Ольга Шермер - Дела эльфийские, проблемы некромантские

Меня снова окатила волна брызг, я даже задохнулась от возмущения, как рядом выплыл Гил и по-братски обхватил за плечи:

— Ты чего такая суровая? Мне вот знаешь как ссыкотно рядом с этим кошаком в беркута превращаться, сожрет же и не заметит, а вам скажет, что я заблудился!

— Так вот почему нам пришлось тебе коня брать, — недовольно пробурчала я.

— Ой да ладно тебе. — Гил попытался меня легонько толкнуть, но я в очередной раз не устояла на ногах и снова по его милости оказалась под водой.

Верлен изображал морскую звезду в тени, на травке, изредка переворачиваясь для лучшего прожаривания. Я уже шагала к берегу, как окрестности огласило звонкое:

— Хе-е-ел…

Обернувшись, я поймала лишь миг:

— …ли! — и громкий бульк, с которым демоница пропала из поля зрения в озере.

Оборотень самодовольно обхлопал ладони друг об друга и, раскланявшись, удалился в кусты за одеждой. Над озерной гладью сначала лопнули несколько пузырьков, после чего показалась сама Поллиэ — с какой-то особо противной водорослью на макушке и самым гневным выражением лица, на которое только была способна. Решив не вмешиваться в разборки демонов с оборотнями, я направилась к верлену — хотя бы пощупать пульс, мало ли что.

Лесс был жив и недоволен жизнью, этого мне оказалось достаточно, чтобы перестать переживать за неблагодарного мерзавца — я же тут как наседка прыгаю вокруг него, беспокоюсь, а он только ворчит, — после чего уползла под соседнее дерево, метая косые взгляды в неподвижное остроухое туловище.

В локте от меня прямо на песок рухнул оборотень, закинув руки за голову и потянувшись всем телом, после чего, зажмурив один глаз, взглянул на меня:

— Чего он? Дуется еще?

Я кивнула. И невольно засмотрелась на его татуировку. Раньше видеть мне ее приходилось ровно до горловины рубахи, сейчас же можно было разглядеть каждый завиток: от виска узорами по шее, груди и до талии.

— Нехорошо так на учеников пялиться, — сообщил оборотень, и я слишком показательно отвернулась. Он же с закрытыми глазами лежал, как он увидел, что я пя… изучаю?

— А… а что эти символы обозначают? — поняв, что отступать некуда, спросила я.

— Много чего. На виске видишь?

— Вижу.

— Это первая татуировка. А обозначает она знаешь что?

— Что?

— Что это — первая татуировка!

Я с улыбкой покачала головой. Представить, чтобы Ли разоткровенничался, было сложно.

— Что с твоей магией приключилось? — внезапно спросил он, резко сев и одарив меня испытующим разноцветным взглядом. — Не спрашивай, откуда я знаю, тут только полный идиот или Полли не догадается. Какие-то самостоятельные на лекциях, не смогла раскидать кучку неудачников, когда похитили демоницу, во время драки с деймиантами — махала палкой, которую я же тебе и притаранил, вместо того чтобы разметать всех парочкой заклятий. Как думаешь, откуда я догадался, что ты колдовать не можешь?

— И в кого ты такой наблюдательный?

— В маму с папой, — фыркнул он. — Они тоже поразительно быстро замечали, когда прислуга пыль плохо протерла или очередной раб слишком лениво вкалывает на плантации… — и, уловив мой озадаченный взгляд, ухмыльнулся: — Нет, то есть всем можно, а нам нельзя? Это же не Гремор ваш сказочный. Рабовладение и арены — все, чем оборотни живут, промышляют, развлекаются.

— Арены?..

— Да, отбирают среди бедолаг, пашущих в огороде, тех, кто более-менее зрелищно бьет морды — друг другу или стражникам, без разницы, — и выпускают на потеху зрителям. Победил — молодец, проиграл — плохо, умер — ай какая неприятность, придется нового покупать. — Парень невесело усмехнулся.

— Звери какие-то… — проговорила я, невольно хмыкнув.

— Оборотни, — с важным видом поправил меня Ли. — Самое парадоксальное, что тот, кто вчера ржал и улюлюкал, требуя добить очередного бойца развлечения ради, на следующий же день может с чинной рожей спокойно изгнать из государства того, кто убил случайно.

— Изгнать… — Я вздрогнула от поразившей меня догадки. — Ты…

— Не бери в голову, — отмахнулся оборотень и отбросил отросшую челку с глаз, демонстрируя обычно прикрытый волосами узор, петляющий от виска к шее:

— Моя самая любимая метка. «Свобода». Точнее, у оборотней она называется несколько иначе, но я ее читаю именно так. У нас вообще каждая, даже самая маленькая, точка имеет свое значение. Ставят их в зависимости от заслуг и возраста, а еще отдельные символы обозначают принадлежность к какому-либо роду. Что-то вроде документа для установления личности, — улыбнулся он. — И вообще, я сделал все, что мог, чтобы вытянуть тебя на откровенность. Колись, что с твоей некромагией приключилось.

Я вздохнула, но про легион рассказала. Оборотень присвистнул.

— Хриссово. А ты ее вообще не чувствуешь?

Покачав головой, я решила снова перевести разговор с темы, неприятной для меня, на тему, неприятную для оборотня, коль пошла такая пьянка.

— Так за что тебя изгнали?

— Плохо себя вел, дергал оборотних за косички и хвосты, получал замечания в школе. В общем, был просто неконтролируемым ребенком. А одну девочку дернул так сильно, что вместе с косичкой оторвал ей голову. Она мне просто нравилась очень. — Парень откровенно ржал. Все, вернулся прежний Ли. Снова ни толики серьезности. — Вот и выселили в Гремор, пообещали, что с таким поведением в толпе затеряюсь, там все, мол, такие дурные.

— Странно, что тебе самому еще никто голову не оторвал, — искренне удивилась я. — А вообще тащи ветки, думаю, тут мы и переночуем. В конце концов, как мы убедились по дороге, бояться нам нечего, поскольку самая угрожающая преступная шайка в этих краях — мы сами.

— С конных три серебрушки, — зевнув, сообщил нам стражник на въезде в город.

— А не жирно ли? — проворчала я.

— С хамов — пять, — не растерялся тот.

Судя по увесистому кошелю на поясе и почти пустому сундуку в сторожке за спиной, хамов в Вирт заезжало куда больше, чем конных.

Стражник сунул ладонь под нос Поллиэ, которая сидела на Ли верхом, на что оборотень, сообщив, что он вообще-то не конь, встал на две ноги, после чего вернулся обратно на четыре так ловко, что демоница даже не успела съехать на землю. С оборотнями проблем иметь никому не хотелось, поэтому мои «дети» были тут же пропущены бесплатно.

— А может, вы и некромантов любите? — на всякий случай поинтересовалась я, все еще не разжимая кулак с монетками над уже готовой их принять лапищей.

— Кто ж их, проклятых, любит. — Стражник даже смачно сплюнул в сторону, я брезгливо поморщилась. — Хоть один бы мне попался…

«…и ты бы удирал быстрее, чем сейчас языком чешешь», — подумала я, но озвучивать не стала. Лишь выпустила монетки, из вредности «промахнувшись» мимо руки, а пока тот, хрипя и пыхтя, их собирал по земле, за ворота перемахнул Гил вместе с лошадью и спрятался в первом же переулке.