вашего мальчика, вы знаете где. Дружески советую вам сделать это как можно раньше, потому что этот беззащитный эльфишка будет страдать каждую секунду вашего отсутствия, и не сможет при этом даже умереть! Ему было бы очень, очень обидно, если б вы не явились к нам лично в ближайшее время. Очень не хочется отравлять все ваше существование чувством вины за его страдания, но мы просто вынуждены. До встречи, — Лилия мило улыбнулась и произошла еще одна склейка. На этот раз в кадре был лысый Уильям.

-- Привет, ванильный мишка. Как там твой глаз? Я надеюсь, что тебе нравится тот имидж, на который мы с тобой взяли курс. Это все так же приятно, как откусывать кусочки от пряника в виде человечка, не правда ли? В общем, я тут чтобы напомнить тебе, чтобы ты приказал солдатам не трогать нас. Такие пироги… И да, раз уж настали такие тяжелые, горькие времена, было бы неплохо получить от вас немного на всякие сладости. В рамках, скажем, извинения за наши потери и поддержки огневой мощи. Да, немного финансирования, сколько не жалко, не помешало бы. В общем, надеюсь, что вскоре мы не встретимся. Всего тебе клубничного, — Уильям подмигнул и показ прекратился.