Наталья Лебедева - Крысиная башня

Полина выдыхала через нос, стараясь справиться с охватившей ее паникой. Приступ пугал ее, ей нужна была помощь. Раньше Саша всегда была рядом. У нее не всегда получалось помочь, но Полине важно было, что она пытается. Теперь же сама Саша стала беспомощной, и Полина думала: а как же я?

Приступ паники отступил, но остался страх, острый, как мясной нож.

Полина повернулась к тумбочке и нашарила в темноте свой мобильник, в котором было записано так мало телефонных номеров. Зажав его в руке, она пошла по квартире на цыпочках и добралась до ванной. Там Полина включила воду, а свет включать не стала, словно в темноте ее одиночество было менее очевидным.

— Привет, — сказала в трубку Полина. — Прости, что разбудила.

— Я не сплю. У меня дежурство. Только что закончил принимать роды. Что-то случилось?

— Я по тебе соскучилась, — сказала Полина и заплакала.

Перед началом съемок Мельник избегал смотреть Соколову в глаза: не хотел отвлекаться, сосредотачивался и собирался с силами. На протяжении нескольких дней он отматывал сердце Саши вспять, насколько мог, доводя себя до истощения, но сутки назад перестал это делать, чтобы отдохнуть перед решающей битвой.

Объявили порядок участников. Первым был Константин. Ему слили немного информации, которую он должен был подать со свойственным ему изяществом. За ним шла ундина, самая слабая участница. После нее — Мельник, Эльма и Соколов. Настя и Ганя не могли предугадать, как выступит Мельник. В отличие от Эльмы и Соколова ему по-прежнему не давали подсказок, но Ганя делал ставку на то, что они всегда могут поменять местами эпизоды при монтаже.

Перед выходом из автобуса Мельнику завязали глаза, но он шел уверенно, не спотыкаясь ни о ступени, ни о выбоины в асфальте. Ассистент несколько раз проверял плотность повязки. В случае с этим участником у них все было честно.

Мельник вошел в просторный зал небольшого музея, наслаждаясь эхом собственных шагов. Не снимая повязки, он увидел розовую с золотом отделку, картины на стенах, скульптуры, мраморный камин и балкон, на котором когда-то помещались музыканты. Они с крысой готовились к бою.

Анна начала говорить, объясняя задание, а на Мельника обрушился туман — белая стена, плотная почти до непроницаемости. Мельник перестал видеть и слышать. Он потерялся в пространстве, не различал право и лево, верх и низ, и только злость помогла ему удержаться. Крыса была рядом, волновалась и плясала, ее когти причиняли боль. Мельник улыбнулся, протянул руку и дотронулся до тумана. Анна, стоящая рядом с ним, подумала, что он, ослепленный повязкой, пытается нащупать опору. Крыса вскочила на вытянутую руку и помчалась вперед, к плотной белой стене. Она остановилась на кончиках его пальцев, вытянула мордочку; балансируя, переступила крохотными лапками; повела головой вправо и влево и нюхала, нюхала длинным подвижным носом с жесткими щетинками усов. Ее крохотные зубки впились в туман, дернули и оторвали от него длинную тонкую полоску, будто туман был всего лишь марлей. За марлей оказался прозрачный воздух, и Мельнику стало смешно. Он запустил пальцы в проделанную крысой дыру и оторвал внушительный клок, потом еще и еще один, пока пространство вокруг него не освободилось от белесой пелены совершенно. Со стороны это выглядело так, будто колдун вошел в транс, размахивая руками и вертясь вокруг своей оси, и Анна подумала, что участник переигрывает. Она наморщила нос и задала свой вопрос снова:

— В восемнадцатом веке эти залы стали свидетелями человеческой трагедии…

Мельник не дал ей договорить.

— Все это ерунда, — сказал он, глядя на Анну, и та нервно сглотнула: ей показалось, что его синие глаза светятся сквозь повязку. — Восемнадцатый век! Да как вы проверите, правду ли я говорю? Вы лучше скажите мне, что такое шмиз.

— Не знаю, — испуганно ответила Анна. — А что?

— Это такое платье, — сказал незнакомый голос. Мельник обернулся и увидел в глубине зала невысокую приятную женщину средних лет — работника музея.

— Спасибо, — сказал ей Мельник и вытянул руку по направлению к портрету, на котором была изображена дама пушкинской эпохи — На даме — синий шмиз, в руках — веер, украшений мало, вензель с буквами Е и М на плече, на руке — нитка жемчуга в три ряда. Она бывала в этом дворце всего два или три раза. Этот ее портрет реставрировали дважды. Он был порван — в восемнадцатом году солдатик ткнул его в грудь штыком. Я мог бы сказать, что солдатик был болен сифилисом, но боюсь, проверить вы этого не сможете. Зато можно заняться жемчугом.

— Жемчугом? — Анна не понимала, что происходит.

— Тем жемчугом, который у нее на руке. Нитка порвалась возле этого дома. Жемчужины собрали — все, кроме одной, которая скользнула в щель под корнями куста. Она долго лежала в земле, погружалась все глубже и глубже, пока во дворе не началась замена водопроводных труб. Ее вытащили на поверхность, однако никто из рабочих не заметил жемчужину из-за налипшей грязи. На нее наступили, и она лежит, вдавленная в землю, ровно в уголке углубления, оставленного сапогом.

Мельник не стал дожидаться, пока к нему подойдет ассистент. Он сам стащил маску и пошел к выходу из музея. Анна, оператор и прочие члены съемочной группы замерли от неожиданности, но Мельник махнул им рукой, и они побежали за ним, в холодный день последней недели октября. Красные туфельки Анны с подошвой, предназначенной только для ковров, скользили по оставленной строителями мокрой жиже.

Выйдя на середину двора, Мельник подобрал полы пальто и присел на корточки. Оператор, успевший снять камеру со штатива и, оскальзываясь, подбежать к нему, направил объектив на четкий отпечаток рабочего сапога. Мельник дотронулся до следа, поддел землю пальцем. Земля была глинистой и липкой, и пришлось потрудиться, чтобы обмазанная ею жемчужина стала видна. Жемчужина выглядела жалко, она была очень грязной и от долгого пребывания в земле пожелтела и покрылась сеткой трещин. Анна тщетно пыталась понять, как реагировать на этот фокус, но сосредоточиться ей было сложно. Ситуация совершенно вышла из-под контроля, Анну била крупная дрожь — из-за нервов и холода: из одежды на ней было только платье и легкий пиджак.

Отвечая на ее мысли, Мельник повернулся и сказал:

— Это не фокус. Я ничего не подкладывал, вы можете отдать жемчуг на экспертизу.

Мельник вложил жемчужину в руку Анны и сжал ее ладонь. На губах его играла вызывающая усмешка. Анна растерянно взяла жемчужину двумя пальцами, стряхнула с руки влажную грязь и ответила:

— Будьте уверены, мы так и сделаем.

И вдруг, неожиданно для всех, в парке появился Соколов. Анна окончательно растерялась: по условиям съемок, такое самоуправство со стороны участника было совершенно недопустимо.