Сабаа Тахир - Уголек в пепле

— Ты ее помнишь, Зак? — спросил Маркус. Я боролась, пытаясь пнуть его в щиколотку, но он сбил меня с ног. — Это рабыня Коменданта.

— Она меня ждет, — выдавила я.

— Она не будет против, если ты опоздаешь, — по-шакальи ощерился Маркус. — Я тебе кое-что пообещал в тот день возле ее кабинета, помнишь? Я сказал тебе, что однажды ночью ты будешь одна в темном коридоре и я найду тебя. Я всегда держу свое слово.

Зак простонал:

— Маркус…

— Если хочешь быть евнухом, братец, — бросил Маркус, — тогда проваливай и не мешай мне развлекаться.

Зак какое-то время смотрел на своего близнеца, затем вздохнул и пошел прочь. Нет! Вернись!

— Только ты и я, красавица, — прошептал Маркус мне на ухо. Я злобно укусила его за руку и попыталась вырваться, но он повернул меня, держа за шею, и пригвоздил к колонне.

— Не надо драться, — сказал он. — Я легко с тобой справлюсь. Хотя мне нравятся темпераментные женщины.

Его кулак со свистом полетел мне в лицо. Казалось, меня оглушил взрыв и время остановилось, затем голова откинулась назад и с жутким стуком ударилась о камень. В глазах у меня раздвоилось.

Борись, Лайя. Ради Дарина. Ради Иззи. Ради каждого книжника, кого обидела эта скотина. Борись .

Я закричала и впилась ногтями в лицо Маркуса, но тут же ощутила удар под дых, который выбил весь воздух из легких. Я согнулась, еле сдерживая рвотный позыв. И тут же Маркус ударил меня коленом в лоб. Коридор закружился, и я рухнула на колени. Затем услышала его садистский смех, что снова поднял во мне дух протеста. Из последних сил я бросилась на его ноги. Того, что случилось в ночь облавы, когда я позволила убийце в маске волочить меня по моему же собственному дому как неживую, больше не повторится! На этот раз я буду бороться. Буду драться зубами и ногтями.

Маркус хрюкнул от удивления, когда потерял равновесие и упал. Я отползла от него и попыталась встать. Но он схватил меня за руку и дернул вниз. Я ударилась головой о пол. Он стал пинать меня, пока на мне не осталось ни единого живого места. Когда я перестала отбиваться, он уселся сверху, прижав мои руки к полу. Я испустила последний крик, но он зажал мне рот, и получилось лишь мычание. Мои глаза отекли и закрылись. Я не могла видеть. Не могла думать. Где-то вдали колокола на часовне пробили одиннадцать.

Услышав крик, я откатился от Элен и поднялся на ноги, тут же забыв о поцелуе. Она откинулась на спину. Крик повторился, и я выхватил меч. В следующую секунду Элен уже шла следом за мной в коридор с оружием наготове. Колокол на часовне пробил одиннадцать. К нам подбежала светловолосая рабыня — Иззи.

— На помощь! — кричала она. — Пожалуйста… Маркус… он…

Я помчался по темному коридору, Иззи и Элен не отставали. Далеко идти не пришлось. Как только завернули за угол, мы увидели Маркуса, согнувшегося над чьим-то распростертым телом. Лицо его вытянулось, взгляд — дикий, плотоядный. Я не видел, кто его жертва, но то, что он собирался сделать, не оставляло никаких сомнений.

Мы застали его врасплох, поэтому быстро оторвали от рабыни. Я схватил Маркуса и стал избивать, осыпая ударами, как дождем. Я рыкнул от удовлетворения, когда под кулаком раздался хруст кости и на стену брызнула кровь. Его голова откинулась назад, и я достал меч, приставив острие клинка к грудной клетке, в зазор между пластинами брони. Маркус поднялся на ноги, держа руки вверх.

