Вероника Мелан - Ассасин

— Конечно, тебе же нравится, что я — кукла, которую можно подергать за ниточки. Сказал одно — сделала, сказал другое — тоже сделала. Не жизнь, а малина! Женщина вообще не должна иметь мозгов, да? Зачем они ей, если всегда можно кому-нибудь подчиняться? Вот только подчиняться хочется умным, мужественным, справедливым мужчинам. А тем, кто не может добиться уважения женщины нормальным путем, приходится правдами и неправдами вытягивать всякие обещания…

В гневном порыве я не заметила, что машина уже остановилась, а лицо Рена нависает в нескольких сантиметрах от моего.

— Ты закончила? — свистящим шепотом поинтересовался он.

— Наверное…

В этот момент все мое внимание почему-то сосредоточилось не на глазах, а на его губах — таких умопомрачительно-красивых, находящихся слишком близко. Подайся я вперед, и мы слились бы в обжигающем поцелуе — бурном и яростном… Мне хотелось этого — о да! — но я сидела, не смея шелохнуться. Ни к чему подтверждать сложившееся обо мне мнение, будто я — самая доступная из всех существующих женщин. Однако запах его кожи мутил остатки ума.

«Наверное, я самая доступная».

Пока я, словно пьяная, тонула в мечтах, глаза Рена продолжали полыхать недобрым светом, а губы изогнулись в кривую ухмылку.

— Тебе ведь очень хочется, чтобы я это сделал?

Мои щеки полыхали, а я едва сдерживалась от того, чтобы не кивнуть.

«Сохрани хотя бы остатки гордости, Элли! Не поддавайся, он ведь провоцирует».

Изнемогая от противоречивых желаний — быть гордой или податливой? — я молчала.

— Давай, скажи это. — Рен наклонился еще ближе, и теперь его губы почти касались моих.

Ощущая, что через секунду я потеряю всякий контроль, я призвала на помощь всю свою выдержку. Скажи я ему «Поцелуй меня», и он выиграет еще один раунд. И нет, при этом я не останусь в победителях, хоть и получу удовольствие, — я моментально проиграю.

А Декстер в свою очередь даже не сомневался в моей капитуляции. И это отрезвило.

— Почему бы тебе просто не приказать мне, и я выполю все, что ты хочешь.

Выражение его лица изменилось — улыбка стала усмешкой, в глазах зажегся дьявольский огонек.

— Ты скажешь мне это. Сама. Я обещаю.

Он отклонился назад, и я испытала секундное облегчение. Ровно до той поры, пока не услышала:

— Если я захочу, ты по собственной воле встанешь передо мной на колени.

— Не будет этого.

— Посмотрим.

— Не «посмотрим», а не будет, — зло буркнула я.

— Посмотрим.

Радуясь, что не сдалась сейчас, я отвернулась и стала смотреть в окно. Интересно, сколько еще подобных раундов мне предстоит одолеть? И из скольких я смогу выйти победителем?

«Не из одного» — подсказывал внутренний голос. Тот, кто любит, проигрывает всегда, ибо сдается.

Однообразный пейзаж постепенно утомил глаза, и я заснула. Проснулась позже, когда Рен остановил машину возле затерявшейся среди холмов заправки, рядом с которой гнездилось маленькое кафе, где мы и заказали скромный ужин, состоящий из двух гамбургеров, пережаренной суховатой картошки и чая. Официантов здесь не держали, из-за прилавка на нас поглядывал сам владелец — неулыбчивый седой мужик с косматой бородой. Закончив с пресной едой, мы под его пристальным вниманием убрали за собой грязную посуду и вышли на улицу.

На дорогу опустились сумерки, над дальним холмом повис тонкий серп восходящей луны.

— Нужно искать место для ночлега, да? — спросила я, когда автомобиль тронулся.

— Я собираюсь ехать всю ночь.

Ответ меня озадачил:

— Но зачем?

Тишина.

— Если ты устанешь, я могу заменить тебя…

Рен даже не посмотрел в мою сторону, лишь бросил короткое «спи» и поджал губы.

То ли от напряжения, которое преследовало меня с той минуты, как я села в машину, то ли из-за предыдущей бессонной ночи, но едва мы тронулись в путь, как на меня сразу навалилась усталость. Голова стала тяжелой и давила на плечи. Некоторое время мои глаза рассеянно следили за дорогой, но через несколько минут они закрылись, и я уснула, слушая монотонное шуршание шин.

Я не знала, сколько времени заняло то беспокойное состояние, которое с трудом можно было назвать сном, но когда я открыла глаза, машина стояла на обочине, а рядом, откинув голову на подголовник, спал Рен. Руки его лежали на животе, дыхания почти не было слышно.

Шоссе в этот предрассветный час пустовало, легкий туман расстелился белесым покрывалом в низинах и прогалинах, что раскинулись по обе стороны от дороги. Впереди у самого горизонта вновь начинались холмы, над которыми медленно, окрашивая небо в розовато-сиреневый оттенок, всходило холодное осеннее солнце.

Я пошевелила затекшими ногами и осторожно, стараясь не разбудить соседа, открыла дверцу и выскользнула из машины — Рен, наверное, заснул совсем недавно. Я обошла автомобиль, положила руку на капот и кивнула — так и есть, горячий. Я не знала, почему Декстер решил ехать всю ночь напролет, но мне это было на руку — чем быстрее я попаду к Марку, тем лучше. Какое-то время я рассматривала спящего водителя сквозь ветровое стекло.

«Пусть спит сколько потребуется. Ему нужно отдохнуть».

Густые и зеленые стрелки травы блестели от влаги. Я шагнула в нее, и роса тут же намочила кроссовки, а паутина облепила штаны — и пусть. Вдыхая пропитанный влагой утренний воздух, я с наслаждением шагала по пружинистой почве, оглядывая местность вокруг. Когда еще представиться возможность размять ноги?

Несколько минут я просто бродила, любовалась рассветом, затем устроилась под деревом, сложила руки на коленях и закрыла глаза — вдыхала, слушала, отдыхала. А когда вернулась к машине — пятнадцать, двадцать минут спустя? — Рен уже проснулся. Теперь, скинув рубашку, он стоял возле машины и держал в руках пластиковую бутылку с водой.

— Если захочешь пить, вода в багажнике.

Он даже не взглянул в мою сторону, развернулся и скрылся за машиной в высокой траве. А когда пришел назад, накинул рубашку и сразу же сел за руль.

— Поехали.

И это было единственным словом, которое я от него услышала.

День пролетел незаметно; холмы постепенно становились все выше, лес делался все гуще. Я, пребывая в апатичном спокойствии, то просыпалась и часами смотрела на дорогу, то вновь засыпала. Рен молчал, а мне не хотелось отрывать его от дороги пустыми беседами.

К вечеру мы вновь остановились поужинать в одном из придорожных кафе, а после тронулись в путь.

Часы начали сливаться для меня в бесконечное чередование восходов и закатов. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что настолько привыкла сидеть в машине рядом с Реном, что иногда казалось, так текла вся моя жизнь. Молчаливый мужчина, держащий руки на руле и не отрывающий взгляда от дороги, и я — созерцающая горизонт, покрытые лесом холмы и забывшая, зачем я здесь и куда ведет это бесконечный путь. Иногда мы останавливались, чтобы перекусить запасенными заранее продуктами или поспать, умывались в ручье, разминали ноги и снова возвращались к машине.