Терри Гудкайнд - Десятое правило волшебника, или Фантом

Однако, больше всего, Рэчел встревожило то, что, поработав над рисунком продолжительное время, нарисовав звёзды, формулы, диаграммы и странные, сложные символы, Виолетта, в конце концов, в самом центре изобразила фигуру человека.

Это был Ричард.

Рисунок Виолетты не был похож ни на что другое в пещере. По сравнению с ним, прочие рисунки были простыми и грубыми. Все они изображали несложные, очевидные вещи, вроде облаков с косыми чертами, означающими дождь, волка с оголёнными клыками, или просто человека, что хватаясь за грудь, падал на землю. Больше на картинах не было ничего, кроме нескольких простейших символов рядом с фигурками людей.

Этот же рисунок был совершенно иным. Здесь были цифры и схемы, слова на странных языках, написанные вдоль линий диаграмм, числа, аккуратно расположенные рядом со сходящимися углами. И по всей картине были разбросаны странные геометрические символы. Каждый раз, когда Виолетта рисовала один из символов, Сикс стояла рядом, сконцентрировавшись и шепча инструкции даже для малейших штрихов, иногда поправляя Виолетту, если та ошибалась.

Ведьма не давала даже коснуться мелком до стены, если следующая линия могла бы оказаться не на своём месте или нарушить последовательность. Один раз Сикс испугано схватила Виолетту за запястье, прежде чем та дотронулась мелком до стены. Облегчённо вздохнув, Сикс передвинула руку Виолетты и помогла начать линию в правильном месте.

В отличие от других рисунков в пещере, нарисованных простым мелом, рисунок Виолетты был раскрашен разными цветами. На картине Виолетты были зелёные деревья, голубая вода, жёлтое солнце и багровые облака. Некоторые схемы были выполнены целиком в белом цвете, другие были многоцветные, и цвета на них были расположены в строгом порядке.

И, в отличие от остальных рисунков, рисунок Виолетты светился в темноте. Когда, выходя из пещеры, Рэчел оборачивалась назад, она могла видеть части того рисунка. Светился не мел, потому что тот же мелок в других местах картины не оставлял такого сияния в темноте.

Особенно необычно светилась часть одного из знаков. Яркие линии образовывали странное лицо, видимое только в темноте, в той области картины, которая была полностью покрыта сложными схемами. Когда рядом горел факел, лица видно не было — та часть рисунка выглядела просто переплетением линий. Рэчел так и не разобралась, из каких элементов схем могло сложиться лицо. Но в темноте оно глядело на неё, глаза двигались, следя, как она уходит.

Однако мурашками Рэчел покрывалась от изображения Ричарда. Оно было настолько хорошо нарисовано, что Рэчел легко узнавала черты лица.

Рэчел изумлялась, каким хорошим художником оказалась Виолетта. Правда, были и другие подробности, помимо лица, по которым можно было узнать Ричарда, даже если б рисунок был не так хорош. Его чёрный костюм был прорисован точно так, как его помнила Рэчел. Даже края туники украшали какие-то загадочные символы. Сикс была очень внимательна, давая указания Виолетте, когда та рисовала эти узоры. В рисунке Виолетты, на Ричарде также была развевающаяся накидка, будто расшитая золотой нитью.

Виолетта его так нарисовала, что казалось, будто он находится в воде. Всё вокруг него тоже было покрыто волнистыми цветными разводами, которые Сикс называла «аурами». Между каждым новым цветом и Ричардом располагались сложные формулы и схемы. Сикс сказала, что в конце, с последним штрихом, эти перемешанные элементы между ним и его сущностью объединятся, сформировав промежуточный барьер. Что это значило, Рэчел не понимала, но очевидно, что для Виолетты это было важно.

Похоже, Сикс особенно гордилась именно этой частью — с элементами промежуточного барьера. Иногда она просто стояла и долго вглядывалась в неё. На рисунке Ричард держал Меч Истины; но оружие было изображено очень бледно, словно оно существует, и в то же время — нет. Меч казался почти частью Ричарда, пересекая его грудь. Хотя, с уверенностью сказать, что оружие находится в руке, было нельзя именно из-за того, что меч был нарисован так бледно. Виолетта долго работала, чтобы добиться такого эффекта. Сикс заставляла переделывать этот фрагмент несколько раз, потому что, по её словам, получалось слишком «материально».

Рэчел была озадачена, почему Ричард был нарисован вооружённым, ведь меч теперь был у Самюэля. Однако каким-то образом единственно правильным казалось изобразить Ричарда с мечом. Может быть, и у Сикс было такое же ощущение.

Виолетта отступила назад и наклонила голову, оценивая свою работу. Сикс стояла, как вкопанная, всматриваясь в картину, словно рядом никого не было. Она протянула руку и нерешительно, лёгким прикосновением притронулась к узорам вокруг Ричарда.

— Как скоро мы окончательно объединим элементы? — Спросила Виолетта.

Пальцы Сикс медленно, легко двигались вдоль схем, и некоторые элементы отвечали на прикосновения, искрясь и начиная светиться в полумраке.

— Скоро, — прошептала она. — Скоро.

— Лорд Рал!

Ричард повернулся как раз вовремя, чтобы заметить, что бежавшая со всех ног Бердина прыгнула на него. Она приземлилась ему на грудь, обхватив руками и ногами, так, что удар чуть не вышиб из него дух. Волнистые каштановые волосы, заплетённые в длинную косу, захлестнулись вокруг него. Ричард отступил на шаг, удерживая Морд-Сит. Правда, вцепившись в него руками и ногами, она, похоже, не нуждалась в поддержке.

Ричард в жизни не видел, чтобы так прыгала даже белка-летяга. Несмотря на все тяжёлые мысли, он не мог удержаться от улыбки, увидев воодушевление Бердины. Кто бы мог подумать, что Морд-Сит когда-нибудь сможет выражать радость столь непосредственно, словно ребёнок. Ухмыльнувшись, она отклонилась, сжимая его плечи и обхватывая ногами торс, и бросила взгляд поверх его плеча в сторону нахмурившейся Кары.

— Он до сих пор любит меня больше всех, я точно знаю.

Кара только закатила глаза. Взяв Бердину за талию, Ричард поднял её и поставил на пол. Он помнил, что ростом она была ниже большинства Морд-Сит и более чувственная и жизнерадостная, чем остальные. Это сочетание по-детски наивной чувственности и озорного игривого характера всегда обезоруживающе действовало на Ричарда. Она открыто и горячо любила Ричарда, но дочерней любовью — искренне и невинно. Однако, под искрящейся наружностью милого ребёнка, как у любой Морд-Сит, скрывалась способность к внезапной и беспощадной жестокости.

— Наша встреча согревает моё сердце, Бердина. Надеюсь, у тебя всё в порядке?

Она озадаченно посмотрела на него.

— Лорд Рал, я ведь Морд-Сит. Что, по-вашему, у меня может быть не в порядке?

— Сплошное беспокойство, как всегда, — пробормотал он вполголоса.