Ллойд Александер - Замок Ллира

Ачрен приблизилась к Тарену, вперив в него взгляд своих немигающих глаз. Голос ее понизился до зловещего шепота. Слова ее, казалось, достигали не только его ушей, но проникали в самое сердце, падали камнем.

— Какая разница Помощнику Сторожа Свиньи, кто правит Прайденом? Я или некто иной? Даже лорд Гвидион не в состоянии вернуть тебе ту, кто для тебя всего дороже. Своим упрямством он может лишь ускорить ее смерть. А я могу отдать тебе её жизнь. Да, лишь я могу обещать тебе этот бесценный дар!

Она уже почти шептала ему на ухо, приникая к его груди.

— И больше, гораздо больше,—лились ее слова, ядом обещаний отравляя сердце Тарена.— Со мной принцесса Эйлонви станет королевой. Но кто станет ее королем? Хочешь, чтобы я освободила ее от слова, данного этому безмозглому принцу? Да, да, Мэгг сказал мне о скорой ее свадьбе с сыном Руддлума.

Тарен отшатнулся, но Ачрен не отпускала его.

— Если это случится, то какова будет участь Помощника Сторожа Свиньи? Выиграть принцессу сейчас, чтобы потом отдать её другому! Не об этом ли ты все время думаешь, Тарен из Каер Даллбен? Так подумай и о том, что Ачрен отвечает услугой за услугу.

Глаза Ачрен пронзали его, как две ядовитые стрелы, и голова Тарена закружилась. Он тщетно заставлял себя не слушать ее пронзительный шепот. Он отворачивался, закрывал уши ладонями.

— Теперь говори…— приказывал голос Ачрен.— Золотой Пелидрин… спрятан… ну!

Тарен содрогался всем телом.

— Ты получишь то, что просишь!

Чей это голос? В первое мгновение Тарену показалось, что это он сам, против своей воли, выкрикнул, выкинул эти слова в тишину. Но тут же понял: нет, это не он сказал!

Страшные слова эти произнес Гвидион!

Принц Дома Доны стоял, гордо откинув голову в шапке седых волос. Глаза его сверкали. Гнев неузнаваемо исказил мужественное лицо. Голос воина был резким, холодным, он прозвенел под сводами Большого зала будто удар стального клинка о камень. Страшен был этот голос, и Тарена пронзила дрожь. Даже Ачрен вздрогнула от неожиданности и замерла.

— Ты получишь то, что просишь,—вновь твердо повторил Гвидион.— Золотой Пелидрин и книга заклинаний зарыты у разрушенной стены около ворот. Я сам их там спрятал.

Ачрен мгновение помолчала, потом глаза ее сузились.

— Ты лжешь мне, Гвидион? — злобно прошипела она сквозь сжатые зубы.— Если это неправда, минуты жизни принцессы Эйлонви сочтены.

— Ты можешь пойти и взять их,—спокойно ответил Гвидион.— Неужели ты станешь еще медлить?

Ачрен коротко кивнула Мэггу.

— Сходи и принеси их,— приказала она. Главный Управитель торопливо покинул зал, а Ачрен снова обернулась к Гвидиону.— Остерегись, принц Дома Доны! — предупредила она.— Не касайся своего черного меча. Не подходи ко мне!

Гвидион промолчал. Тарен и его спутники стояли неподвижно. Все безмолвствовали.

Мэгг вернулся. Его болезненное, желтое, водянисто-одутловатое лицо дергалось от возбуждения. Он торжественно нес на вытянутых руках Золотой Пелидрин и книгу. Запыхавшись, он подбежал к Ачрен.

— Вот они! — кричал Мэгг — Они наши!

Ачрен выхватила у него добычу. Золотой шар был тусклым, померкшим, как свинец. Зато Ачрен сияла. Она алчно разглядывала шар, в хищной улыбке обнажились кончики ее острых белых зубов. Мгновение она сжимала в руках золотой шар, словно не имея сил расстаться с ним, потом передала его Эйлонви.

