Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

Дорога была проложена в давние времена, хотя на протяжении тридцати миль от Мораннона она была недавно подновлена. Когда они продвинулись дальше на Юг, их поглотила дикая местность. Вокруг по-прежнему виднелись следы работы древних людей: дорога время от времени проходила по искусственным углублениям в холмах или перепрыгивала через ручьи на старинных каменных мостах; но постепенно эти следы становились все менее заметными, лишь изредка в кустах попадался среди мха и травы старый плоский камень мостовой. Деревья и кусты покрывали обочины и протягивали свои ветви над поверхностью дороги. Наконец она превратилась в подобие заброшенной сельской дороги, но по-прежнему, никуда не отклоняясь, она придерживалась того же направления и вела спутников кратчайшим путем.

Так они оказались в северной части той земли, которую люди некогда называли Итилиеном, — прекрасной страны лесистых холмов и быстрых рек. Ночь под звездным небом и круглой луной была восхитительна, и хоббитам казалось, что по мере того, как они идут вперед, воздух становится все более ароматным. По фырканью и бормотанью Голлума было ясно, что и он заметил это, но ему это не нравится. При первых признаках дня они снова остановились. Они подошли к концу длинной выемки и оглянулись.

Уже наступил день, и путники увидели, что Горы теперь гораздо дальше от них: они тянулись длинной туманной дугой на Востоке. На Западе терялись в мягкой дымке пологие склоны, поросшие лесками смолистых деревьев: пихты, кедра, кипариса и других видов, неизвестных в Уделе, с широкими полянами между ними. Всюду была масса приятно пахнущих трав и кустов. Долгое путешествие из Ривенделла завело путников далеко на Юг от их родной земли, но только здесь, в защищенном месте, они заметили перемену климата. Вокруг царила весна: молодые побеги папоротника пронзали мох и плесень, концы ветвей лиственниц позеленели, в траве видны были маленькие цветы, пели птицы. Итилиен, сад Гондора, теперь заброшенный, сохранял и в дикости свою прелесть.

На Юг и Запад этот район был открыт теплому воздуху с Андуина, с Востока его прикрывал Эфел-Дуат, в то же время отделяя от тени Гор, с Севера — Эмин-Муил. Теплые влажные ветры с Моря свободно проникали сюда, здесь росло множество больших деревьев, посаженных много веков назад; повсюду виднелись густые заросли тамариска и душистого терпентинного дерева, сливы и лавра; можжевельник и лавр, мирт, чабрец, растущий кустами, напоминали гобелен над камином; шалфей выбрасывал синие, красные и бледно-зеленые цветы; и майоран, и свежая петрушка, и множество трав, неизвестных лучшим травникам и садоводам Удела. Гроты и скалистые стены густо заросли камнеломкой и другими ползучими растениями. Среди зарослей лощины проснулись примулы и анемоны; нарциссы кивали своими полуоткрытыми головками в траве; у омутов, где быстрые ручьи отдыхали в прохладе на своем пути к Андуину, росла густая зеленая трава.

Путешественники повернулись спиной к дороге и пошли вниз по склонам. Они шли и прокладывали себе путь среди трав и кустов, и сладкий аромат разливался вокруг них. Голлум кашлял и недовольно бормотал, но хоббиты дышали глубоко. Неожиданно Сэм захохотал, не от шутки, а просто от легкости на сердце. Они шли по течению ручья, быстро бежавшего вниз перед ними. Вскоре он привел их к маленькому чистому озеру в неглубокой лощине; оно лежало среди развалин древнего каменного бассейна, резные края которого почти совершенно поросли мхом и кустами роз, вокруг него рядами стояли ирисы, а на темной, слегка волнующейся поверхности воды плавали листья водных растений лилий; озеро было глубоким и свежим и мягко плескалось о каменные берега.

Здесь путники умылись и напились из впадавшего в озеро ручья. Затем принялись искать убежище: хотя земля эта и была прекрасна, все же она принадлежала Врагу. И они недалеко ушли от дороги, но даже на таком небольшом расстоянии видны были следы старых войн и более новые раны, нанесенные орками и другими подлыми слугами Властелина Тьмы: ямы, полные грязи, бесцельно срубленные и брошенные гнить деревья с вырезанными на их коре изображениями Глаза.

Сэм бродил у берега озера, нюхая и трогая незнакомые растения, забыв на время о Мордоре. Неожиданно действительность напомнила ему о постоянной опасности. Он наткнулся на выжженный круг, посреди которого лежала груда расколотых костей и черепов. Поросль шиповника уже набросила покров на следы этого убийства и страшного пира; но следы эти не были древними. Сэм заторопился к своим спутникам, но ничего не сказал им: костям лучше лежать в покое, чтобы Голлум их не трогал.

— Давайте отыщем место, где можно полежать, — сказал Сэм. — Мне кажется, лучше немного подняться.

Немного в стороне от озера они нашли толстый коричневый слой прошлогоднего папоротника. Вокруг него была чаща темнолиственных лавров, взбирающихся на крутой откос, увенчанный старыми кедрами. Здесь они решили провести день, который обещал быть ясным и теплым. Хороший день для прогулки по рощам и долинам Итилиена; но хоть орки и стремятся избегать солнечного света, здесь оставалось слишком много мест, где они могли притаиться в засаде, да и другие злые глаза были настороже: у Саурона множество слуг. Голлум, во всяком случае, не желал двигаться под Желтым Лицом. Вскоре оно поднимется над темным хребтом Эфел-Дуата, и Голлум лежал, укрываясь от света и тепла.

Сэм все время размышлял о еде. Теперь, когда отчаяние от непроходимости ворот ослабло, он не был склонен, подобно своему хозяину, совсем не думать о пропитании после окончания их дела; во всяком случае, ему казалось разумным как можно дольше беречь путевой хлеб эльфов. Прошло уже шесть дней с тех пор, как он подсчитал, что их скудных запасов едва хватит на три недели.

«Если за это время мы доберемся до горы Огня, будет хорошо, — подумал он. — Но после этого мы захотим вернуться назад. Обязательно захотим!»

После окончания долгого ночного перехода, выкупавшись и напившись, он чувствовал себя голоднее обычного. Ужин или завтрак у огня в старой кухне на Бэгшот-Роу — вот чего он действительно хотел. У него возникла идея, и он повернулся к Голлуму. Голлум как раз в это время начал на четвереньках отползать куда-то.

— Эй, Голлум! — окрикнул Сэм. — Куда ты? И послушай, старый нюхальщик, тебе не нравится наша пища, да и я не возражал бы против перемены. Твое новое выражение говорит: «Голлум всегда помогает». Можешь найти что-нибудь, пригодное для голодного хоббита?

— Да, может быть, — подтвердил Голлум. — Смеагол всегда помогает, если его просят, если просят по-хорошему.

— Верно! — сказал Сэм. — Я и прошу. А если это недостаточно хорошо, я умоляю.