— Ты собираешься убить меня, Витуриус? — спросил он, все еще ухмыляясь, несмотря разбитое в кровь лицо. — Тренировочным мечом?

— Возможно, это займет чуть больше времени. — Я сильнее вдавил меч ему в ребра. — Но, уверен, он справится.

— Ты сегодня в дозоре, Змей, — сказала Элен. — Какого черта ты делаешь в темном коридоре с рабыней?

— Практикуюсь для наших встреч, Аквилла. — Маркус слизнул каплю крови с губы и повернулся ко мне. — Рабыня сопротивлялась и то больше, чем ты, ублюдок…

— Заткнись, Маркус, — прикрикнул я. — Эл, проверь ее.

Элен наклонилась посмотреть, дышит ли девушка — Маркус уже не раз убивал рабов. Я услышал ее стон.

— Элиас…

— Что? — я разозлился еще больше, почти надеясь, что Маркус попытается что-нибудь выкинуть. Выбить из него дух кулаками, как в старые времена, — то, что мне нужно. Прячась в тени и боясь пошевельнуться, за нами наблюдала Иззи.

— Пусть он уйдет, — сказала Элен. Я посмотрел на нее недоуменно, но ее лицо было непроницаемым. — Уходи, — коротко велела она Маркусу и опустила мою руку с мечом. — Убирайся отсюда.

Маркус послал Элен свою извечную ухмылку, которая раздражала до такой степени, что хотелось прибить его только за это.

— Ты и я, Аквилла, — сказал он, пятясь. Глаза его горели похотью. — Я знаю, что ты начала это понимать.

— Убирайся, черт тебя побери! — Элен метнула в него нож и промахнулась. Тот пролетел в нескольких дюймах от его уха. — Иди!

Когда Змей исчез за дверью, я повернулся к Элен.

— Скажи мне, что на это была причина.

— Это рабыня Коменданта. Твоя… подруга. Лайя.

Я увидел облако темных волос и золотую кожу, что прежде заслонял собой Маркус. Боль и потрясение захлестнули меня. Я присел рядом с ней и повернул к себе. Запястье сломано. Из рваных лоскутов кожи торчала кость. Руки и шея налились темными кровоподтеками. Оба глаза почернели и полностью заплыли. Волосы спутались. Она издала стон и попыталась шевельнуться.

— Я убью Маркуса за это, — произнес я бесстрастным, спокойным голосом, хотя в душе ни о каком спокойствии не могло быть и речи. — Мы должны отнести ее в лазарет.

— Рабам запрещено находиться в лазарете, — прошептала Иззи из-за моей спины. Я забыл, что она здесь. — Комендант накажет ее за это. И вас. И лекаря.

— Мы отнесем ее Коменданту, — сказала Элен. — Девочка — ее собственность. Она должна решать, что с ней делать.

— Кухарка сможет ей помочь, — добавила Иззи.

Они обе были правы, но я не мог с этим так просто смириться. Я нежно поднял Лайю, думая только о ее ранах. Она оказалась легкой, и я положил ее голову к себе на плечо.

— С тобой все будет в порядке, — прошептал я ей. — Хорошо? Ты поправишься.

Я вышел на улицу, не думая о том, следуют ли за мной Элен и Иззи. Что бы случилось, не будь мы с Элен поблизости? Маркус изнасиловал бы Лайю, и она истекла бы кровью, умерев на том холодном каменном полу. Эти мысли раздували во мне пламя ярости. Лайя дернула головой и застонала.

— Гори он в аду…

— В самом пекле преисподней, — пробормотал я.

Осталась ли у нее еще сыворотка лапчатки, которую я ей давал? Хотя здесь одной лапчаткой не отделаться.

— Туннель, — промолвила она. — Дарин… Мэйз…

— Тсс, — успокоил ее я. — Не говори сейчас ничего.

— Все зло здесь… — шептала она. — Чудовища… И маленькие монстры, и большие.