Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

— Берегись! Берегись! — кричал Дамрод своему товарищу. — Да уведет его прочь валар! Мумак! Мумак!

К своему изумлению и ужасу, Сэм увидел огромную фигуру, ломающую деревья на своем пути вниз по склону. Он показался ему большим, как дом, и больше дома — движущийся серый холм. Страх и удивление, может быть, увеличили его в глазах хоббита, но мумак из Харада был действительно огромным зверем, и подобных ему нет в странах Средиземья: его мощь и размеры стали лишь легендой. Он двигался прямо на хоббитов и в мгновение ока промелькнул мимо, пробежав лишь в нескольких ярдах от них, разбрасывая землю из-под ног: толстые ноги, как стволы деревьев, огромные парусообразные уши расставлены, длинный хобот поднят, как змея, готовый схватить или ударить, маленькие красные глазки горели. Его изогнутые рогоподобные клыки были перевиты золотыми лентами и испачканы кровью. Он топтал фигуры в красном и золотом, превращая их в кровавые лохмотья. На его горбатой спине видны были остатки боевой башни, разбитой во время дикого бегства по лесу. К его шее все еще отчаянно прижималась крошечная фигура — фигура могучего воина, гиганта среди свертингов.

Огромный зверь громом в слепом гневе несся через лес и озеро. Стрелы отлетали от его толстой кожи, не в силах ранить его. Люди разбегались перед ним, но многих он догонял и швырял на землю. Вскоре он исчез из виду, хотя долго еще слышался топот его ног. Что стало с ним, Сэм так никогда и не узнал: убежал ли он в пустыню, где умер вдали от дома, упал ли в какую-нибудь глубокую яму, или же бежал до тех пор, пока не упал в Великую реку, которая и поглотила его.

Сэм сделал глубокий вздох:

— Это был олифант! Значит, олифанты существуют, и я видел одного из них. Что за жизнь! Никто дома даже не поверит мне. Ну что ж, если все кончено, я бы немного поспал.

— Спи, если можешь, — заметил Маблунг. — Но капитан вернется, если он невредим; а как только он вернется, мы тут же уйдем. Как только известие о нашем нападении достигнет ушей Врага, нас будут преследовать, а этого не придется долго ждать.

— Идите спокойно, если вы должны идти! — сказал Сэм. — Незачем тревожить мой сон. Я шел всю ночь.

Маблунг рассмеялся:

— Не думаю, чтобы капитан оставил вас здесь, мастер Сэмвайс. Но посмотрим.

Сэму показалось, что он спал лишь несколько минут, когда он, проснувшись, обнаружил, что день уже подходит к концу и что вернулся Фарамир. Он привел с собой много людей; в сущности, все выжившие после набега собрались на склонах поблизости. Их было две-три сотни. Они сидели широким полукругом, а между рогами этого полумесяца сидел на земле Фарамир. Перед ним стоял Фродо. Все удивительно напоминало суд над пленником.

Сэм выбрался из папоротника, но никто не обратил на него внимания, и он пробрался к концу ряда людей, откуда мог все видеть и слышать. Он внимательно слушал и смотрел, готовый прийти на помощь, если понадобится. Он видел лицо Фарамира, на котором теперь не было маски: оно было строгим и властным, а взгляд был пронзительным и твердым. Сомнение было в его серых глазах, которые не отрывались от Фродо.

Скоро Сэм понял, что капитан не удовлетворен ответами Фродо в нескольких пунктах: какую роль он играл в Братстве, вышедшем из Ривенделла; почему он оставил Боромира; куда он идет сейчас? Особенно часто он возвращался к Проклятию Исилдура. Он явно понял, что Фродо скрывает от него какое-то дело чрезвычайной важности.

— Но именно приход невысоклика может разбудить Проклятие Исилдура, во всяком случае, так можно понять загадку, — настаивал он. — Если вы и есть тот самый невысоклик, о котором идет речь, вы должны были принести с собой эту вещь, чем бы она ни была, на Совет, о котором вы говорили, и Боромир видел ее. Будете ли вы отрицать это?

Фродо не ответил.

— Вот! — воскликнул Фарамир. — Я хочу больше узнать от вас об этом. Все, что касается Боромира, касается и меня. Стрела орка убила Исилдура, как говорится в старых преданиях. Но орковских стрел множество, и вид одной из них не был бы принят Боромиром за знак судьбы. Сохранили ли вы эту вещь? Она спрятана, говорите вы; но не вы ли выбраны скрывать ее?

— Я не должен был скрывать ее, — ответил Фродо. — Она не принадлежит мне. Она не принадлежит никому из смертных — великих или малых; хотя если бы кто-то предъявил на нее претензии, то это мог бы быть только Арагорн, которого я упоминал, предводитель нашего Братства от Мории до Рауроса.

— А почему не Боромир, принц города, что основан сыновьями Эарендила?

— Потому что Арагорн происходит по прямой линии, от отца к отцу, от Исилдура, сына самого Эарендила. И меч, которым он владеет, это меч Эарендила.

Ропот изумления пробежал по кольцу людей. Некоторые громко воскликнули:

— Меч Эарендила! Меч Эарендила идет в Минас-Тирит! Великие новости!

Но лицо Фарамира оставалось неподвижным.

— Может быть, — сказал он. — Но такое важное утверждение должно быть обоснованно, и даже если бы Арагорн пришел в Минас-Тирит, ему пришлось бы предъявить несомненные доказательства. Но когда я выступил шесть дней назад, он все еще не пришел, и никто из вашего Братства не пришел.

— Боромир был удовлетворен этим утверждением, — заметил Фродо. — Если бы Боромир был здесь, он ответил бы на все ваши вопросы. И поскольку он тоже был у Рауроса много дней назад и собирался идти прямо в ваш город, вы скоро узнаете там ответы на ваши вопросы, когда вернетесь. И моя роль в Братстве ему известна, так же как и остальным, потому что она была мне указана самим Элрондом в Имладрисе перед всем Советом. По этому делу я и пришел в эту страну, но я не имею права говорить о нем никому, кроме членов нашего Братства. Те, кто объявляет себя противником Врага, хорошо поступят, если не будут мне препятствовать.

Фродо говорил гордо, что бы он ни чувствовал, и Сэм одобрял это. Но Фарамир не был удовлетворен.

— Так! — сказал он. — Вы предлагаете мне заняться собственными делами и идти домой, оставив вас здесь. Боромир все расскажет, когда вернется, говорите вы! Вы друг Боромира?

Перед Фродо ярко встала картина нападения на него Боромира, и он заколебался. А глаза Фарамира неотрывно следили за ним.

— Боромир был доблестным членом нашего Братства, — сказал наконец Фродо. — Да, я был его другом.

Фарамир угрюмо улыбнулся:

— Тогда вы должны опечалиться, узнав, что Боромир мертв.

— Я действительно опечалился бы, — сказал Фродо. Но, уловив взгляд Фарамира, запнулся. — Мертв? — спросил он. — Вы хотите сказать, что он умер и вы знаете об этом? Вы хотите поймать меня на слове? Или хотите поймать меня в ловушку вашей ложью?

— Я не стал бы при помощи лжи ловить в ловушку даже орка, — возразил Фарамир.