Галина Чередий - Жена дракона

- Расскажи мне о себе, Раэм, - неожиданно попросила Кариба.

- По-моему, все, что обо мне можно знать, и так знает весь Дараисс, - ответил Раэм, согревая дыханием кожу её живота сквозь ткань платья.

- Нет, не всё. Все знают о твоих военных походах и победах. О том, что ты сделал во славу Светлых богов и с их повеления. Все знают, что ты всегда был их любимцем и главным орудием. Все знают о твоих любовницах и наложницах.

- Кариба! - напрягся Раэм. - Я давно уже не тот мужчина. Ровно с того момента, когда впервые увидел тебя.

- Раэм, но ты и не другой мужчина. Все это было в твоей жизни. Но прямо сейчас я не хочу думать об этом. Ни о чем из того, что пролегло между нами и способно причинять боль, если думать об этом. Я хочу знать, каким ты был, когда был ребенком. До того, как стал Раэмом Дараисским, Повелителем и орудием Светлых. Что ты любил? Во что играл? С кем дружил?

Раэм перевернулся на спину и посмотрел Карибе в лицо.

- На самом деле я мало что помню. Потому что особо нечего.

-И все же. Я хочу знать.

- Ну, раз ты хочешь. Хорошо. Я не знал своих родителей. Всегда жил в приюте при обители Светлых с другими такими же, как я, сиротами. Мне сказали, что мои родители погибли в одной из междоусобиц, когда я был совсем младенцем, как и родители других мальчишек.

- Ты скучал по ним?

- Вряд ли. Невозможно скучать по ком-то, кого совсем не помнишь. Просто иногда, когда был еще совсем мал, представлял, как они могли бы выглядеть. А потом стал старше и перестал думать об этом вовсе.

- А чем вы занимались в этом приюте?

- Сколько помню мы всегда тренировались и учились. Нам всегда говорили, что это великая честь - быть воспитанниками обители Светлых, и мы должны вырасти великими бойцами. Но лишь один из нас должен был сталь лучшим. Избранным. Истинным Орудием воли Светлых в Дараиссе. Их глазами, гласом и карающими и созидающими руками. Поэтому каждый из нас рос, изо дня в день мечтая стать именно тем самым. Лучшим. Поэтому не могу рассказать тебе, во что я играл, или с кем дружил. У меня никогда не было на это времени. Был лишь один мальчишка Фавин. Он был моим ровесником. С ним мы общались чуть больше, чем с другими. Пожалуй, я даже считал его другом. Ровно до тех пор, пока в шестнадцать нас не выставили в поединке друг против друга. И он попытался искалечить меня, чтобы расчистить себе дорогу. Я был вынужден, защищаясь, сильно ранить его. На следующий день он исчез из обители, как исчезали и многие до него, кто не выдерживал. Больше с тех пор я в такие глупости как дружба и преданность не верю.

Лицо Раэма стало жестким и челюсть словно окаменела. Он смотрел прямо перед собой, но явно не видел сейчас ничего, кроме своих воспоминаний.

- Мне так жаль, - тихо произнесла Кариба.

Раэм резко поднялся.

- Ты жалеешь меня? Раэма Дараисского? Драконьего Повелителя? Мужчину, обладающего такой женщиной, как ты? - раздраженно спросил он.

- Нет, муж мой. Я жалею того мальчика, что рос без тепла и привязанностей. Жалею, что тогда не было никого, кто утирал бы твои слезы и читал на ночь. Того, кто любил бы тебя просто за то, что ты есть на этом свете. Просто так. Того, кто рассказал бы тебе, что такое семья. - Кариба обняла Раэма, преодолевая сопротивление его окаменевшей спины.

- Мне никогда не нужна была семья, Кариба. Я не чувствовал необходимости в том, чего никогда не знал. - Раэм расслабился в её руках и повернул лицо так, чтобы их губы слегка соприкоснулись. - Мне ничего этого не было нужно, пока я не встретил тебя. И даже вначале я не понимал, что это – не желать быть больше одному. Что это такое - нуждаться в ком-то другом так сильно, как я нуждался в тебе. Моя жажда обладания тобой, твоим телом так быстро стала перерождаться в нечто другое. Желание заботиться, даже угождать, желание увидеть хоть тень улыбки на твоем лице, желание быть для тебя тоже столь же необходимым. Желание заполнить собой все твоё время и твои мысли, как ты заполняла мои. Я не знаю, что нужно и должно чувствовать к друг другу в семье, любимая. Но если это что-то, без чего ты не можешь жить, я постараюсь научиться этому.