Мэгг был вне себя от нетерпения и страстного желания получить наконец награду за свою преданность. Он мял в руках серебряную цепь, обрюзгшие щеки его подрагивали, маленькие цепкие глазки излучали злорадство и торжество.

— Мое королевство! — вдруг завопил он высоким, пронзительным голосом,—Мое! Оно скоро, совсем скоро станет моим!

Ачрен окинула его надменным и холодным взглядом.

— Замолчи! Королевство? Тебе, лицемерному дураку? Будь благодарен, если тебе позволят сохранить жизнь!

Челюсть Мэгга отпала. Лицо приобрело цвет заплесневелого сыра. Задыхаясь от страха и скрытой ярости, он сжался под угрожающим взглядом Ачрен.

Книга заклинаний лежала открытой на вытянутой руке Эйлонви. Она взяла Золотой Пелидрин и с любопытством разглядывала его. В глубине золотого шара затеплился слабый огонек, крошечная крутящаяся искорка. Эйлонви нахмурилась, и странное выражение появилось на ее лице. Тарен, объятый ужасом, не отрываясь, смотрел на несчастную принцессу. Эйлонви содрогалась, голова ее дергалась из стороны в сторону, словно от боли. На мгновение глаза ее расширились, и казалось, что она вот-вот заговорит. Но с ее губ сорвался лишь протяжный выдох, похожий на стон. Тарену даже показалось, что в глазах ее мелькнуло какое-то воспоминание, взгляд Эйлонви потеплел, словно она снова обрела память. Было ли это ее собственное имя, которое она старалась выкрикнуть? Или какое-то другое имя? Девушка тряслась, будто ее разрывали могучие силы, гнездившиеся в ней самой.

— Читай вслух заклинания! — приказала Ачрен.

Мало-помалу свет Золотого Пелидрина становился ярче.

Но всему Большому залу разлетелся слабый, словно бы смущенный шепот, не более слышимый, чем ветерок от летящей стрелы. Шепот этот торопил, понукал, упрашивал, приказывал. Казалось, каждый камень Каер Колюр обрел голос.

— Быстрей! Быстрей! — торопила Ачрен.

Надежда волной нахлынула на Тарена. Он понял, что Эйлонви борется со всем тем, что сковывает ее, держит в крепких тисках. Несчастная девушка была сейчас наедине с самой собой, вне досягаемости угроз Ачрен, но и отделенная непроницаемой стеной от своих страдающих, жаждущих ей помочь друзей.

И внезапно ее внутренняя борьба прекратилась. Эйлонви успокоилась. Тарен в отчаянии вскрикнул, когда девушка решительно подняла мерцающий шар и поднесла его к пустой странице раскрытой книги.

Золотой Пелидрин загорелся ярче, чем обычно, и Тарен заслонил глаза ладонью, чтобы защититься от его невыносимого света. А свет этот залил Большой зал. Гурджи упал на пол и закрыл голову своими лохматыми руками. Все испуганно отпрянули назад.

Неожиданно Эйлонви швырнула книгу на каменные плиты пола. Со страниц рванулись огненные языки. Книгу охватило алое облако, мгновенно превратившееся в жаркое пламя, летящее к самому потолку зала. Даже когда книга пожрала сама себя в этом неистовом пламени, языки огня не исчезли, а, наоборот, взметнулись еще выше. Ревущее и грохочущее пламя теперь было не ярко-красным, а ослепительно белым. Почерневшие, свертывающиеся от огня страницы закружились в яростном водовороте. Они танцевали в самом сердце пылающего костра. Вкрадчивый шепот камней и стен Каер Колюр сменился протяжным стоном бессильного отчаяния. Алые занавеси алькова всколыхнулись, словно под напором ветра, и загорелись огнём. Книга исчезла совсем.