Галина Чередий - Связанные поневоле

— Помочь с машиной? — повторил Монтойя так, словно у него во рту оказался целый лимон. — И что это должно значить, Лали-детка?

Его лицо внешне оставалось спокойным, и только вместо лукавства в глазах отчетливо виднелось пламя подавляемого гнева.

— Это означает, что я попросила его помочь подыскать мне машину взамен той, которую спер один начинающий уголовник, — как можно невозмутимей ответила я.

— Почему не меня?

— С какой стати?

— С такой, что я твой муж, дорогая, и это было бы вполне нормально.

— В том, что между нами происходит, вообще нет ничего нормального, — огрызнулась я, поднимаясь.

— С какой точки зрения, милая? — Северин поднялся и обнял меня за талию таким движением, как будто делал это каждый день сто лет подряд.

Я оглянулась на всех глазеющих на нас со всех сторон и, нахмурившись, пошла к выходу.

— Что это было только что, Монтойя? — спросила я в коридоре.

— Я пришел пригласить свою жену пообедать со мной. Что тут такого? — невинно пожал плечами он. — Разве это не обычное поведение в семье?

— Ты же не думаешь, что вчерашний случайный перепих в момент моей слабости сделал нас семьей! — возмутилась я.

Монтойя сжал мою талию крепче, притискивая к себе.

— Сладенькая, когда муж и жена занимаются любовью, то случайным перепихом это никак нельзя назвать. К тому же твой рот на моем члене во второй раз трудно назвать случайностью. Ох, черт, не стоило мне сейчас об этом вспоминать! — Он со свистом втянул воздух и ухмыльнулся так грешно, что у меня внутренности сжались и коленки ослабли.

— Прекрати! И я не об этом спрашиваю! Там, перед Матиасом, что это было вообще? «Как поживаете, детектив?» — передразнила я его, изображая ту слащавую улыбочку.

— Что? Ты сомневалась, что я могу быть вежливым и цивилизованным? Тебе бы больше понравилось, если бы я с ходу навешал этому сладкому красавчику, как только вошел и увидел, как вы шепчетесь, как голубки? — фыркнул Монтойя.

— Нет, мне бы это не понравилось! Я вообще не хотела, чтобы ты приходил! И в офицере Терче нет ничего, что указывало бы на его нетрадиционную ориентацию! — возмутилась я и не удержалась: — Хотя тебе, конечно, виднее.

— Что?!!! — задохнулся Северин, но поразительно быстро взял себя в руки. — Можешь не стараться! Тебе не удастся вывести меня из себя и сбить с мысли. Я пришел пригласить тебя на обед и намерен сделать это в любом случае.

— Зачем?

— Затем, что так ведь поступают люди, когда они пара, разве нет?

Я остановилась, внимательно на него глядя. Сейчас Монтойя не выглядел таким самоуверенным и дерзким, как всегда. Он походил на человека, перед которым стоит трудная задача, к решению которой он не знает, как подступиться, но останавливаться не намерен.

— Я просто подумал, что, возможно, нам нужно подойти ко всему с другой стороны.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что я понимаю, что ты долго живешь в человеческом обществе и стала воспринимать наши естественные законы и обычаи как нечто чуждое себе. Я, как бы там ни было, никогда не отрицал свою сущность, и для меня наше связывание — процесс хоть и неожиданный, но вполне естественный. Я был внутренне готов, что это произойдет рано или поздно, если я достаточно везуч. Для тебя же такое начало отношений, похоже, неприемлемо. Но факт остается фактом — мы супруги и связанная пара. Поэтому я хочу попробовать сблизиться с тобой так, как это бывает у людей. Встречи, свидания, совместные обеды и общение. Может, если ты узнаешь меня лучше, то перестанешь так настойчиво отрицать нашу связь.

К этому моменту коридор опустел и мы остались одни. Я покачала головой.

— Северин, трудно представить людей, подходящих друг другу меньше, чем мы. Мы живем в разных плоскостях, и точек соприкосновения у нас нет.

— Ну, одна-то точно есть. У нас самый охренительный секс, который только был в нашей жизни, и не отрицай! Тебе хорошо со мной, даже больше, чем просто хорошо! А я так вообще на грани чертовой комы, когда кончаю с тобой! — Монтойя неожиданно привлек меня к себе и прижался губами к виску. — Я голову совсем от тебя потерял, Юлали.

— Северин, секс не может быть основой настоящего брака. Как бы хорош он ни был, однажды он приестся, и совместная жизнь станет адом. Я знаю.

— Не верю, что то, что я испытываю с тобой, может надоесть мне хоть когда-то. Но, как я и говорил, секс только начало. Мы еще столько не знаем друг о друге. У нас годы открытий впереди. Только согласись попытаться! — Его голос звучал почти нежно, и он, обхватив меня за плечи, тихонько покачивал, тесно прижав к себе.

— Какой смысл? Через пару месяцев ты будешь на другом конце мира, скорее всего!

— Ну и что? Я могу прилетать к тебе в перерывах и на выходных, а ты ко мне — когда только захочешь и найдешь свободное время.

— Это не сработает. — Стоять так было неожиданно приятно, хоть я и понимала, что это краткий момент, не имеющий никакого отношения к реальности. — Ты все равно попытаешься давить на меня рано или поздно, и это все испортит. Зачем начинать то, что заведомо причинит боль?

— Ты не можешь знать это наверняка, Юлали. И тем более, если я и попытаюсь на тебя давить, ты всегда можешь дать мне отпор, уж упрямства и сил у тебя для этого достаточно.

Я отстранилась от Северина и всмотрелась в его красивое лицо в поисках нужных ответов. Хотела ли я подпустить его ближе? Скорее всего да, не стоит врать себе в этом. Но готова ли я и в самом деле это сделать? Вот в этом я совсем не уверена.

— Давай, Юлали, решайся, ты ведь не трусиха! — ласково потерся об меня носом муж.

— Пытаешься мной манипулировать?

— Ну, может, самую малость! — хитро улыбнулся Северин.

— Хорошо, — выдохнула я. — Давай попробуем, хотя бы пока ты в городе. Что ты хочешь от меня?

— Слава тебе, Господи! — возвел очи к небу Монтойя. — Так, я хочу, чтобы мы появлялись вместе на людях и ты не делала вид, что мы случайно встретились или какие-то дурацкие родственники, — стал загибать он пальцы. — Чтобы ты приходила на мои шоу, чтобы мы каждую ночь были в одной постели, не важно, где будет сама постель, и проводили вместе любую свободную минуту. Чтобы ты разрешила приглашать тебя на свидания и делать подарки. Мы станем настоящей парой — и для самих себя, и для окружающих.

— А как же твои фанатки? Как же ты без них-то обходиться станешь? — подколола я.

— С трудом, но переживу, — ответил мне в тон Монтойя.

— Это все?

— Нет. Но это программа минимум. Если мы справимся, то сможем пойти дальше. У тебя будут условия?

— М-м-м. Пожалуй, да. Ты не давишь на меня. Если я говорю, что не хочу чего-то, ты не споришь, а соглашаешься.

— Могу я не спорить, а пытаться убеждать тебя?

— Можешь попробовать, но не слишком долго и настойчиво.