- Раэм, нельзя научиться чувствовать что-то, если этого нет глубоко внутри, - тяжело вздохнула Кариба.

- Ерунда! Я всегда был самым лучшим! Я смог научиться всему, Кариба! А ради тебя я готов на все. Если тебе нужна семья - она у тебя будет. - Раэм снова коснулся её губ губами, подавляя неистовый пожар, уже готовый охватить его. - У тебя будет все, что ты захочешь.

- У меня уже есть семья, Раэм. У меня есть ты. Я ничего не прошу у тебя. Все, что нам нужно - это научиться быть ближе к друг другу не только физически. Семья - это единый организм. Думаю, мы будем учиться этому вместе. Это не может быть работой только для одного. Иначе ничего не выйдет.

Неожиданно Раэм приподнялся и прислушался.

- Сюда кто-то едет верхом.

Раэм вскочил и весь напрягся. Он стоял так какое-то время, и Кариба и сама уже могла расслышать звуки движения в зарослях чахлых, уродливых деревьев.

Она сразу же перешла к спящей девочке, готовясь защищать ребенка вместе с мужем. Но поза Раэма вдруг стала расслабленной.

- Кириш, что-то долго ты нас искал, - наконец сказал Раэм в темноту.

- Прошу прощения, Повелитель. Пришлось пару раз отбиваться от рыжих волосатых монстров. Зато я сумел сохранить наших лошадей, - на поляну наконец вышел голубоглазый воин и тут же поклонился. - Моя госпожа, безмерно рад видеть вас целой и невредимой.

- Я тоже, Кириш, рада, - ответила Кариба, отодвигаясь от ребенка.

Но от цепкого взгляда обоих мужчин не ускользнуло то, как она первым делом была готова встать на защиту девочки.

Кириш покосился на спящую девочку, но вопросов вышколенный воин задавать не стал.

- Ты голодный? - спросила Кариба. - У нас осталась еда. Давай я тебе отрежу.

- У него есть руки, жена моя, не слишком ли много чести, чтобы ему прислуживала сама госпожа, - резко остановил её Раэм.

Кариба вздохнула и, пожав плечами, села на место, бросив Киришу взгляд, говорящий, что тут не её вина, за что заработала от Раэма недовольное рычание.

Кириш с аппетитом поел, Раэм отошёл с ним на край поляны, и о чем-то завел с воином тихий разговор.

После Раэм вернулся и, обняв Карибу за талию, увлек к их одеялам.

- Пойдем спать. Кириш постоит на страже.

Забравшись под одеяло, Раэм прижал Карибу к себе, уткнув лицом в свою широкую грудь. Кариба потерлась носом и с наслаждением втянула его запах.

- Кариба, пожалуйста... спи, - хрипло выдавил из себя Раэм и длинно и протяжно вздохнул.

Заснула Кариба мгновенно и спала крепко, чувствуя теперь себя в полной безопасности. Разбудило её ощущение прохладной влаги на лице. Предрассветная роса легла на её кожу и задрожала на ресницах. Открыв глаза, она увидела спящего рядом Раэма. На его необычно длинных для мужчины ресницах тоже замерли капли росы, искрящиеся в первых лучах восходящего солнца. Его лицо во сне было расслабленным, и резкие черты и жесткая складка около рта разгладились, делая его красоту просто совершенной. Грудь сдавило от восхищения и одновременного неверия, что этот мужчина принадлежит ей без остатка. Хотя так ли это? И даже если сейчас это так, то сколько это продлится? Когда они вернуться домой и потекут размеренные спокойные дни, как скоро он пресытится и устанет от неё? Раэм, который всю жизнь провел в военных походах и воспринимал женщин просто как средство для удовлетворения собственных потребностей, разве будет он способен удержаться от желания одерживать все новые победы? Как только он поймет, что она уже побеждена, не заскучает ли он? А когда это случится, что ей делать? Даже сейчас мысль, что ей придется смириться с ролью законной супруги, которую он задвинет в дальний угол и пойдет искать новых чувственных удовольствий, пронзала грудь острой болью. Как ей нужно будет жить, если даже мысль о том, что подобное может случится, причиняла такие мучения? И если эта боль станет реальностью, сумеет ли она жить с ней день за днем, лишь бы просто быть с ним рядом или предпочтет опять бежать куда глаза глядят? Когда Раэм Дараисский превратился из ненавистного мужа, принудившего её к браку и почти насильника, каким она старалась вначале рисовать его в своем воображении, в любимого мужчину и практически центр её мира? Как она допустила это? В какой момент это стало настолько фатально?