Юлия Цыпленкова (Григорьева) - Погоня за сказкой

— Ну? — спросил он, и я недоуменно приподняла брови. — Говорите, — требовательно произнес мужчина.

— Что я должна вам сказать? — сухо поинтересовалась я.

— То, что вас угнетает, — усмехнулся пират. — Я же вижу, что вы недовольны. Овсянку съели с аппетитом, значит, не грубый завтрак вызвал ваше возмущение. Не люблю недоговоренностей, выскажитесь. Можете даже с бранью. Я, конечно, покраснею и, может быть, упаду в обморок, но выживу, обещаю.

Я повертела в руках салфетку и откинула ее на стол.

— Вы ударили Самеля, — с негодованием сказала я. — Он не сделал ничего такого, за что стоило бы его ударить.

— А я так и знал, — с удовлетворением произнес капитан Лоет и откинулся на спинку своего кресла, закидывая руки за голову. — Значит так, дамочка. Самель позволил себе оспорить мое указание, недопустимо. То, что говорю я, выполняется сразу, либо следует наказание за неисполнительность.

— Но он всего лишь…

— Нахамил, — закончил пират. — Знаете, мадам Адалаис…

— Мадам Литин, — холодно напомнила я.

— Плевать, — опять отмахнулся капитан, и я почувствовала, как мое лицо вспыхнуло от гнева. — Так вот, дамочка, с моими мальчишками иначе нельзя.

— О, да, они же ваши дети, — язвительно воскликнула я. — Порка — лучший способ воспитания детей, не правда ли?

— Моих, да, — невозмутимо кивнул Лоет. — Либо я заставлю их себя уважать и бояться, либо однажды окажусь со вспоротым брюхом. Или, сидя в лодке без весел и провианта, буду тоскливым взглядом провожать собственный бриг, скрывающийся за горизонтом. Это не пансион благовоспитанных девиц. Это братство, и мой кок, которого вы так жалеете, умеет виртуозно не только варить овсянку, но и выпускать кишки. Помните, где вы оказались. И, надеюсь, на этом наше непонимание будет окончено. Ну и последнее, — он фривольно подмигнул мне. — Наш договор, вы ведь помните его?

— Вот поэтому я и оставила свои мысли при себе, — ответила я. — Но вы вынудили меня высказать то, что мне не понравилось.

— Зато теперь мы все выяснили, — капитан Лоет приподнялся и ловко перехватил мою руку. Он склонился, коснулся ее губами, глядя мне в глаза, и произнес неожиданным завораживающим голосом. — Ведь так, Ада?

— Мадам Литин! — воскликнула я, отнимая руку и в смятении вновь комкая салфетку.

— У всех свои недостатки, — пожал плечами мерзавец и покинул каюту, весело ухмыляясь.

Чай я выпила исключительно из желания не обижать Самеля. Этот человек отчего-то нравился мне. И наказание, которое он понес, я по-прежнему считала несправедливым. Если у них принята подобная манера общения, то винить великана не в чем. Они хамят друг другу каждую минуту, что я слышу их разговоры. А подчиненных можно воспитывать иначе. Ведь мой папенька не истязает банковских служащих… Правда, и они не угрожают ему вспарыванием брюха… Немного подумав, я решила, что ставить под сомнения слова капитана Лоета слишком самонадеянно. И если бы не его железный кулак, в котором он держит свою команду, еще неизвестно, что стало бы со мной, как только мы отошли от берега. Впрочем, мы вышли из Маринеля всего сутки назад, и что ожидать от самого капитана, мне пока неизвестно.

С этими мыслями я покинула капитанскую каюту и вновь вышла на палубу. Хвала Всевышнему, капитан закончил мучить матросов и кока изучением алфавита. Подобное обучение было издевательством над этим благородным словом. Да и неграмотных я насчитала всего девять человек. И если эти люди справлялись со своими обязанностями без грамоты, то я не видела смысла издеваться над ними теперь. Но лезть со своими взглядами к капитану я не собиралась.

Господина Лоета я не увидела на палубе, и не скажу, что меня это расстроило. Найдя взглядом Эрмина, я направилась к нему. Мой охранник был бледен до зелени, как и вчера. Он сидел на палубе, запрокинув голову назад и, кажется, дремал. Однако боцман погорячился, называя Эрмина щенком, они были примерно одного возраста, возможно, мой кучер младше, но несильно.

Я подошла к мужчине, но трогать его не решилась, уж больно ему нездоровилось. И если он уснул, то лучше пусть отдохнет. Встав рядом с Эрмином, я устремила взгляд на волны. Ничего примечательного я не увидела, но мерный плеск о борт, несильное покачивание брига и ветер, встрепавший короткие прядки, не попавшие в прическу, настраивали, если и не мечтательный лад, то давали возможность погрузиться в свои размышления.

А подумать было, о чем. Вчера капитан Лоет твердо и без возможности возражений сказал, что на Лаифе мне будет не позволено не только отправиться с ним на берег, но даже покинуть каюту и выйти на палубу.

— Где я вас потом искать буду? — спросил он, плохо скрывая раздражение, когда я не пожелала согласиться с его словами. — Я вам уже объяснял и объясню еще раз. Вы красивы, молоды, у вас нежная светлая кожа, хорошие манеры и отличные зубы. То, что вы не девственница, немного удешевляет вас, но не настолько, чтобы сделать нежеланной добычей для работорговцев и прочих негодяев. Носа из каюты не высунете, я сказал, — и после того тона, которым были сказаны эти слова, я не решилась продолжать свои возражения.

Но и остаться не корабле я не могла. Я должна была оказаться на невольничьем рынке вместе с пиратом, но как убедить его, если при каждой попытке моего давления, Лоет тычет мне мной же составленным договором. Я обещала слушаться его, и теперь это играло против меня.

И все-таки, как я могу убедить капитана пересмотреть свое решение? Деньги? Я и так их плачу ему. Пообещать увеличить гонорар? Но если придется отправиться дальше на поиски, как бы я не осталась банкротом без возможности оплатить дельнейшее путешествие. Нет, не смотря на то, что я готова отдать все, что у меня есть, слишком расточительной я быть не могу. Что еще у меня есть, кроме моей чести?

Я сжала кулаки. Нет! Своим телом я расплачиваться не буду.

— Дитя, Всевышний дал женщине ее главное оружие — очарование, — раздался в голове голос матушки. — Умная женщина может заставить мужчину исполнять ее капризы, удерживая на расстоянии.

— Но я не умею, — горестно вздохнула я вслух и спрятала лицо в ладонях.

— Я могу научить тебя всему, ягодка, — услышала я и убрала руки от лица.

Рядом со мной стоял молодой человек. Он был хорош и знал об этом, явно красуясь передо мной… И если в лице капитана легко угадывалась мужественность, то в лице этого мужчины оказалось больше слащавости. На меня это произвело, скорей, отталкивающее впечатление. Неожиданно я вспомнила, как вчера капитан упоминал некоего Красавчика. Сомнений не было, человек именно с этим прозвищем стоял рядом со мной, фривольно облокотясь о борт. Он рассматривал меня с нагловатой улыбкой, выглядевшей слишком пошлой, чтобы хоть как-то очаровать меня.